Фредди Ромм - Эхо далекой войны
– Я открою! – спокойно поясняет Надя… да, вот так и надо открывать, если неизвестно, кто просится: тихо, на цыпочках, подходит к двери, смотрит в глазок, но с расстояния сантиметров пять, чтобы её тень не была видна снаружи… Вот она улыбается и открывает:
– Привет, Олег! Заходи!
– Добрый день! – окидывает нас взглядом милиционер, с которым меня познакомила вчера Надя. Его взор останавливается на Мите. – Что с вами приключилось, молодой человек?
– Избили его, товарищ милиционер! – вскидывается мама. – Нацисты проклятые! Наша семья всегда была за интернационализм! Дедушка мой воевал, погиб подо Ржевом. А они… стыда у них нет… – Мама отворачивается и начинает плакать. Милиционер смущённо кашляет:
– Так, ладно, пройдёмте в комнату, если не возражаете. Вас как зовут, молодой человек?
– Дмитрий, – вздыхает брат, и мы все направляемся в гостиную. Мне приходит в голову, что обстановка у нас слишком убога для Нади, но она словно и не замечает этого – садится на стул, причём так, что спинка спереди, она кладёт на неё руки, на руки опускает подбородок и вопросительно смотрит то на Митю, то на милиционера.
– Ну-с, давайте выясним, что там у вас вышло, – авторитетным тоном произносит Олег, и до меня внезапно доходит, что представление Нади моим близким удалось как нельзя лучше. Она уже своя для мамы и брата. Такая же своя, как если бы мы были знакомы двадцать лет.
Жак
В больничном коридоре послышались голоса. Образы Жаклин, Лео и Адама, навеянные чтением синей тетради и перешедшие в сон, вспорхнули и растворились в уплывающем видении, и Жак проснулся. «Как, это всё мне приснилось?» – пробормотал он, не доверяя собственной яви. Он посмотрел влево: синяя тетрадь лежала рядом с подушкой. «Выходит, я заснул, пока читал её. Хорошо, не порвал во сне и не слишком помял», – подумал полицейский. В коридоре послышались шаги, и в палату вошёл молодой врач:
– Ну, сударь, как вы себя чувствуете?
– Хорошо! – улыбнулся Жак. – Можно мне поехать домой?
– Нет, домой рановато, – улыбнулся врач. – Но из реанимационной палаты, я думаю, мы вас переведём.
– Доктор, а куда меня ранили? Бок болит…
– Пуля прошла рядом с правым лёгким. Ранение не смертельное, но небезобидное. Так что не торопитесь вставать.
Жак кивнул.
– Доктор, а мне не принесут мои вещи?
– Это какие – пистолет? Сожалею…
– Хотя бы мобильный телефон.
– Да, можно, если обещаете разговаривать изредка и не дольше минуты каждый раз.
– Обещаю! Пожалуйста!
– Хорошо, сейчас распоряжусь, – кивнул врач и вышел. Едва за ним закрылась дверь, как мысли Жака поползли в разные стороны, как тараканы из неосторожно открытой коробки, где они прятались. Как там Валя? И доченька? Вот бы приехали сюда… Хотя для Аннет, наверное, больничная обстановка не очень полезна… А ведь Жюли, пожалуй, пора отпустить на свободу: убийца Франсуазы Леблан и Шарля Перена ранен и арестован. Но действовал ли он один? Если убийство заказное, опасность для девушки вот-вот возобновится. Поразмыслив, Жак решил, что всё-таки невинного человека лучше выпустить на волю, а от опасности защищать другими способами. А как быть с тетрадью? Если преступники охотятся за ней, то это улика, которую нужно приобщить к делу. Или правильнее отдать её Жюли? Вдруг в этой тетради разгадка исчезновения её жениха?
В дверях появилась медсестра:
– Ваш телефон, сударь! И завтрак!
– Да, спасибо.
Будь у него выбор, Жак сразу начал бы звонить, но бдительная сестра не оставила ему вариантов. Под её недреманным оком, Жак опорожнил две тарелки – с кашей и с каким-то кисло-сладким желе – выпил сок, вернул посуду и всем своим видом показал, что хочет отдохнуть. Однако, едва медсестра вышла из комнаты, Жак, не мешкая, набрал номер мобильного телефона жены:
– Любимая, как твои дела?
– Всё в порядке, мой хороший! – ответил весёлый голос Вали. – Мы с Аннет уже покушали и сейчас едем к тебе!
Эта реплика разрешила часть сомнений Жака.
– Милая, ты читала эту тетрадь?
– Немного, мой дорогой! Только начала! Правда, интересно?
– Да, чрезвычайно! Правда, я пока не вижу, что в ней могло интересовать бандитов и подтолкнуть отъезд Анри, но…
– Но мы с тобой ещё и до середины не дошли, верно? Всё выстраивается в цепочку: какой-то факт, приведенный в тетради, побудил Анри начать собственное журналистское расследование. И этот же факт всполошил неизвестных преступников.
– Ты считаешь, убийца действовал не один?
– Миленький… Ты не видел вчера, как я задержала его сообщника?
Жак почувствовал себя глупо: не вовремя отключилось его сознание накануне. Он хотел было расспросить жену о подробностях, но в боку вдруг что-то кольнуло, да так, что стало трудно дышать, и раненый вспомнил, что врач запретил продолжительный разговор. Да и зачем это, раз Валя с Аннет вот-вот приедут.
– Ладно, милая… Приезжай, я жду, – не без труда выдавил из себя Жак и уныло разъединил. Всего три минуты разговора – и весь его боевой запал испарился, инспектор полиции снова стал пациентом реанимационной палаты. А ведь надо ещё позвонить коллегам, договориться, чтобы выпустили Жюли… Однако усталость брала верх, веки Жака слипались, и только в глубине мозга стучался бессильный протест мужа, отца и полицейского, который не по своей воле уступает болезни.
Сон Жака продлился, видимо, недолго: едва получив порцию отдыха, организм запустил резервы, и раненый проснулся. Первый же взгляд налево – и Жак обомлел: синей тетради рядом с ним не было.
Валя
Она мягко катила перед собой детскую коляску, не обращая внимания на косые взгляды персонала: наверняка посторонний предмет в коридоре не приветствуется, однако причина уважительная, никто не посмеет требовать, чтобы женщина несла маленького ребёнка на руках. Возможно, её появление в регистратуре вызвало бы недовольные реплики, но Валя хорошо помнила палату, где находится оставила вечером мужа, и теперь, не задавая никому вопросов, шла прямиком туда, стремительная, как пуля, и неотвратимая, как тяжёлый танк, который лишь понаслышке знает о препятствиях.
В коридоре, который вёл в отделение реанимации, не оказалось ни души, и коляска понеслась так, как будто Валя участвует в забеге. До палаты Жака оставалось шагов десять, как вдруг Валя увидела странного субъекта в белом халате. Собственно, странность его была вызвана двумя обстоятельствами: он не был похож на врача, но вышел из палаты Жака, держа синюю тетрадь. Правая рука Вали мгновенно рванулась в сумку за пистолетом.
– Стоять – стреляю! – звонко крикнула молодая женщина, так, что в соседних коридорах и ближайших палатах наверняка было слышно. Незнакомец вздрогнул всем телом, ткнулся было вправо – закрыто. Он тотчас развернулся к лифту…
Разумеется, Валя без труда опередила лифт.
– Ещё движение – и пристрелю! – со злостью выговорила она, приставляя пистолет к бедру незнакомца. Тот умоляюще захныкал:
– Не надо! Я только хотел посмотреть!
Валя без лишних реплик выдернула тетрадь у противника, и в тот же миг неизвестный ударил её по правой руке. От неожиданности Валя выронила пистолет, но тут же рванулась вперёд, нанося отвлекающий удар ногтями левой руки в шею врага, а правым коленом – в очень чувствительное место… От первого удара неизвестный увернулся, зато второй прошёл, как на учёбе… Незнакомец взвыл от боли, согнулся в три погибели, и Валя огрела его ребром ладони по затылку. Преступник рухнул, как копна сена. Валя подобрала свой пистолет и оглянулась: в коридоре никого. Это случайно или так подстроено злополучным преступником? Пробежала ладонями по его одежде, нащупала пистолет подмышкой, вынула. Откатила коляску к палате мужа, заглянула внутрь, встретила тревожный взгляд Жака, улыбнулась ему. Вынула мобильный телефон, набрала номер полиции:
– Алло, говорит жена инспектора Жака Ламеля! На него было нападение, преступник задержан, срочно пришлите подмогу! Отделение реанимации больницы Отель-Дьё!
Она разъединила, уложила пистолеты и мобильный телефон в сумочку, посмотрела в коляску, убедилась, что малышка спит, ободряюще улыбнулась мужу и бросила взгляд на поверженного врага – он стонал и корчился на больничном полу.
– Я заснул и не услышал, как он вошёл, – виновато пояснил Жак.
– Ничего страшного, милый, может, даже хорошо: ведь он был вооружён, а ты не в силах защититься.
– Я не так слаб, как тебе кажется…
– Ой, ладно, оставь это, мой хороший.
Из коляски послышалось движение. Валя встрепенулась: Аннет уже проснулась и теперь неопределённо двигала ручками. Мама осторожно вынула девочку из коляски и лукаво посмотрела на мужа:
– Ну как, поздороваешься с нашей королевной?
– С удовольствием! Я так рад видеть вас, милые мои девочки!
Жак, широко улыбаясь, раскрыл объятия навстречу дочке, принял её у мамы и осторожно прижал к груди, прикоснулся лицом. Девочка недовольно захныкала, и Жак отпрянул. Виновато посмотрел, пробормотал:
