Елена Арсеньева - Обнаженная тьма
Однако вышло так, что платить пришлось дважды.
Карина – это был вообще-то запасной вариант, неожиданно ставший основным. На первом месте стоял Вадик Черников – именно ради него операция была перенесена в Нижний Новгород. Но вот сорвалось дело… Между этими двумя смертями – Черникова и Карины – должно было пройти некоторое время, чтобы два «помолодевших» инфаркта подряд, случившиеся в дежурство доктора Рутковского, не ударили кому-нибудь в глаза. Каждый день он звонил старику, каждый день готов был услышать, что Севка не дождался.
Дождался все-таки!
Они следили за Кариной несколько дней. Предстояло свести воедино готовность чартерного рейса, его собственное дежурство и дежурство Эльдара с ежевечерней пробежкой Карины, а также обеспечить исчезновение сестры. На все это пришлось затратить немало сил и денег. Хорошо, хоть в вечер операции вокруг Карины не мельтешил ее кавалер, этот долговязый Иванов. Черт, каково же было изумление Владислава, когда он застал этого же самого Иванова практически в постели Александры!
В той самой постели, куда ему самому так и не удалось попасть…
Александра только и делала, что озадачивала его. Едва избавившись от угрозы смерти, она ринулась предупреждать Золотовых об опасности! Может быть, единственный раз за все это время Владислав от души посмеялся, представив изумление бедняги банкира. Но веселье его закончилось довольно быстро – в ту минуту, когда он вдруг увидел Александру во дворе подстанции «Скорой помощи», на похоронах своего второго помощника (а точнее, пособника, соучастника!) – Хведька Сыча, Федора Сычова.
Александра, Александра… Стоило ей заговорить о какой-то старушонке, которая видела «большой черный автомобиль», сбивший Карину, как Владислав с тоской понял, что Сыч не будет последним трупом во всей этой затянувшейся истории. Ну, о старухе не стоило беспокоиться, все с ней должно было пройти легко – так и прошло. А вот при виде Александры он чуть ли не впервые испытал щемящую печаль и пожалел, что снова придется убивать. И все-таки он комплексовал по этому поводу гораздо меньше, чем даже сам ожидал. Слишком устал, слишком хотелось, чтобы все поскорее закончилось.
А вот не вышло – поскорее.
Если посчитать, в последние три дня он пытался расправиться с Александрой – сколько раз? Вечер пятницы, когда Иванов, оказавшийся Ростиславом Казанцевым, увидел его в квартире женщины, только что ставшей его любовницей. Пришлось уйти, чтобы не светиться, но вечер не пропал даром – Владиславу удалось прочно посеять в душе Александры семена недоверия к ее красавчику. Опять-таки имела место быть счастливая случайность – откуда-то на руке Ростислава взялся шрам, точь-в-точь как шрам этого хачика Асланчика, который из всей тройки «боевиков», нанятых Владиславом, оказался наиболее эффектным.
Вторая попытка была предпринята на другой день. Под тем предлогом, что им надо посетить частного детектива, его приятеля, Владислав намеревался заманить Александру в подъезд и сделать ей укол тубарина. Мгновенное расслабление всех мышц организма и внезапная остановка сердца. Идеальное средство убийства! Минут через сорок все компоненты тубарина полностью рассасываются, а за это время никто и не помышляет о вскрытии. Однако Казанцев на своем джипе сломал все его планы. Тогда Владислав завлек Александру к себе домой, но его замшелые соседи умудрились сорвать и этот план. Появление в дымину пьяного Эльдара, а потом этой крошечной защитницы собачьих прав вместе с ее телегвардией превратило трагедию в полный фарс…
И еще злополучная кассета попалась ей на глаза! Что, если именно эта запись соревнований есть дома у Александры? Тогда она рано или поздно просмотрит ее – и увидит там знакомое лицо. Тут уж концы с концами не свяжет только идиот!
Ошеломленный тем, насколько ситуация вышла из-под контроля, Владислав в тот вечер потащился к Александре домой, пытаясь смириться, что ему снова не удастся покончить с делом – слишком много народу видело, как он приехал сюда! Он с трудом держал себя в руках, но на лестнице внезапно появился Казанцев – и это стало последней каплей. Владислав представил себе длинную-предлинную, а может быть, и бесконечную вереницу дней, однообразных, как посмертные мучения грешника: он пытается покончить с Александрой, но поперек дороги снова и снова становится Казанцев.
Он не мог больше оставаться в Нижнем, нельзя было допустить, чтобы земля начала гореть под ногами! Все-таки предстояло жить дальше, он хотел работать, оперировать… делать свое дело не в устланном окровавленным полиэтиленом салоне «Скорой помощи», ежеминутно рискуя. Он хотел снова в свой центр, в свое отделение! Достаточно того, что Эльдар и его высокочувствительный брат камнями висели на шее, – невозможно будет перенести, если из-за какого-то назойливого поклонника Александры все окажется под угрозой! Именно поэтому он выстрелил в Казанцева… и сразу стало казаться, что удача снова протянула ему руку.
Гелия он, правда, наутро не нашел – мальчишка сбежал из больницы. Но зато все наконец-то закончилось с Эльдаром. Владислав притащил в этот оголодавший дом сумку с продуктами – этакий добрый самаритянин! – а также бутылку водки и пачку «сiли». Они вместе с Эльдаром сварили борщ… к этому времени Эльдар выпил достаточно, чтобы не понимать, что ест.
Он хотел дождаться Гелия, который, оказывается, отправился – ну не ирония ли судьбы! – на поминки по Вадику Черникову. Но это было слишком рискованно – брат Эльдара мог появиться не один, а с друзьями, поэтому Владислав решил уйти. Александра сейчас значила гораздо больше, чем припадочный Гелий, надо было сначала покончить с ней!
О ее связи с хирургом из Пятой больницы Костей Виноградским Владислав знал давно. Вместе с этим недоделком они пару раз выпивали в компаниях, а Костя славился своей болтливостью. Имя Виноградского сыграло свою роль: с его помощью удалось в воскресенье вечером выманить Александру из дому. И если боль уколола Владислава в самое сердце, когда она сломя голову понеслась к Казанцеву, который якобы валяется на больничной койке и зовет ее, то это была всего лишь мгновенная боль…
Он любил острую красоту естественных и искусственных совпадений, их возвышенный символизм. Почему-то для него особенное значение имело, что Александра погибнет там же, где погибла ее сестра.
Осечка!
Он не сомневался, что ни в какую больницу она больше не побежит, а вернется домой. Так и вышло. И Владислав вышел навстречу ей в подъезде.
О, как дрожал пульс на ее горле, когда они целовались рядом с подвальной дверью, и он отсчитывал последние биения ее жизни: «Три… два… один…»
