Сьюзен Льюис - Одержимость
Во всяком случае, как я сказал, вина перед Сиобан очень беспокоила его, и он вернулся в Ирландию. Он поехал…
— Извините, — перебил Филипп. — Вы не можете назвать точную дату этого события?
Доктор сосредоточился, роясь в памяти.
— Думаю, в начале лета 1967 года.
Филипп кивнул.
— Люк вернулся в Ирландию, — продолжал Горовиц, — намереваясь спасти сестру от отца. Дома он обнаружил то, что, я уверен, повлияло на его последующие дела с проститутками. Сиобан сидела взаперти в сарае вместе с кроликами. Тогда она еще говорила, хотя мало и редко, но когда Люк спросил, девочка не могла вспомнить, сколько времени она там пробыла.
— А сколько ей тогда было? — спросил Кристос.
— Тринадцать. Но по годам, не по уму. Я думаю, вы понимаете, что разум ее помутился к тому времени. Единственное в мире, что она любила после бегства Люка, — ее кролики. Он говорила только с ними.
— А она не ходила в школу? — спросил Филипп.
Горовиц покачал головой:
— Она никогда не ходила в школу. Филипп Фитцпатрик избавился от приставания властей, заявив, что сам учит детей. Ну в определенном смысле так оно и было. Да, я уже говорил, самыми дорогими для Сиобан были кролики, и когда Люк попытался отвести ее в дом, она попросила взять с собой кроликов. Люк считает, сестра не поняла, кто он. Казалось, ей все равно. Главное, чтобы кролики были при ней. Люк повел ее в дом вместе с кроликами, а отец наблюдал из окна сверху. Мать была на кухне. Когда брат с сестрой наконец вошли, Мери Фитцпатрик вела себя так, будто дети вернулись после игры. Люк так разозлился на мать, что набросился на нее с кулаками. Как могла она все эти годы позволять так безжалостно издеваться над собственными детьми! Мери Фитцпатрик не пыталась защищаться. И только муж оттащил от нее Люка. Отец побил его так сильно, что парень не помнил, как оказался связанным, с кляпом во рту. Все, что он помнит, — это Сиобан… Его привязали к стулу, и он не мог помешать отцу.
Радклиф, слушая эту историю во второй раз, провел рукой по измученному лицу. Кристос с Филиппом притихли.
— Филипп Фитцпатрик, — продолжал Горовиц, — велел своей жене держать Сиобан, и у нее на глазах сломал каждому кролику шею, а потом держал над девочкой, чтобы кровь стекала на нее.
— Боже мой… — пробормотал Кристос.
— К сожалению, это еще не все. Потом он заставил жену сварить кроликов и приказал Сиобан их съесть. С тех пор она онемела.
Его последние слова тяжело падали в трагическую тишину, четверо мужчин в бессильной ярости пытались справиться с мучительными картинами, вызванными словами доктора. И только шум машин с улицы связывал их с настоящим. Радклиф откашлялся, посмотрел на Кристоса и Филиппа.
— В деле об убийстве проституток была одна деталь, — произнес он. — Каждое тело было залито не только своей кровью, но и кровью кроликов. И в желудке каждой… — кролики.
— А что случилось с Сиобан после? — спросил Филипп.
— Люк сообщил в полицию, отца арестовали. О Сиобан позаботились, а Мери Фитцпатрик покончила с собой. На похороны матери Люк не пошел, сам он нашел себе работу в ирландской газете и мог регулярно навещать Сиобан. А когда ей исполнилось шестнадцать, он перевел ее из государственной клиники в частную, с тех пор она там и живет. Несколько лет подряд Люк пытался вернуть сестру к жизни. Он, с моего разрешения, конечно, купил кроликов и привез в клинику, надеясь, что она заговорит. Но ничего не вышло, это повергло его в неописуемый ужас. Некоторое время он оставался у меня, я потом вам расскажу, гнев и разочарование от неспособности достучаться до Сиобан время от времени изливались у него на проституток. Видите ли, он считал, что лучше бы отец убил Сиобан. Он часто говорил мне об этом. Он даже подумывал самостоятельно избавить Сиобан от ада. Но на самом деле ничто в мире не заставит Люка снова причинить ей боль. И, связывая проституток, избивая, а потом убивая их, он своим помутившимся разумом представлял, что он — отец и совершает последний акт, на который старший Фитцпатрик не решился.
Радклиф вынул пачку сигарет и предложил Кристосу. Кристос покачал головой и невидящим взглядом уставился в окно, там, в конце улицы, плескалось море.
— Мы перескакиваем с одного на другое, — сказал Филипп. — До прошлого года проституток не убивали…
Горовиц повернулся, плеснул себе минеральной воды.
— Хорошо, продолжим. Люк привез Сиобан в Англию в 1985 году, занялся карьерой тележурналиста, и, как вы все отлично знаете, достиг заметных успехов, и я, как единственный из вас, кто знал его в то время, могу заверить, что, несмотря на травмы, пережитые в детстве, он казался весьма спокойным. Впрочем, внутренняя неуравновешенность все-таки сказывалась, он признался мне, что несколько лет занимался шантажом. Но никогда из личной выгоды, просто по злобе, которую временами не мог контролировать. Он как бы пытался отомстить миру, лишившему его нормальной жизни. Бывали случаи, когда ярость просто переполняла его, тогда он мне звонил, а несколько раз даже приезжал. Но это случалось редко и чаще всего после посещения Сиобан. И он проводил несколько дней в клинике. Ярость накатывала на него и после воспоминаний о прошлом, которое Люк старался забыть. Конечно, полностью сдерживать себя невозможно, подавлять эмоции, загонять их внутрь — вредно для здоровья. Но он бы сумел продержаться, я думаю, если бы не жестокий поворот судьбы — встреча с Аннализой.
Филипп беспокойно заерзал, побледнел.
— То, что Аннализа очень похожа на Сиобан, сразу же привлекло его внимание. Они встретились в лондонском ночном клубе. Люк много выпил, Аннализа тоже, но не настолько, чтобы забыть обменяться телефонами. Аннализа позвонила Люку на следующий же день. Он пришел к ней, и очень быстро они оказались в постели. Впервые в жизни Люк понял, что влюблен.
Такие встречи продолжались уже с месяц, когда Люк впервые рассказал мне о ней. Его очень тревожило, что девушка так похожа на Сиобан: уж не в Сиобан ли он влюблен? Несколько недель он обсуждал со мной свои чувства, в итоге я не нашел никаких аномалий. Если, конечно, не считать одного факта — тогда никто из нас не знал правды. Во всяком случае, с вашей помощью, мистер Дэнби, Аннализа и Люк создали Ти-ви-дабл-ю, и вы, вероятно, помните, сэр, как раз на приеме по случаю получения времени вещания Ти-ви-дабл-ю Аннализа представила Люка матери. Люк узнал миссис Дэнби и понял, почему Аннализа так похожа на Сиобан.
Уверен, вы помните, мистер Дэнби, как внезапно в тот вечер Люк исчез. Он поехал прямо ко мне. Его отчаяние — вы можете себе представить, было безгранично. Он пробыл у меня три дня, за это время я упросил его поговорить с миссис Дэнби, хотя казалось, можно не сомневаться в том, что за узы связывают его с Аннализой. Но я настоял, чтобы он все точно выяснил. Миссис Дэнби, естественно, подтвердила.
Думаю, незачем объяснять, джентльмены, что весь мир для Люка перевернулся. Все, что он жаждал забыть, снова предстало перед ним, и его первая любовь, такая чистая, оказалась… Больше всего его мучило то, что он ведет себя с Аннализой так же, как его отец с Сиобан. Не с такой жестокостью, конечно, но он ведь оказался в сексуальной связи с ней! Причем с разрешения собственной матери Аннализы! Более того, миссис Дэнби толкала его на это. В довершение всего — ваше имя, мистер Дэнби, совпало с именем его отца. Фатальные совпадения, трагическое отражение детства подвергли его разум большой опасности. Он не мог — а кто из нас мог бы? — смириться со столь ужасной шуткой фортуны. Он был влюблен в Аннализу, но понимал, что должен ее бросить. Он не раз пытался, и вплоть до этой недели я думал, ему удалось. Я знал, что его любовная связь с миссис Дэнби продолжалась, но я не знал, что она вытворяла с ним все это время, понимая его отчаянные страдания, подогревая, заставляя верить, что он — это его отец… Эта сволочь Филипп Фитцпатрик Дэнби — так она его называла, используя ваше имя, мистер Дэнби, еще сильнее ввергая разум Люка в помутнение. Она вдохновляла его мучить вас и шантажировать. Сперва он противился, но когда миссис Дэнби пригрозила раскрыть Аннализе, кто он, Люк сдался. При его душевном состоянии не понадобилось много времени — он больше уже не понимал, кто он такой и кто есть кто. Конечно, бывали дни, даже недели просветления, и Люк пытался порвать с Аннализой, но всегда неудачно. Она тоже любила его, и казалось, как бы жестоко он с ней ни обращался, она его никогда не отпустит. А у него просто не было сил оттолкнуть ее.
Я должен подчеркнуть, джентльмены, я и понятия не имел, что творится у Люка в голове. Время от времени он сообщал, что покончил с Аннализой. Мы говорили с ним, только когда он оставался в клинике на несколько дней, а недавно я наконец узнал, что произошло. Он рассказал, как пытался наказать вас, мистер Дэнби, за Сиобан. Конечно, он ничего не упомянул о проститутках. С ним случился кризис — он ощущал себя кем-то, соединившим его самого и его отца, он признался, что видит единственный путь вырваться из всего этого — с помощью Кори.
