Стефани Майер - Новолуние
Он немного отклонился, уставившись на мое лицо.
— Когда я дотрагиваюсь до тебя, ты такая… сомневающаяся, настолько осторожная, и все же все еще такая же. Я должен знать, почему. Это потому что я появился слишком поздно? Оттого что я причинил тебе много боли? Потому что ты хочешь жить дальше, как я того тогда и добивался? Это было бы … весьма справедливо. Я не буду оспаривать твое решение. Так что не надо жалеть мои чувства, пожалуйста, просто скажи мне теперь, можешь ли ты всё еще любить меня, после всего того, что я тебе причинил. Ты можешь? — прошептал он.
— Ответить на этот идиотский вопрос?
— Ответь мне. Пожалуйста.
Я мрачно уставилась на него в течение долгого мгновения. — Чувства, которые я испытываю к тебе, никогда не изменятся. Конечно, я люблю тебя, и ты ничего не сможешь с этим поделать!
— Это — все, что я должен был услышать.
Потом его губы стали приближаться, и я не смогла этому сопротивляться. Не потому, что он был гораздо сильнее меня, но потому что мое желание сопротивляться исчезло, когда наши губы соприкоснулись. Этот поцелуй не был таким осторожным, как все другие, которые я помнила, каким я прекрасно могла бы ограничиться. Если я собралась и дальше причинять себе боль, то я отлично в этом преуспела.
Так что я поцеловала его в ответ, мое сердце выбивало бессвязный ритм, в то время как дыхание стало прерывистым, а пальцы жадно исследовали его лицо. Я почувствовала его мраморное тело каждой клеточкой своего, и я была настолько счастлива, что Эдвард не послушался меня и не остановился, так как никакой страх наступления пусть даже самой сильной боли в мире не оправдывал бы тоску без этого. Его руки тоже ласкали мое лицо, и, в краткие секунды, когда его губы оказывались свободны, он шептал моё имя.
Потом, когда я уже почувствовала головокружение, он отстранился, и приложил свое ухо там, где бешено билось мое сердце.
Я лежала, ошеломленная, и ждала, когда моё дыхание замедлится и утихнет.
— Кстати, — сказал он тоном как бы между прочим. — Я не оставляю тебя.
Я промолчала, и он, казалось, услышал скептицизм в моем молчании.
Он поднял голову, чтобы разделить мой пристальный взгляд. — Я никуда не пойду. Никуда без тебя, — добавил он более серьезно.
— Я оставил тебя во. ервых, потому что хотел, чтобы ты имела шанс пожить нормальной, счастливой, человеческой жизнью. Я просто видел, что находившись со мной, ты постоянно оказывалась на краю опасности, я забирал тебя из мира, которому ты принадлежала, рисковал твоей жизнью каждое мгновение, когда мы были рядом. Я должен был сделать что-нибудь, и я подумал, что единственный путь, который я мог выбрать — это оставить тебя и уехать. Если бы я не думал, что ты остаешься в полной безопасности, я, возможно, не покинул тебя. Я слишком эгоистичен. Только ты — самое важное из того, что я хотел …, в чем я нуждался. Что я хочу, и у меня потребность быть с тобой, и я знаю, что никогда не найду в себе достаточно сил, чтобы снова уехать. Я никак не могу оправдать жестокие небеса, устроившие такое! Кажется, что ты не можешь быть в безопасности, независимо от того сколько миль будет нас разделять.
— Не обещай мне ничего, — прошептала я. Если я позволю себе надеяться, но это ни к чему не приведет …, это убьет меня. После того, как все беспощадные вампиры оказались неспособными меня прикончить, надежда сделает эту работу за них.
Гнев вспыхнул металлическим блеском в его черных глазах. — Ты думаешь, что сейчас я тебе лгу?
— Нет — не совсем так. — Я покачала головой, пытаясь выразить корректно свою мысль. Если гипотеза, что он действительно любит меня, подобно стреле, попадет в цель, при пребывании цель, окажется клинической, так что я не спешила попадать в западню надежды. — Ты можешь быть уверенным в этом … сегодня. Но что относительно завтрашнего дня, когда, например, ты снова подумаешь обо всех причинах и поменяешь свое решение? Или в следующем месяце, когда допустим, Джаспер снова попытается на меня напасть?
Он вздрогнул.
Я вспоминала все прошлые дни моей жизни прежде, чем он оставил меня, пыталась увидеть их через фильтр сказанных им причин. От той перспективы, допуская, что он оставил меня при том, что любил, оставил меня ради меня, его задумчивую и холодную тишину можно было понимать по разному. — Ты не предполагал такой ситуации, принимая сейчас решение, ведь так? — предположила я. — Ты закончишь с этим, и поступишь так, как по твоему мнению, будет наиболее правильно.
— Я не такой сильный, как ты думаешь, — сказал он. — Правильно, или неправильно — это всё потеряло для меня большой смысл; я так или иначе всё равно бы вернулся. Прежде, чем Розали сказала мне ужасные новости, я постоянно пытался пережить еще одну неделю, чтобы она скорее пролетела без тебя. Я боролся, чтобы пережить каждый час. Передо мной стоял только вопрос времени — и не очень большого — когда я бы снова появился в твоем окне и попросил бы тебя принять меня назад. Я был бы счастлив сейчас просить, если ты этого захочешь.
Я скорчила гримасу. — Будь серьезным, пожалуйста.
— О, я серьезно, — теперь он явно настаивал. — Пожалуйста, попытайся услышать то, что я скажу тебе? Ты позволишь мне попытаться объяснить, что ты для меня значишь?
Он ждал, изучая мое лицо, чтобы удостовериться, что я действительно слушаю его.
— Прежде, чем появилась ты, Белла, моя жизнь походила на безлунную ночь. Очень темную, но с редкими отблесками звездного света и разума …, и затем ты стрельнула поперек моего неба подобно метеору. Внезапно все стало, словно объятое огнем; появился блеск, возникла красота. Когда ты исчезла, когда метеор упал вниз к горизонту, все покрылось мраком. Ничего не изменилось, но мои глаза были ослеплены светом. Я больше не мог видеть звезды. И больше не стало ничего.
Я хотела ему верить. Но он описывал мою жизнь без него, а не наоборот.
— Твои глаза привыкнут, — пробормотала я.
— В этом то и проблема — они не могут.
— Что, если ты сошел с ума?
Он рассмеялся без следа юмора. — Я не сошел с ума, всё это любовь. Не было никакого безумия, была только… мука. С тобой мое сердце забилось почти через девяносто лет, но это было отлично. Как будто, у меня снова забрали сердце. Как будто я оставил все, что было во мне, здесь с тобой.
— Это забавно, — пробормотала я.
Он выгнул одну совершенную бровь. — Забавно?
— Я подумала, что странно. можно решить, что ты говоришь про меня. Я тоже как будто растеряла себя. Я была неспособна долго дышать. — Я набрала побольше воздуха в легкие, наслаждаясь открытием. — И мое сердце. Оно определенно было потеряно.
