Дин Кунц - Наследие страха
Ли, Денниса и Гордона, Пола Хоннекера. Еще там было двое полицейских. Высокий, широкоплечий человек примерно лет сорока представился как капитан Ранд, а более приземистый, смуглый и проворный детектив, больше смахивал — для того, кто привык к старым фильмам по телевидению, чем на блюстителя законности.
— Пожалуйста, садитесь, мисс Шерред, — попросил ее капитан Ранд. Он улыбнулся, показывая безукоризненные белые зубы.
Элайн распознала улыбку профессиональную, а не идущую от души” сродни той улыбке, которую она научилась изображать, когда это требовалось и в ее работе. Она полагала, что бывают времена, когда полицейскому, точно так же, как и медсестре, совершенно не из-за чего улыбаться, но он вынужден это делать ради окружающих. Трудно улыбаться и быть бодрой с человеком, умирающим от рака, когда он не подозревает о своем приговоре, но это необходимо. Капитану Ранду наверняка было неприятно улыбаться, столкнувшись с кровью, тяжелораненой девушкой, ножами, тьмой и необъяснимым сумасшествием. Но от него ожидали этого, и он улыбался.
Она села на диван рядом с Гордоном Матерли. Это было неосознанным движением, которое она не сумела бы объяснить. В кабинете были и другие свободные кресла. Просто она чувствовала себя безопаснее возле Гордона.
— Мисс Шерред, — начал капитан Ранд, — мы услышали рассказ о том, что случилось этой ночью, от всех, кроме вас. Мы хотели бы, чтобы вы рассказали нам все, что знаете о... гм, несчастном случае.
— Вообще-то рассказывать особенно нечего, — вздохнула она.
— Тем не менее мы хотелось бы выслушать, — настаивал полицейский. Он снова улыбнулся. Улыбнулся одними губами. Взгляд у него был жесткий, вероятно ожесточившийся после подобных вещей на протяжении слишком многих лет. — Всегда есть вероятность, что один свидетель заметит то, что не заметил никто другой, какую-нибудь подробность, которая увяжет все кусочки друг с другом. — Но интонация его голоса, усталость, явно таившаяся за этой улыбкой, говорили, что он не надеется на подобное чудо. , Элайн поведала ему всю историю — до того момента, как она покинула место происшествия, чтобы осмотреть Джейкоба Матерли. Она не посчитала уместным прибавить историю Джейкоба о семейном сумасшествии — отчасти потому, что не принадлежала к семье и не имела права говорить о них, а отчасти потому, что она еще не знала, насколько заслуживают доверия россказни старика.
Когда она закончила. Ранд поинтересовался:
— Когда вы услышали крик, не показалось ли вам, что в нем проскользнули какие-то слова?
— Это был просто крик, — ответила она.
— Подумайте как следует, мисс Шерред.
— Просто крик, — повторила она.
— Зачастую, — заметил Ранд, прохаживаясь взад-вперед перед собравшимися свидетелями, — жертва в последний момент произносит имя напавшего. Мог ли крик быть искаженным именем... именем или, возможно фамилией?
Элайн подумала над этим какое-то мгновение.
— Нет. Определенно нет.
Казалось, Ранд был разочарован. На какой-то момент его спокойное выражение лица и мягкая, профессиональная улыбка исчезли.
Во время этой паузы она спросила:
— Силия жива?
— Она в коматозном состоянии, — сообщил Ранд. — Она потеряла очень много крови и перенесла тяжелый шок. Ткани желудка дважды проколоты, хотя никакие другие органы не задеты. Вена на бедре перерезана. Она до сих пор в операционной и пробудет там, скажем так, еще некоторое время.
Ли Матерли подался вперед в кресле возле письменного стола и обхватил лицо ладонями. Он ничего не сказал.
— Вы не видели нож где-нибудь поблизости от тела, мисс Шерред? — спросил капитан Ранд.
— Насколько я помню — нет.
— А что-нибудь наподобие ножа — резчик для вскрытия конвертов, садовый инструмент?
— Нет.
— Полагаю, это вы приподняли девушке ноги и попытались вызывать отток крови от ее брюшной полости.
— Я — медицинская сестра. Он понимающе кивнул:
— А жертва, пока вы занимались ею, приходила в сознание?
— Она была слишком слаба.
— Она вообще не сказав ни слова?
— Ничего.
— Вы бы заметили, если бы она открыла глаза? Вы не настолько растерялись, чтобы не заметить у нее момент сознания?
— Я — медицинская сестра, — повторила Элайн. — Я не растеряюсь из-за болезни, или ранения, или смерти. — Ей начинало не нравиться то, как капитан Ранд расспрашивает ее, налегая на каждый пункт снова и снова, как будто она ребенок, от которого не ждут, что он вспомнит как следует, если его не подстегнуть. Она понимала, что ему необходимо вести себя так и что он всего лишь выполняет свою работу, но ей это не нравилось.
К счастью, ее ссылка на свой профессионализм, похоже, возымела действие, и полицейский кивнул, как ей показалось, оправдываясь и с уважением. Он даже сказал:
— Простите, что я забыл принять это в расчет, мисс Шерред.
Она улыбнулась, принимая его извинения.
И тут Элайн внезапно обнаружила, что ее ладонь покоится в ладони Гордона. Его теплые сухие пальцы обхватывали ее собственные и удерживали их, мягко сжимая. Она была удивлена, потому что не помнила, чтобы тянулась к нему, — и не чувствовала, чтобы он тянулся к ней. Но в какой-то момент, во время расспросов, они стали искать успокоения и нашли его вместе.
Элайн покраснела, но не убрала свою руку. Это было замечательно, что ее руку держат, что Гордон воспринимает ее как нечто большее, нежели просто новую домашнюю прислугу семьи.
— Ну что же, — продолжал Ранд, — давайте рассмотрим некоторые другие аспекты этого дела. — Он вытащил из бокового кармана записную книжку и открыл ее большим пальцем. Странички в погруженной в тишину комнате зашелестели неестественно громко. — Силия Тамлин была художником-оформителем, осматривавшей ваш дом перед тем, как внести предложения по реконструкции. Это правильно, мистер Матерли?
Ли приподнял лицо над кистями рук, разглядывая свои ладони, как будто ему казалось, что он оставил в них свою душу.
— Да, — сказал он. — Она была такой энергичной девушкой, такой милой и сообразительной...
Ранд отвернулся от Ли Матерли и встал лицом к Деннису:
— А вы, как я полагаю, единственный член семьи, который знал Силию Тамлин до сегодняшнего вечера. Это верно?
— Да, — признал Деннис.
— Как вы познакомились с молодой леди? Деннис задумался:
— Я — художник. Первый раз я повстречал Силию на художественной выставке у Кауффмана. Она пришла, чтобы разузнать насчет полотен, которые ей, возможно, захотелось бы купить для галереи своей компании. Чтобы использовать при создании интерьера.
— Она купила какую-нибудь из ваших работ?
