Валентина Мельникова - Мой ласковый и нежный мент
Поэтому она внезапно выпаливала их залпом во время беседы с тем или иным нужным чиновником, нисколько не заботясь об их идеологической направленности и цензурной допустимости.
Да, она не слишком считалась с ситуацией, не подстраивалась под нее, как и под вкусы чиновников, с которыми имела дело. Неуклонно, с настойчивостью, достойной уважения, шла к намеченной цели. И Людмила понимала: в этом она уступает Лайзе почти по всем позициям, потому что не хватило ей ни выдержки, ни смелости. Сошла с трассы, когда до финиша оставались считанные метры, смалодушничала, запаниковала.
Людмила переложила чемодан из одной руки в другую и обнаружила, что остановилась напротив здания районной администрации, того самого, в котором она впервые встретилась с Денисом. Оглядевшись по сторонам, поняла, что заставило ее удивиться: она стояла как раз на том месте, где с незапамятных времен разливалась огромная зловонная лужа. Теперь оно было засыпано щебенкой и заасфальтировано. Людмила хмыкнула: оказывается, и в Вознесенском кое-что изменилось во время ее отсутствия. И несомненно, в лучшую сторону.
Некоторое время она раздумывала: свернуть в переулок напротив и сократить путь до дома почти наполовину или пройти двести метров до здания РОВД, а потом еще чуть-чуть по той самой улице, по которой они шли с Барсуковым новогодней ночью, последней счастливой ночью в ее жизни…
И выбрала второй – экскурсию по местам, где она совсем было поверила, что взаимная любовь все-таки существует.
Как давно это было, хотя и года не прошло с той сумасшедшей и до отчаяния горькой первой и последней ночи любви… С тех пор ее жизнь неузнаваемо изменилась. Нужно честно признаться самой себе, что новость о предстоящей женитьбе Дениса окончательно выбила ее из колеи. Она потеряла интерес ко всему, потеряла кураж. Все ее мысли занимал только Барсуков, и только о нем она могла думать днем и ночью. Впервые в жизни позволила себе забросить служебные дела и мчаться сломя голову в Вознесенское, где ее почти никто не ждал и почти никому она не была нужна… Впервые рассудок изменил ей, впервые любовь подчинила ее себе.
И в сравнении с этим чувством все остальное казалось ей мелким и незначительным.
Людмила тяжело вздохнула и перешла на другую сторону улицы. Замедлила на мгновение шаг, а сердце неприятно екнуло в груди и сбилось с ритма. Машина Дениса стояла у крыльца, а в окнах его кабинета вовсю горел свет. Значит, его сейчас нет дома. И, возможно, это к лучшему, потому что перед встречей с Денисом ее охватывал почти животный страх.
Она отступила глубже в тень: в здании напротив открылась дверь, и на крыльце появился человек в форме. Это явно был не Денис. Милиционер был гораздо ниже ростом и толще. Она опять вздохнула. Барсуков даже накануне свадьбы остается верен себе: работает допоздна, без всяких скидок и поблажек.
Людмила вновь побрела по улице, не замечая, что слезы смешиваются с дождем, да и щегольский плащ промок насквозь и больше не согревает ее.
Она дрожала, как в лихорадке, и не замечала этого, как не замечала, что чемодан оттянул ей руку, а сумка – плечо.
«Да, – продолжала она рассуждать про себя, – ему нужна надежная и верная жена – мягкая, непритязательная, услужливая. И Надька подходит здесь по всем статьям. Хотя бы потому, что никогда не будет перечить ему, будет стирать и гладить его брюки и рубашки, воспитывать его детей и молчать в тряпочку, если он даже ни во что не будет ставить ее, не станет считаться с ее мнением, а при случае и налево сходит…»
До своего дома она добралась уже в кромешной темноте. Дождь лил не переставая, в туфлях хлюпало и чавкало. Людмила старалась не думать, во что превратился совсем новый плащ, ее длиннополая гордость и полумесячная зарплата.
Последний перед домом переулок превратился в настоящее болото, и Людмила миновала его, уже не заботясь о собственных ощущениях и даже не боясь поскользнуться. Ее трясло то ли от холода, то ли от каких-то не очень веселых предчувствий. Стоило ей оказаться перед родной калиткой, как она опять забыла и о дожде, и о том, что надо еще затопить печь и долго ждать, пока она согреет настывшие комнаты.
Она безотрывно смотрела на темные соседские окна.
Сквозь зачастивший с еще большей силой дождь пробивался слабый огонек. Вполне вероятно, Максим Андреевич дожидается сына, пьет чай на кухне, читает… А если это Надька? Возможно, она уже переехала к своему будущему мужу, чтобы не упустить журавля, нечаянно залетевшего в ее сети.
Людмила сердито чертыхнулась и убрала с лица мокрые волосы. Конечно, она прекрасно все понимает. Барсуков великолепно ориентируется в человеческих слабостях, весьма искусно манипулирует людьми, которые, хотят они того или нет, моментально попадают под его власть. Она тоже слишком легко поверила человеку, чьи намерения и поступки просчитывала с самого начала. Но в какое-то мгновение все же потеряла осторожность. Он добился от нее всего, чего хотел, она на какое-то время потеряла и волю, и чувство реальности, и представление о том, что нравственно, а что безнравственно. Отпустила свои чувства на свободу, что едва не привело ее если не к полному краху, то определенно к частичной потере рассудка.
Людмила опять чертыхнулась, потому что замок на сумке заело, и она никак не могла достать ключ, чтобы открыть калитку. Стоя по колени в мокрой траве, заполонившей все, подступы к воротам, она с досадой дергала за язычок «молнии», потом сняла сумку с плеча. И в этот момент она раскрылась.
Ключи, документы, косметика, кошелек с деньгами и всякая мелочь вывалились ей под ноги. Мгновение Людмила тупо смотрела в темноту, потом наклонилась и принялась шарить руками в траве. Почти сразу нашлись кошелек, косметичка и паспорт, но связка ключей как сквозь землю провалилась.
Людмила обыскала каждый квадратный сантиметр вокруг себя, ощупала я прочесала пальцами каждую травинку, но ключи словно испарились, растаяли, канули в вечность в этой грязной мешанине из пожухлой травы, мелкой щебенки и опилок, которыми когда-то была усыпана дорожка, ведущая к дому.
Наконец она не выдержала. Не возиться же в этой грязи до утра! К тому же она боялась, что вот-вот подъедет со службы Денис и застанет ее в столь неприглядном виде. Выпрямившись, она огляделась по сторонам и подхватила с травы чемодан и сумку.
Предстояло незаметно миновать чужой двор, перелезть через забор, разделяющий усадьбы, и попытаться выставить окно на веранде, чтобы открыть замок изнутри. Внутреннюю же дверь, запиравшуюся на висячий замок, она собиралась взломать ломиком, который, насколько она помнила, хранился в чулане, в ящике для инструментов.
