Изабель Ричардс - Погоди, я пойму
- Ох,- вздохнула Саманта. В памяти всплыли все фантазии юности... Красивая свадебная церемония, улыбающиеся гости, белое подвенечное платье, очаровательный жених... Словом, нескончаемая волшебная сказка...- Хорошо,сухо согласилась она. Но искра гордости вспыхнула в ней, и она вскинула голову. - Но есть одно условие.
- Какое же?
- Что я останусь... нетронутой физически, так же, как и не пострадает мое доброе имя, которое вы беретесь защитить.
От тихого смеха Юджина по спине у Саманты побежали мурашки.
- А что удержит меня от моих привилегий, полагающихся мне в браке по закону?
Саманта мило улыбнулась:
- То же самое, что удержит меня от желания разорвать вас в мелкие клочья в прессе после нашего развода! Это будет наш уговор чести.
- Ни за что бы не подумал, что ты такая кровожадная!
- Думаю, мы стоим друг друга,- парировала она.
Юджин снова протянул руку и принялся перебирать шелковистые пряди ее волос, явно любуясь ими.
- Ты мне не можешь отказать в своих нежных губах... В конце концов, если не будет традиционного супружеского поцелуя перед нашими гостями, все начнут подозревать, что МЬ1 поженились без любви. А ведь мы же не хотим, чтобы это случилось раньше, чем через несколько месяцев, верно?
Саманта вспыхнула:
- Только один поцелуй для публики, как вы настаиваете, и все!
Юджин резко отпустил ее волосы. Его губы скривились в усмешке.
- Тебе все равно не избежать моих прикосновений- во всяком случае, до тех пор, пока твоя ключица не срастется и ты не сможешь одеваться самостоятельно. Вот как сейчас.
Саманта напряглась, чтобы снова не взорваться, когда он принялся неторопливо застегивать на ней рубашку. Его шершавые пальцы, касающиеся ее обнаженного тела, возбуждали ее сильнее, чем все поцелуи, полученные ею ранее от кого бы то ни было, включая главного редактора, Бромлея Офенстейна.
Словно угадав ее мысли, Юджин вкрадчиво спросил:
- А этот, ну, другой- тот, что владеет твоим сердцем, - как быть с ним?
Девушка внимательно посмотрела в его глаза, словно пытаясь понять, всерьез ли может его интересовать вопрос о других мужчинах в ее жизни. Но разве можно было что-то прочесть в этих глазах: пронизывая насквозь, они сами в то же время оставались насмешливо-бесстрастными.
- Никаких проблем. Он не предлагал мне выйти замуж, а вы предложили,спокойно ответила она.
- Понятно,- протянул Юджин и, отвернувшись от нее, направился в спальню.
Нет, подумала Саманта, ничего тебе не понятно. Но не сочла нужным что-либо прояснить.
- Сейчас я соберусь,- бросил он через плечо, - и мы едем.
На секунду он задержался в дверях и поглядел на ее длинные ноги.
- Тебе помочь надеть джинсы?
- Нет! Я могу одеваться сама, спасибо, - поспешно ответила Саманта. И это было наполовину правдой, она действительно могла почти все делать самостоятельно, если не считать того, что любое движение доставляло ей боль и неудобство.
Мужчина усмехнулся:
- Скромность - это не то, с чего нужно начинать семейную жизнь. - Но все же бросил ей джинсы и скрылся в ванной.
Саманта пару раз чуть не упала, пытаясь натянуть узкие джинсы на бедра. Ее плечо снова давало о себе знать, и она поняла, что пора принять еще одну обезболивающую таблетку. Но ей не хотелось быть одурманенной во время своей собственной свадьбы.
Закончив шнуровать кроссовки, она осмотрела свой жалкий наряд потертые джинсы и рубашка, которая ей была велика, - и вспомнила свадебное платье своей матери из белоснежного шелка, с кружевами ручной работы, хранившееся для свадьбы дочери. Ей захотелось разрыдаться. Но на это она не имела права - нельзя позволить Фрейзерсу увидеть ее плачущей.
Вспомнив о Юджине, Саманта посмотрела в сторону ванной.
- Юджин,- позвала она его, затаив дыхание.
Неужели он забыл о своем обещании? Он появился из ванной, вытирая лицо полотенцем. Загорелой рукой он с самодовольной улыбкой провел по подбородку.
- Каждый жених в день своей свадьбы должен быть чисто выбрит.
Теперь перед ней стоял совершенно другой Юджин Фрейзерс. О грубом мужлане, который, возможно, спас жизнь ей и ее подруге, напоминали только пронзительно-голубые глаза, порождающие в ней постоянное ощущение скрытой опасности. Без щетины его подбородок выглядел еще резче очерченным, а небольшая ямочка на нем более заметной.
Исчезли и потертые джинсы и фланелевая рубашка. Теперь его широкие плечи и грудь ладно облегала шелковая сорочка кремового цвета, а узкие бедра - прекрасно сшитые темно-коричневые брюки.
Юджин швырнул полотенце на кровать и начал закатывать рукава рубашки, обнажая мускулистые, загорелые руки.
- Извини, что у меня нет ничего из одежды для тебя, - сказал он, кивая на ее скромное одеяние, - но завтра, когда откроются магазины, это можно будет легко поправить. В конце концов, разве это не любимое занятие каждой женщины - делать покупки?
- Не каждой,- возразила Саманта, вспомнив о своих шкафах, забитых больше джинсами и теннисными шортами, чем юбками и платьями.
И тут до нее дошло, что в ближайшие полгода ей придется одеваться как жене сенатора - хуже того, играть ее роль! Сможет ли она изображать из себя напыщенную раскрашенную куклу, вроде тех, которых ей доводилось изредка видеть на коктейлях и официальных приемах?
Чем больше она размышляла о своем предстоящем замужестве во время безмолвного путешествия до городка Агуа-Приета на границе с Мексикой, тем больше ей казалось, что она сошла с ума. Она же едва знакома с Юджином Фрейзерсом, с тем Юджином Фрейзерсом, о котором писали газеты и который играл видную роль в жизни штата!
Тот человек, с которым она провела два дня и две ночи в охотничьей хижине в горах и не соответствовать его публичному имиджу. Но он обладал над нею такой властью, как никто другой, и Саманта порицала себя за неожиданно проявившуюся в ней женскую слабость, заставившую практически безоговорочно согласиться на более чем рискованную авантюру. Если Юджину всего за два дня удалось полностью подчинить ее себе, то что он успеет сделать с ней за полгода, представ перед ней во всем своем великолепии и могуществе.
Она с тревогой посмотрела на темный профиль мужчины, сидящего за рулем. Он вел тяжелый полноприводный джип с привычной легкостью - такой же, какую проявлял в общении со своими политическими противниками. Внимание сосредоточено, движения внешне как бы замедлены, по-кошачьи неторопливы, но выверены. Лицо обманчиво безразлично, хотя взгляд мгновенно схватывал любую, даже самую мельчайшую деталь. Ничего удивительного в том, что он слыл опытным охотником и влиятельным политиком.
Саманта поежилась от мысли о том, какой безумный поступок совершает, связывая свою судьбу с этим человеком, пусть и на несколько месяцев. Заметив ее состояние, Юджин спросил:
- Тебе холодно? - Но голос его не оставлял сомнений в том, что он читает мысли своей спутницы.
- Немножко, - ответила Саманта, не желая выдавать свою тревогу.
Юджин включил отопление, и через некоторое время девушку потянуло в сон. За окном на фоне бархатно-черного, усыпанного звездами неба распростерлась заснеженная страна. Из-за позднего времени и плохих дорожных условий другие машины в пути им не попадались. Все было так, словно силы природы сговорились укрыть их от посторонних глаз.
Это было бы - должно было бы стать - романтическим путешествием... если бы человек за рулем любил ее. Но Саманта никогда еще в своей жизни не чувствовала себя такой одинокой.
Было уже около часу ночи, когда их встретили яркие огни Агуа-Приета с его белыми под черепичными крышами домами и живописными ресторанчиками, откуда, несмотря на позднее время, доносились звуки гитар и барабанов мексиканских оркестров.
Большинство населения штатов, граничащих с Мексикой, знает испанский язык, и Юджин Фрейзерс не был исключением. Он без труда нашел среди кривых улочек дорогу, к нужному ему дому. За обычным глинобитным забором стоял дом, больше напоминающий небольшой замок.
Пока служанка по просьбе Фрейзерса поднимала алькальда с постели, Саманта оглядела комнату, видимо, служившую гостиной! Гипсовая, пестро раскрашенная статуя Пресвятой Девы Гваделупской, занимающая нишу одной из стен, свидетельствовала о том, что их брак будет скреплен человеком, имеющим отношение к церкви, чего ей вовсе не хотелось. Почему бы ему не быть просто мировым судьей? Саманта всегда считала церковную церемонию театрализованным фарсом, чем-то сродни тем "часовням для бракосочетания" в Лас-Вегасе, чем-то вовсе не обязательным для людей, по-настоящему любящих друг друга.
- А он не будет недоволен тем, что его разбудили в такое время? шепотом спросила она Юджина, втайне надеясь, что тот передумает в последний момент.
Ее спутник усмехнулся. Если у него и оставались какие-то сомнения в правильности принятого им решения, он ничем не выдал их.
