Эдмон Бали - Игра вслепую
Помимо всего прочего, я придумал, как мне избавиться от Элин. Если она не согласиться уехать к отцу сама, то придется на рассвете потихоньку улизнуть на машине, оставив ей пару банок консервов и бутылку воды. С этим она продержится пару дней, а потом кто-нибудь из туристов отвезет её обратно в цивилизацию. Конечно, она ужасно разозлится, но зато останется цела и невредима.
Мне нельзя было ложиться на дно ещё и потому, что я собирался стать подсадной уткой, сделать из себя приманку. Элин тут была совершенно лишней.
— Алан, почему ты ушел из Отдела? — вдруг спросила Элин.
Я чуть было не поперхнулся виски.
— Я разошелся во мнениях с начальством.
— Со Слейдом?
— Да, но я не хочу об этом вспоминать.
— Будет лучше, если ты мне расскажешь. Нельзя держать все в себе.
Я даже развеселился.
— Элин, ты понимаешь, кому ты все это говоришь? Тайному агенту на государственной службе! Я ведь давал подписку о неразглашении.
— Это ещё что такое?
— Если узнают, что я все разболтал, остаток дней я проведу в тюрьме.
— Ах, это! — небрежно заметила она. — Мне можно, это не считается.
— Объясни это сэру Дэвиду Таггерту, моему бывшему начальнику, посоветовал я. — Я и так уже рассказал тебе слишком многое.
— Тогда почему бы не рассказать все? Ты знаешь, я не болтлива.
— Знаю. Но тебя могут заставить говорить. А я не хочу, чтобы ты страдала.
— Кого же мне можно опасаться?
— Слейда прежде всего. Ну, и есть ещё один тип, которого зовут Кенникен. Вот встречи с ним я хочу меньше всего.
— Если я когда-нибудь и выйду замуж, — неторопливо сообщила мне Элин, — то только за мужчину, у которого не будет от меня секретов. Учти это, Алан.
— Ты думаешь, что если о неприятностях рассказать, то их станет меньше? Вряд ли в Отделе тебя поймут правильно. Власти не считают, что анонимное признание облегчает душу, и очень косо смотрят на психиатров и католических священников. Ладно, расскажу тебе кое-что, но не самое опасное.
Это было в Швеции. Моей задачей было проникнуть в агентуру КГБ в Скандинавии. Операцией руководил Слейд. Кстати, он очень умен, хитер, коварен и, главное, любит побеждать. С враждебной стороны операцией руководил человек по имени Кенникен, и я довольно быстро нашел к нему подход. Для него я был Стюартсеном — шведом скандинавского происхождения, путешественником и авантюристом. Ты знаешь, что я родился в Финляндии?
Элин покачала головой:
— Ты никогда об этом не говорил.
— Значит, хотел забыть эту часть своей жизни. В общем, я внедрился и встретился с Кенникеном. Он не очень доверял мне поначалу, поручал всякие мелочи, но я собирал информацию и передавал её Слейду.
— Ужасно, — поежилась Элин. — Уверена, что тебе было страшно.
— Естественно. Страх — это обычное состояние двойных агентов. Но дальше было ещё хуже. Мне пришлось убить человека. Правда, иначе этот человек убил бы меня, если верить Слейду. В общем, я привел в действие взрывной механизм. Я даже не видел, кого отправил на тот свет, я спасал свою жизнь.
Я заметил ужас в глазах Элин и почти закричал:
— Мы там не в солдатиков играли, пойми!
— Но убить совершенно незнакомого человека…
— Спроси любого летчика, который летает на бомбардировщике, и он ответит, что так даже лучше. Но дело не в этом, а в том, что человек, которого я считал предателем и убил, на самом деле был моим коллегой, английским агентом.
Ужас в глазах Элин сгустился в ледяное презрение.
— Я связался со Слейдом и потребовал от него объяснений. Он сказал, что убитый мною был «вольным стрелком», которому никто до конца никогда не доверял, и посоветовал мне рассказать обо всем Кенникену. Я так и сделал. Мои акции тут же повысились. Кенникен, по-видимому, подозревал об утечке информации в его организации. Но не мог найти источник, а теперь все указывало на «вольного стрелка». Я стал одним из людей Кенникена, м это позволило довольно быстро развалить его организацию.
— И все? — выдохнула Элин.
— Если бы… Это только начало. Когда я вернулся в Англию, меня поздравили с удачной работой и чуть ли не зачислили в национальные герои, но… Но затем я узнал, что убитый мною — его, кстати, звали Беркби, — был таким же штатным агентом, как и я. Просто Слейд затеял сложную игру с Кенникеном, а мы с Беркби были пешками в этой игре. Одной пешкой пожертвовали, чтобы продвинуть другую, вот и все. Но это было не по правилам…
— Неужели в твоем страшном и грязном мире есть какие-то правила?
— Ты права, правил нет. Но тогда я так не думал. Я хотел поднять шум, но меня даже не стали слушать: задание было успешно выполнено. Остальное никого не волновало. Победителей не судят. Кстати, Слейд получил повышение именно после этого дела. А я всем надоел, и от меня решили избавиться.
— И избавились.
— К счастью, вопрос решал не Слейд: он бы от меня избавился раз и навсегда. Именно это он мне только что и сказал открытым текстом. Но тогда он ещё не мог позволить себе такой роскоши. А у меня — кстати или некстати, — случился нервный срыв, потому что я и так давно был на грани, а этот случай оказался последней каплей. Меня положили в госпиталь — у Отдела все предусмотрено, — а там психиатры изучили меня вдоль и поперек и все записали. Если я теперь позволю себе какую-то самодеятельность, всегда найдется врач, который подпишет заключение о моей невменяемости.
— Но это же немыслимо! — закричала Элин, — Ты совершенно нормален!
— Ты не забыла, что правил в этой игре нет? Потому-то мне и разрешили уйти в отставку, а я уполз в свою долину и думал, что нахожусь в безопасности, потому что никому не мозолю глаза. И тут появился Слейд…
— И начал тебя шантажировать, верно? Кенникеном?
— Учитывая прошлое, я бы не стал исключать такую возможность. Тем более, что Кенникен действительно хочет сравнять счет. Говорят, что он больше не представляет интереса для женщин, и обвиняет в этом меня. Но похоже, не знает, где меня найти.
Я вспомнил последнюю встречу в полумраке шведского леса. Я знал, что не убил его тогда, знал уже когда нажал на курок. У хорошего стрелка есть чутье, которое подсказывает ему, поразил он цель или нет, и я знал, что только ранил Кенникена. Как именно ранил, было не столь уж важно, но пощады мне ждать все равно не приходилось.
Элин вздрогнула и обхватила себя обеими руками, как будто вдруг замерзла.
— Ты пришел из другого, совсем не знакомого мне мира.
— Вот именно. И от этого мира я и пытаюсь тебя защитить.
— А Беркби был женат?
— Не знаю. Но знаю, что если бы Беркби было бы легче приблизиться к Кенникену, то на том свете давно уже был бы я. Возможно, так было бы лучше.
