Паулина Симонс - Красные листья
— Я не с Крайнего Севера, — сказала она. — Но я действительно к холоду нечувствительна. — Она сделала паузу. — Когда я была маленькой и ездила зимой навещать бабушку — она жила рядом с озером Уиннипесоки, — я выходила на лед, проделывала лунку и засовывала туда ногу, чтобы посмотреть, как долго смогу выдержать.
Спенсеру понадобилось несколько секунд, чтобы все это усвоить.
— И сколько же времени, — спросил он медленно, — вы могли это выдержать?
Она гордо улыбнулась:
— Мой рекорд — сорок одна секунда.
Он присвистнул:
— Сорок одна секунда! За это время, кажется, можно изготовить ледяную фигуру?
— Ясное дело, — сказала Кристина. — Но на то и рекорд.
— Это бесспорно рекорд, — сказал Спенсер. — И что, это было у вас какое-то соревнование?
— Конечно, — сказала она. — Ведь такими вещами просто так, с бухты-барахты никто заниматься не станет. Верно?
— Нет, конечно. — Он вскинул брови. — Для того чтобы заняться подобными экспериментами, нужно иметь действительно серьезные основания.
Кристина озорно улыбнулась:
— Это верно.
Спенсера разбирало любопытство.
— И с кем же вы соревновались?
— О, знаете… — Она взмахнула рукой, чтобы придать вес своему неопределенному ответу. — С друзьями.
Это было еще любопытнее.
— Хм, — сказал он, — значит, с друзьями. Маленькая девочка в лесу…
— У озера, — поправила его она.
— У озера, — продолжил он. — Пришла на берег, разбила лед, устроила прорубь, чтобы засунуть туда свою голую ногу. Это звучит так… — Он не мог найти подходящих слов. Он вспомнил свое детство и прогулки к озеру, которое находилось рядом с их домом. Даже когда озеро было сковано льдом уже в течение нескольких недель, он все равно нервничал, боясь ступить на лед, потому что для него лед все равно оставался водой, а он знал только об одном человеке, который мог ходить по водам, и повторять Его деяния казалось Спенсеру святотатством, он не хотел попадать в ад. — Так… впечатляюще, — закончил он. — И как же вам это позволяли?
— Знаете, ведь взрослые не будут следить за вами каждую минуту, — сказала Кристина, разглядывая свои ботинки, и Спенсер, вспомнив о своем детстве, понимал, что она права. Взрослые редко присматривали и за ним.
— Зачем вы это делали? — медленно произнес он. — Зачем вы совали свою ногу в ледяную воду?
Она пожала плечами:
— Потому что боялась.
— Боялась чего?
— Боялась сделать это.
— Но ведь на то были веские причины.
— Но я сделала это, — сказала она, — чтобы показать, что не боюсь.
— Показать кому?
— Себе, — ответила она немного быстрее, чем нужно. — Себе и… друзьям.
Он увидел, что она поеживается. Он хотел предложить ей свою теплую куртку, но не был уверен, что она ее возьмет. Кажется, она не такая.
— Послушайте, — неожиданно выпалил он. — Как насчет чашечки кофе?
Она покачала головой и пошла мимо него вниз по лестнице. Он последовал за ней.
— Да чего там! Всего лишь по чашечке кофе. Хотя бы согреетесь.
— Согреюсь? — сказала она. — На улице пятнадцать градусов. Я потом выйду и снова замерзну. Так уж лучше не надо. Да и не могу я, если бы даже хотела. Мне сегодня надо сделать еще уйму вещей.
— Что же такое вам нужно сделать сегодня, Кристина? Ведь сегодня воскресенье. Даже Бог отдыхает в воскресенье.
— Да, Богу хорошо. У него нет баскетбольной тренировки. У него нет зачета по этике Аристотеля завтра. Спасибо за приглашение. Может быть, в другой раз. — Она посмотрела на него. В его глазах было что-то такое, что-то непонятное, что-то совершенно особенное. Ему очень хотелось, чтобы она согласилась пойти с ним и выпить чашечку кофе.
— Пошли. — Спенсер О'Мэлли был настроен решительно. Прошла, наверное, целая вечность с тех пор, как он приглашал кого-нибудь выпить с ним кофе. — Это займет немного времени, я обещаю.
Кристина вздохнула и улыбнулась.
— Пошли, — повторил он. Она свесила голову набок:
— А вы и платить будете или только приглашаете?
— И то и другое, — быстро сказал он, не желая показывать, как это ему приятно.
— Хорошо, тогда пойдем в ВКА. Там подают португальские горячие булочки. Вкусные, умереть можно.
— Я знаю это место, — сказал Спенсер. — Я покупаю их там дюжинами.
Они свернули налево, на Аллен-стрит, и прошагали до заведения, которое называлось «Все, кроме анчоусов», где заняли места позади стойки с автоматами кока-колы.
Спенсер снял свои перчатки, куртку, шапку и увидел, что она на него смотрит.
— Что у вас с волосами?
Спенсер прошелся по голове рукой. Он был коротко подстрижен. Волосы торчали ежиком.
— О, понимаете…
— Да нет же, не понимаю. Вы что, служили в армии?
Спенсеру нравилась его новая прическа. Отсутствие волос придавало его глубоко посаженным голубым глазам большую значительность. Ему это нравилось.
— Вот, подстригся. Так было надо.
Ему не хотелось рассказывать, что у одной женщины у них на работе обнаружили рак, и она начала делать химиотерапию. И все мужчины (и он, разумеется, в том числе), понимая, что она будет чувствовать себя неловко, подстриглись наголо. Самое смешное состояло в том, что она начала приходить на работу в парике. Тем не менее, мужчины на работе это сделали из солидарности. Это, конечно, был хороший поступок. А Спенсер, выглядевший среди мужчин не самым крутым — черты лица у него были мягкие, типично ирландская внешность, если не принимать во внимание большой рот, как у купидона, — стал после стрижки выглядеть действительно этаким крепышом.
Коснувшись подбородка, Спенсер пожалел, что не побрился. Но Кристине, кажется, это было абсолютно до лампочки.
Она заказала булочки и горячий шоколад. Спенсер терпеть не мог горячий шоколад, но заказал себе тоже.
— Спенсер Патрик О'Мэлли, — сказала, Кристина. — Чем вы занимаетесь в Дартмуте? Тем же, что и все остальные?
— Нет, — сказал Спенсер. — Я служу в полиции.
— В управлении полиции Хановера?
— Конечно.
— В самом деле? — Она оживилась. — Вот здорово! — На нее, кажется, это произвело впечатление. Она перегнулась через стол. — И чем вы там занимаетесь?
— Я детектив, — сказал он. — Старший детектив, если уж быть совсем точным. — Его повысили только несколько недель назад, но об этом девушке он сообщать не собирался.
— Детектив? Здорово, — сказала она. — «Детектив» — это от слова «детектор», то есть «обнаруживатель», тот, который находит. И много вам приходится… обнаруживать?
