Линда Ховард - Гора Маккензи
У тети Ардит случилась бы истерика, если бы она узнала, что ее некрасивая, спокойная племянница позволила чужому мужчине сунуть язык ей в рот. Это так негигиенично, хотя, нельзя не признать, волнующе на самом примитивном уровне.
Когда Вульф вернулся в машину, лицо Мэри продолжало гореть.
— Дело сделано. Джо будет следовать за нами.
— Разве не следует добавить воду и антифриз?
Он бросил удивленный взгляд.
— На заднем сидении лежала банка антифриза. Разве вы не заметили, что я захватил ее, когда выходил?
Мэри снова покраснела. Она не обратила внимания, так как ее голова была занята мыслями о его поцелуях, сердце гулко билось, а кровь кипела. Реакция на воспоминания оказалась слишком острой. Мэри не знала, как с этим бороться. Самым мудрым решением казалось полное игнорирование, но можно ли было на самом деле игнорировать что-либо подобное?
Мощная нога задела ее, когда он усаживался на водительское место. Мэри внезапно поняла, что сидит слишком близко.
— Я отодвинусь, чтобы не мешать вам, — торопливо сказала она, и пересела к окну.
Вульфу нравилась близость Мэри, когда его рука или нога задевали ее каждый раз при переключении передачи. Только говорить об этом он не собирался. В доме ситуация вышла из-под контроля, но это не должно повториться. Его волновал Джо. И сын был для него гораздо важнее, чем самая мягкая женщина.
— Боюсь, ваши намерения облагодетельствовать человечество принесут Джо только неприятности. — Он заговорил низким, шелковым голосом, который заставил Мэри подскочить на месте. Вульф знал, что она ощутила угрозу. — Военно-воздушная академия! Это слишком высоко для мальчишки-индейца, особенно, если столько людей только и мечтают вцепиться ему на горло.
Если он хотел запугать ее, то просчитался. Мэри повернулась в его сторону. В глазах вспыхнул опасный огонь, подбородок поднялся.
— Мистер Маккензи! Я не обещала Джо, что его непременно примут в Академию. И он это прекрасно понимает. Его оценки достаточно высоки, чтобы дать рекомендацию, но после окончания школы. У Джо не будет ни одного шанса, если он не вернется в школу и не восстановит репутацию. Это именно то, что я ему предложила. Шанс.
— А если у него не получится?
— Он хочет попробовать. Даже если не пройдет по конкурсу, он, по крайней мере, будет знать, что пытался. Кроме того, у Джо будет диплом.
— Чтобы с дипломом заниматься той же работой, что и без диплома.
— Возможно. Но я собираюсь с понедельника заняться процедурой его возвращения в школу и начать писать официальным лицам. Конкурс на поступление в Академию очень и очень высок.
— Людям в городе не понравятся ваши занятия с полукровкой.
— Джо сказал то же самое. — На лице Мэри появилось серьезное и упрямое выражение. — Но я найду что сказать каждому, кто об этом заикнется. Позвольте мне самой с этим разобраться, мистер Маккензи.
Они уже съезжали с горы, подъем на которую показался ей таким длинным. Вульф молчал остальную часть пути. Мэри тоже. Но когда машина остановилась у старого дома, где она жила, он расслабил руки в перчатках, лежащие на руле, и сказал:
— Не только ради Джо, но и ради собственного спокойствия, никому не говорите, что виделись со мной.
— Почему?
На его лице появилась ледяная улыбка.
— Я — бывший уголовник. Сидел за изнасилование.
Глава 3
Позже Мэри ругала себя за то, что вышла из грузовика без единого слова в ответ на его откровенное признание. В тот момент она была потрясена до глубины души и не способна на вежливые, ничего не значащие слова. Изнасилование! Омерзительное преступление! Невероятно! А она сама его поцеловала! Мэри была настолько ошеломлена, что просто кивнула на прощание Вульфу и напомнила Джо, что ждет его вечером. Потом вошла в дом и даже не поблагодарила их за помощь и беспокойство.
Стоя в старомодной кухне и наблюдая, как Вудроу с жадностью лакает молоко из своего блюдца, Мэри обдумывала поведение и слова Вульфа. Наконец до нее дошло. Она неожиданно фыркнула.
– Бред сивой кобылы! Если этот мужчина насильник, то я сварю тебя на ужин, Вудроу.
Кот беззаботно наслаждался молоком, словно соглашался с ее мнением. Мэри высоко ценила способность Вудроу находить для себя самое лучшее.
В конце концов, Вульф не говорил, что совершил насилие. Он сказал, что сидел в тюрьме за изнасилование. Мэри вспомнила, с какой привычной горечью оба Маккензи признавали, что их избегают из-за индейской крови. Может Вульф считает, что именно происхождение повлияло на его осуждение? Он не виновен! Уверена на сто процентов! Мужчина, оказавший ей помощь в опасной ситуации, согревший ее замерзшие руки теплом собственного тела и целовавший со жгучим голодом, не способен так обидеть женщину. Именно Вульф остановился, прежде чем поцелуи зашли слишком далеко. К тому времени она превратилась в желе в его руках.
Нелепо! Вульф – не насильник! Возможно, прекратить поцелуи ему не составило особого труда. Она не привлекательна, неопытна и никогда не будет сексуальной женщиной, но… Мэри замерла при воспоминании об испытанных чувствах. Да, она не опытная, но не глупая же. Он был… в общем, твердым. Мэри отчетливо помнила это ощущение. Возможно, в последнее время ему не удавалось утолить физический голод, а она просто попалась под руку? Тем не менее, Вульф не воспользовался случаем. Он не отнесся к ней как моряк, которому при шторме подойдет любой порт. Однажды от ученика она слышала странное словосочетание. Как же он сказал? Вспомнила! Сексуально озабоченный. Можно сказать, что Вульф Маккензи находился в подобном состоянии, и именно она, случайно, разожгла этот пожар. Однако, он не воспользовался ситуацией. А если бы воспользовался?
Сердце Мэри забилось сильными, тяжелыми ударами; жар охватил тело; внизу живота появилась тянущая боль. Груди налились и начали пульсировать, и она автоматически потерла по ним ладонями, прежде чем осознала свои действия и отдернула руки. Что бы произошло, если бы он коснулся ее груди? Прижался ртом? Она почувствовала, что начала таять только от мыслей о нем, от фантазий. Мэри сжала бедра в попытке ослабить неприятное ощущение. С губ сорвался стон. Низкий звук прозвучал в тишине дома слишком громко. Кот, лакавший молоко, вопросительно мяукнул, прежде чем вернуться к прерванному занятию.
Смогла бы она остановить его? Скорее, захотела бы? Или стояла бы сейчас, вспоминая о любовных ласках, а не напрягая воображение? Но тело покалывало от пробуждающихся инстинктов и желаний, а не от приобретенного опыта.
