Виктория Клейтон - Дикие сердцем
Лицо мисс Глим покрылось красными пятнами. Она и не собиралась шевелиться, наоборот, стала вытаскивать студень из сумки с подчеркнутой медлительностью.
— Что мне следует сделать в первую очередь? Я совсем запуталась. Не желает ли мадам записать все задания для меня?
— Что ж, если вы не умеете самостоятельно организовать свою работу, думаю, что… — леди Фриск замолчала и подозрительно уставилась на мисс Глим. — Если бы я заподозрила вас в дерзости, Глим, то это меня очень бы разочаровало. — Мисс Глим упрямо дернула головой и с гордым видом удалилась. Леди Фриск стащила с себя твидовую накидку и мягкую фетровую шляпу, украшенную перьями фазана. — Вер, я собиралась поговорить с тобой о больнице, — она повернулась и обнаружила, что Вер уже ушел. — Опять исчез… — сказала леди Фриск задумчиво.
— Мадам, давайте начнем, пока достаточно светло, — я указала рукой на кресло.
— У кресла слишком прямая спинка. Уверена, что у меня разболится спина. Но человек должен уметь приносить себя в жертву ради других. Когда ты станешь старше, Фредерика, то поймешь, что жизнь состоит не только из радостей и утех.
— У меня нет сомнений в вашей правоте, — пробормотала я в ответ.
Я немного передвинула мольберт. Теперь, убедившись, что правильно выбрала расстояние, я пометила место на полу, где стояли мольберт и ножки кресла, липкой лентой. Затем подошла к окну и полностью подняла жалюзи. Западная стена особняка стояла на самом краю холма. Передо мной открывалась прекрасная панорама Дорсета, бескрайние поля и леса. Несколько секунд я любовалась дымчатым коллажем из коричневых, зеленых и голубых пятен. Вдруг из соседнего окна вылетела странная субстанция золотистого цвета и, обдавая все вокруг брызгами, плюхнулась на землю. Даже с высоты я смогла узнать пресловутый телячий студень.
Глава 32
Работа над портретом продвигалась довольно быстро. То, что я много времени провела вдали от Лондона, даже не вспоминая о рисовании, сослужило хорошую службу. До этого мне никогда не удавалось сфокусировать мысли лишь на работе. Сейчас мне ничто не мешало, ничто не отвлекало от процесса творчества.
Поначалу лицо леди Фриск на холсте немного напоминало карикатуру. Курносый нос с высокой переносицей, впалые щеки, которые давно потеряли упругость, и слегка выступающая верхняя губа придавали леди Фриск вид властолюбивой черепахи. Возраст раскрасил ее кожу в разнообразные оттенки розового, лилового, желтого и красного. В глазах застыли надменность и высокомерие. Казалось, что всем своим видом леди Фриск подчеркивает, что окружающий мир не достоин ее особы.
На первом сеансе леди Фриск поначалу с заносчивым видом молчала. На ее лице застыло выражение патрицианского презрения. Я попыталась ее разговорить. Мне нужно было, чтобы она проявила себя, раскрыла свою сущность. Я стала задавать вопросы о Шарлотте. Леди Фриск не смогла удержаться от того, чтобы не поставить мне ее в пример, и вскоре от ее высокомерия не осталось и следа.
— Я не видела свою девочку целых три месяца. Работа занимает почти все ее время. Она рассчитывает на стипендию с осени. Мне кажется удивительным, что такая красивая девушка настолько поглощена наукой. Пример Шарлотты является хорошей отповедью тем умникам, которые полагают, что единственное предназначение женщины — это поначалу завлечь мужчину, а затем, когда возраст постепенно уничтожает былую красоту и привлекательность, горько плакать, осознавая былую ошибку, — леди Фриск нахмурилась. — Думаю, что стану льстить себе, если скажу, что сама вела себя, как типичная женщина. Сэр Освальд часто повторял: я не похожа на других и презираю обычную женскую фривольность.
Леди Фриск распространялась на тему красоты, благочестия и хорошего поведения дочери так долго, что, окажись Шарлотта здесь, я бы с удовольствием сбросила бедную девушку со склона холма вслед за телячьим студнем. Моего вмешательства больше не потребовалось, леди Фриск теперь перевела разговор на свое детство. Она обрушила на меня массу примеров собственной прозорливости, трудолюбия и благочестия. Леди Фриск была так увлечена, что безостановочно проговорила почти два часа. Даже сухое печенье, которым она набила рот, не стало препятствием бурному потоку нравоучений.
К концу первой недели на холсте появились узнаваемые очертания лица.
— Ты сделала мой нос несколько длинноватым, но в целом получилось неплохо, — оценила работу леди Фриск. — В молодости я хорошо рисовала. Все нахваливали мои акварели. Без сомнения, я могла сделать неплохую карьеру, но сэр Освальд не желал, чтобы его жена стала художницей. Он не любил женщин, которые лезут вперед, выпячивают себя. Ты когда-нибудь поймешь, Фредерика, что немногие мужчины готовы это терпеть. Скромность является главной чертой воспитанной женщины.
— Честное слово, эта женщина способна утомить любого, — жаловалась я Прим в пятницу вечером во время ужина. — Единственное, что ее волнует, о чем она может говорить бесконечно, — это о своем уме и других достоинствах. Кроме того, она возносит Шарлотту до небес. Матери делают огромную ошибку, когда чрезмерно расхваливают детей. Дети от этого часто страдают. Не имеющее оснований самомнение отталкивает людей.
— Насколько мне известно, любимое занятие леди Фриск — раздражать окружающих. Она никогда ничего не сделала для больницы, не пожертвовала и пенса больным. Зато она обожает раздавать советы и лучше всех знает, как следует поступить. Не удивительно, что ее советы всегда оказываются бесполезными. Не обращай внимания. Думай о деньгах, которые получишь за портрет. За триста фунтов ты сможешь отдыхать полгода. — Прим потянулась за очередной порцией рисового пудинга. — Знаю, что пудинг — не самая лучшая еда при моей фигуре, но не могу устоять. Должна заметить, что твой стиль приготовления блюд существенно изменился. Раньше ты довольствовалась парой листов салата, на которых живописно располагалось филе анчоусов и половина помидора. Только не подумай, что я тебя критикую. В каждом стиле есть своя изюминка.
— Все дело в детях. Рисовый пудинг — одно из немногих кушаний, которые с удовольствием ест Титч. Завтра ведь суббота, не правда ли? Я попытаюсь еще раз поговорить с миссис Рокер. Кажется, она снова начала пить. Френки говорит, что она не получала пособие больше двух недель.
— Хочешь, чтобы я пошла с тобой?
— Да, пожалуйста. Давай попросим Бар войти первой и подготовить нам путь. Какая необычная кепка!
Я сразу же обратила внимание на кепку цвета хаки с длинным козырьком, которую Прим не снимала во время ужина. На самом деле я хотела спросить, почему Прим вдруг решила надеть ее. Кепка неплохо смотрелась бы с грубыми вельветовыми бриджами, но не совсем подходила к belle-laide[72] чертам Прим.
— Отец был капитаном отряда местной самообороны. Думаю, что должна пойти по его стопам. Армейская кепка придаст мне больше авторитета. Люди охотнее станут выполнять мои приказы.
— Прим, дорогая, не стоит придавать значения словам Гая. Не стоит думать о нем.
— Ты уже перестала о нем думать?
— Абсолютно… Ну хорошо — почти. По крайней мере не испытываю страданий от того, что не вижу его.
— Ты часто встречаешься с ним, когда бываешь в Гилдерой Холле?
— Однажды видела его издалека. Гай сторонится меня. Он знает, что я хочу поговорить с ним о Корин.
— Он еще больший мерзавец, чем я предполагала. Как малышка Корин выйдет из ситуации? Что с ней будет?
— Меня настолько беспокоит ее судьба, что сегодня я разговаривала с Вером.
Я искала способ поговорить с Вером уже несколько дней. Наконец, когда леди Фриск отправилась в туалет, я воспользовалась этим. Мы встречались с Вером каждое утро — каждое утро он приходил справиться, все ли у нас в порядке, не нуждаемся ли мы в чем-нибудь. Вер не забывал извиняться за отсутствие отца.
Как только мы остались наедине, я прошептала, что хочу поговорить с ним с глазу на глаз. Естественно, моя просьба застала Вера врасплох, он очень удивился, но твердо пообещал, что придет, как только леди Фриск уедет домой.
Леди Фриск была особенно утомительна сегодня. Она, кажется, чувствовала, что в воздухе что-то витает. Поначалу мы, как всегда, поспорили по поводу длины ее носа. В конце каждого сеанса, повинуясь наставлениям леди Фриск, я немного укорачивала нос на портрете. Иногда укорачивать приходилось настолько, что нос превращался в пуговицу. На следующий день первым делом я возвращала носу привычную длину, надеясь, что леди Фриск ничего не заметит. Всегда существует различие в том, как мы видим себя и как видят нас другие. Это была одна из самых сложных сторон моей профессии. Я не очень люблю соскребать краску. На холсте вокруг носа появились заметные выпуклости из краски. Если бы так шло и дальше, то вместо портрета получился бы барельеф.
