Мэри Рэдклифф - Тайна Скарлетт О’Хара
— Нет, так не пойдет! — воскликнул мистер Спеншоу. — Ваша смелость снова спряталась в тень. Вас пугает то, что в классе много слушателей и зрителей. В лесу бы вы не задумываясь исполнили мою просьбу, мисс Ковальски!
Он подскочил к Кларе и сказал:
— Ну, если хотите, давайте вместе!
И, не давая опомниться девушке, учитель закричал:
— Эй! Ого!! Эге-гей!
Клара издала какой-то писк, но мистер Спеншоу уже снова говорил:
— Мобилизуйте все свои силы, соберите волю… Итак, я слушаю, давайте!!!
Девушка крикнула.
— Молодец! Еще!
— Эй!! — крикнула Клара значительно громче.
— Прекрасно! — оценил учитель. — А теперь — изо всех сил!
Мисс Ковальски сделала свирепое лицо и пронзительно завизжала.
У сидящих в классе заложило уши. Скарлетт восхищенно проговорила:
— Ну дает! Ну у нее и горло!
— Я от нее тоже такого не ожидала! — отозвалась Марианна Мак-Коунли.
Воспитанницы развеселились.
— Если хотите, можем попробовать преодолеть смущение вместе, — предложил учитель. — Хотите?
— Да!!! — раздалось со всех сторон.
— Тогда поехали! Три, четыре…
После этих слов поднялся такой визг, что в окнах задрожали стекла. Мистер Спеншоу с растянутым в улыбке от уха до уха ртом опустился на стул, зажав руками уши и зажмурив глаза.
Потом махнул рукой, командуя перестать визжать.
— Достаточно! Прекрасно! — прокричал он. — Вы все заслуживаете самых высоких оценок!
Дверь класса отворилась, и на пороге появились бледные мисс Джонстаун и миссис Хиггинс.
Возникла неловкая пауза.
Воспитанницы, только что и с таким успехом демонстрировавшие, как они умеют избавляться от смущения, все, как по команде, покраснели и опустили головы.
— Что у вас происходит? — спросила хозяйка пансиона. — Мистер Спеншоу, потрудитесь объяснить.
Учитель поднялся и ответил:
— Что происходит?.. А что происходит? Идет обыкновенный урок литературы…
Моррис сел, раздосадованный. Почти ни один его урок не проходил без появления встревоженных женщин. Как тяжело было работать в такой обстановке!
* * *После этого урока авторитет Морриса Спеншоу среди воспитанниц неизмеримо вырос. Скарлетт заметила, что девушки перестали называть учителя литературы обидными прозвищами, какие сохранили за другими преподавателями пансиона.
На уроки литературы стали ходить с большей охотой, слушали учителя с большим вниманием. Нередко по вечерам обсуждали то, что слышали в классе.
Скарлетт решила, что настало время провести второе заседание Клуба сумасшедших литераторов. «А не пригласить ли в грот самого мистера Спеншоу? — подумала девушка. — Ведь ему было бы приятно и интересно».
Но она рассудила, что это будет слишком смелым и даже рискованным шагом. Все-таки, каким бы близким и симпатичным ни казался им учитель, он был взрослым. Он принадлежал к клану воспитателей! «Нет, — рассудила Скарлетт. — Пусть подруги сами решат позвать его или нет, я настаивать не буду».
Одновременно с такими мыслями мисс О’Хара все отчетливей чувствовала ревность. Да, она ревновала к своим подругам мистера Спеншоу! Ведь было время, когда только она говорила всем им, что он стоящий человек. Никто с ней тогда не соглашался. А теперь, когда воспитанницы готовы были носить его на руках, Скарлетт просто зеленела от злости, когда например Клара Ковальски или Анна Сент-Уайт, широко раскрыв глаза начинали говорить:
— А еще мистер Спеншоу мне сказал на перемене…
Скарлетт умом понимала, что молодой учитель стал девушкам кем-то вроде старшего брата, но ее все равно коробило общее внимание всех воспитанниц к предмету ее давних симпатий.
Итак, у мисс О’Хара возникла идея провести второе заседание Клуба сумасшедших литераторов. Скарлетт высказала свое предложение Марианне и с удивлением услышала:
— Слушай, а ведь я тебе то же самое хотела сказать. Ты буквально с языка сняла эту идею.
Глаза подруги светились от предвкушения предстоящего ночного похода.
Нечего и говорить, что остальные девушки приняли на ура предложение очередной раз посетить грот.
Отправились тем же вечером. Скарлетт заметила, что Тина несла что-то объемное, завернутое в материю. Но она не стала приставать с расспросами. «Тина сама все расскажет, если захочет, — подумала Скарлетт. — А если не захочет, то расспрашивать бесполезно».
Тайна выяснилась сразу же. Когда девушки расселись, как и в первый раз, на одеялах вокруг ящика, Тина с торжественным видом распаковала и поставила на импровизированный стол старую керосиновую лампу.
— Вот! — объявила она. — Как вы думаете, что это такое?
— Как что? — пожала плечами Барбара. — Лампа!
— Нет, — усмехнулась мисс Тейлор. — Это бог грота!
С этими словами Тина поднесла зажженную спичку к фитилю. Появился маленький огонек. Он увеличился, когда девушка покрутила фитиль.
— Вот, — сказала она. — Теперь этот бог на нас смотрит.
Веселушка стояла, сцепив ладони у груди и любовалась результатом своего труда.
— Ну и ну, — проговорила Молли. — Ты стала поэтессой.
Другие девушки восхищенно вздыхали.
— Да, — вдруг проговорила Молли Харрисон. — Все это красиво: бог грота, ночные походы, романтика, стихи… Но я не могу жить без одного молодого человека, и при этом не могу с ним разговаривать…
— Что? — не поняла Скарлетт. — Что это ты такое мудришь?
— Попытаюсь объяснить, — горестно промолвила Молли. — Я не знаю, со мной это творится уже давно. Я все молчала, подружки. Но теперь… Может быть, это грот на меня так подействовал?
— У тебя был молодой человек, — подсказала Марианна Мак-Коунли. — Если я не ошибаюсь, его звали Чарли Криггс. Что изменилось с тех пор? Тебе понравился другой?
— Бог мой, как ты могла подумать такое? — воскликнула Молли. — Нет, я говорю все о том же Чарли Криггсе. Но вот что происходит. Хоть я постоянно думаю о нем, я не могу проговорить с ним и пяти минут…
— Как это? — спросила Тина.
— А вот так! — кивнула Молли. — Чарли несколько раз уже подкарауливал меня то у ворот, то у этого самого пролома в стене, через который мы ходим сюда. И я не скажу, что не жду встреч с ним. Но только он открывает рот, как я ничего не могу с собой поделать. Меня просто душит желание поскорее отправить его домой. А он только обижается…
Скарлетт посмотрела на девушку ободряюще:
— Но ведь он приходит снова?
— Приходит, — кивнула та. — Но, думаю, что скоро его терпение иссякнет. Как он сможет узнать, что на самом деле он мне не безразличен? Он решит не быть назойливым.
— Но я не понимаю, — сказала Скарлетт. — Что с тобой происходит?
— Если бы я знала, — вздохнула Молли. — Я бы тогда решила свои проблемы сама.
— А по-моему, — предположила Тина. — Ты, подружка, просто смущаешься. Точнее говоря, ты боишься своего молодого человека. Только сама себе не признаешься в этом. Так сказать, не осознаешь. Боишься его, и потому стремишься избавиться от предмета страха.
— От страха? — наморщилась Молли.
— Именно!
Молли хотела что-то сказать, но тут в разговор вступила Клара:
— Но ведь ты же кричала тогда на уроке вместе с нами! Ты можешь преодолеть свое смущение!
— Так то — на уроке! — протянула Молли. — Ведь там мы были все вместе!
— Нет, так не пойдет, милая, — покачала головой Скарлетт. — Тина, по-моему, права. Нельзя так смущаться.
— Если бы я могла потренироваться, — захныкала маленькая мисс Харрисон. — Вот как Клара. С третьего раза закричала. Я бы тоже, немного потренировавшись, пересилила бы себя.
Скарлетт хитро посмотрела на Молли, потом на подруг.
— Немного потренировавшись? — и тряхнула головой. — Хорошо! Мы устроим тебе тренировку! Марианна!
Мисс Мак-Коунли подняла голову:
— Что?
— У тебя это должно лучше получиться… Ты у нас будешь Чарли Криггсом…
Марианна оценила то, что Скарлетт не выдала тайны ее увлечения театром. Но все же предложение соседки по комнате было неожиданным.
— Что? — воскликнула Марианна. — Но я даже не видела его!
— Ну и что? — парировала Скарлетт. — Молли его тебе опишет! Молли!
— Что?
— Какой из себя твой Чарли?
Молли задумалась.
— Он… красивый, — наконец, произнесла она.
Скарлетт издала стон.
— Красивый? Марианна, понимаешь? Будешь изображать красивого молодого человека!
Марианну стала захватывать идея Скарлетт. Она улыбнулась и кивнула:
— Молли скажет, получается у меня или нет.
Мисс Мак-Коунли встала и прошлась по пещере.
Девушка постаралась передразнить походку делового человека, который куда-то спешит, совершенно не думая ни о чем постороннем, как только о своей работе. Подбородок у груди, плечи опущены, спина согнута. И при этом утрированно широкие шаги.
