Генри Вуд - Замок Ист-Линн
— Не говори, что я тебе ничего не даю, — шептала она. — Что он имел в виду: цепочку или поцелуй? О, Арчибальд, почему ты не сказал, что любишь меня?
В течение всей своей жизни м-р Карлайл был очень близок с Хэйрами. Первая жена его отца — ибо покойный адвокат Карлайл был женат дважды — приходилась кузиной судье Хэйру, и семьи проводили много времени вместе. Арчибальд, сын второй жены м-ра Карлайла, то дразнил, то обнимал Анну и Барбару Хэйр, как поступают все мальчишки. Иногда он ссорился с красивыми девчонками, иногда был ласков с ними, как если бы они были его сестрами; он без малейших угрызений совести заявлял при всех, что ему больше нравилась Анна. Она была девочкой доброй и уступчивой, как ее мать, в то время как Барбара всегда проявляла свою волю, что иногда приводило к столкновениям между ней и молодым Карлайлом.
Часы пробили десять. Миссис Хэйр взяла свой ежевечерний бренди с водой в маленьком стакане, наполненном на три четверти. Она считала, что без него никогда не сможет заснуть: «Он заглушает тревожные мысли», — говорила она.
Барбара приготовила ей напиток, повернулась к окну, но больше не садилась. Она стояла прямо напротив него, прислонившись головой к средней створке окна. Позади нее находилась яркая лампа, и фигура Барбары была бы отчетливо видна с лужайки, случись кому-нибудь наблюдать за нею в этот момент.
Так она стояла, в самом центре страны грез, вся во власти ее обманчивых колдовских чар. В мечтах она уже видела себя женой м-ра Карлайла, которой трижды завидуют все в Вест-Линне, ибо он был не только самым желанным человеком на свете для нее, но и самым завидным женихом в округе. Не было ни одной мамаши, не желавшей заполучить его для своего дитяти, не было ни одной дочки, которая не ответила бы «Да!» и «Благодарю Вас», если бы статный Арчибальд Карлайл сделал ей предложение.
— Я не была уверена, то есть совершенно уверена, в этом до сегодняшнего вечера, — шептала Барбара, поглаживая медальон и прижимая его к щеке. — Я всегда думала, что у него могут быть какие-то намерения, а может и не быть никаких, но подарить мне поцелуй… поцеловать меня… О, Арчибальд!
Последовала пауза. Барбара смотрела на луну.
— Если бы он только сказал, что любит меня, если бы он только облегчил муки моего страдающего сердца! Но это должно случиться, я знаю, что это произойдет; и если эта сварливая, противная старуха Корни…
Барбара замолчала. Что это мелькнуло там, в дальнем конце лужайки, прямо перед тенью толстых деревьев? Тени от их крон были неподвижны в эту безветренную ночь, а там что-то двигалось. И это что-то, явно похожее на фигуру человека, уже находилось там несколько минут. Что это было? Ну конечно же: человек делал ей какие-то знаки. Или это почудилось? Но вот человек сделал шаг вперед и поднял что-то, что было у него на голове — помятую широкополую шляпу из фетра, с пучком соломы вокруг тульи. У Барбары душа ушла в пятки, как гласит пословица, и лицо ее стало мертвенно бледным в лунном свете. Первой ее мыслью было позвать слуг, второй — не поднимать шума, поскольку она вспомнила все то, страшное и таинственное, что было связано с этим домом. Она прошла в холл, затворив дверь в гостиную, где все еще сидела ее мать, и остановилась в тени портика, не спуская глаз с привлекшей ее внимание фигуры. Но человек, видимо, видел все ее передвижения, поскольку снова снял шляпу и неистово замахал ею. Барбаре Хэйр стало дурно от страха; она должна была исследовать это явление, увидеть, кто это или что это было, поскольку она не решалась позвать слуг, а движения настойчиво повторялись, и их нельзя было проигнорировать. Но природа отмерила ей больше врожденной смелости, чем прочим юным леди.
— Мама, — сказала она, когда вернулась в гостиную за шалью, стараясь говорить как можно спокойнее, — я пойду прогуляюсь и посмотрю, не возвращается ли папа.
Миссис Хэйр не ответила. Она думала о чем-то своем, пребывая в спокойном, счастливом состоянии духа, которое малая толика спиртного дает физически слабым людям. Она минутку постояла, чтобы собраться с силами; ей снова нетерпеливо помахали шляпой.
Барбара Хэйр двинулась к таинственной фигуре с чувством страха перед неведомым злом, которое заполнило ее сжимавшееся сердце, и вдруг с внезапным ужасом почувствовала, что к нему добавился страх перед еще одним неведомым злом — тем, которое, по словам миссис Хэйр, предвещали ее сны.
Глава 4
БЕСЕДА ПОД ЛУНОЙ
Дом выглядел холодным и застывшим в лунном свете. Казалось, луна еще никогда не светила так ярко, освещая далеко тянувшийся сад и даже флюгер на крыше дома, сияя над портиком, когда в нем появилась Барбара. Она выскользнула из портика и пошла в ужасном страхе, не отрывая глаз от рощицы в нижней части сада. Что же это было? Что вышло из-за деревьев и поманило ее таинственным жестом, когда она стояла у окна, отчего у нее буквально оборвалось сердце?
Был ли это человек, пришедший, чтобы причинить еще одно несчастье дому, на долю которого и так выпало немало, был ли это гость из мира теней или же просто обман зрения? Последнее, конечно же, исключалось, поскольку таинственная фигура появилась снова, призывая ее тем же самым жестом, и с побелевшим лицом и дрожью в теле Барбара поплотнее закуталась в шаль и в лунном свете двинулась вниз по дорожке. Поманившая ее фигура скрылась под темными деревьями, когда Барбара приблизилась, и тогда наша героиня остановилась.
— Кто ты, или что ты? — спросила она шепотом.
— Что тебе нужно?
— Барбара, — раздался в ответ горячий шепот, — разве ты не узнаешь меня?
Ну как же она могла не узнать, по крайней мере, голос; у нее вырвался крик, в котором были и радость и ужас, но больше последнего. Она пробежала между деревьями и разрыдалась, оказавшись в руках человека, одетого в костюм сельскохозяйственного рабочего. Несмотря на его холщовый халат, шляпу с пучком соломы и накладные бакенбарды, черные как преисподняя, она признала в нем своего брата.
— О, Ричард! Откуда ты? Что привело тебя сюда?
— Ты узнала меня, Барбара? — ответил он вопросом на вопрос.
— Ну как же я могла узнать тебя переодетым таким образом! У меня мелькнула мысль, что это может быть кто-нибудь от тебя, и мне уже стало дурно от страха. Зачем же ты так рисковал, явившись сюда? Ведь если тебя увидят, это означает верную смерть, смерть на… ты знаешь сам!
— На виселице, — ответил Ричард Хэйр. — Я знаю об этом, Барбара.
— Зачем же тогда рисковать? Если тебя увидит мама, это окончательно убьет ее.
— Я больше не могу жить так, как сейчас, — мрачно ответил он. — Я все время работал в Лондоне с тех пор, как…
— В Лондоне! — перебила Барбара.
— В Лондоне, и никогда не выезжал из него. Но у меня тяжелая работа, и сейчас есть возможность устроиться получше, если я сумею достать немного денег. Может быть, мне удастся раздобыть их у моей матери; за этим-то я и приехал.
— Кем ты работаешь? Где?
— В конюшне.
— В конюшне! — воскликнула она глубоко потрясенным голосом. — Ричард!
— А ты ожидала, что я торговец или банкир, или же секретарь одного из министров ее величества, а может быть, джентльмен без определенных занятий, живущий на свое состояние? — резко ответил Ричард Хэйр с такой мукой в голосе, что его было больно слышать. — Я получаю двенадцать шиллингов в неделю, Барбара, и это на все про все!
— Бедный Ричард, бедный Ричард! — заплакала она, и слезы закапали на его руку, которую она нежно гладила. — Какое несчастье произошло в ту ночь! Единственным утешением нам служит мысль, что ты Ричард, наверняка был не в себе, когда совершил это.
— Я вообще не совершал этого, — ответил он.
— Что?! — воскликнула она.
— Барбара, клянусь, что я не виновен; клянусь, что меня не было там в момент убийства; клянусь тебе, что я не видел, кто сделал это, своими глазами, и знаю об этом не больше тебя. Но мне достаточно догадываться, и я так же уверен в правоте своей догадки, как в том, что луна находится на небесах.
Барбара вздрогнула и потеснее прижалась к нему: сам предмет разговора уже вызывал дрожь.
— Ты же не собираешься обвинить Бетела?
— Бетела! — презрительно ответил Ричард Хэйр. — Он здесь ни при чем. Хотя он и осматривал свои силки и западни в ту ночь, браконьер несчастный!
Бетел не браконьер, Ричард!
— Вот как? — многозначительно возразил Ричард Хэйр. — Правда о том, кто он такой, может всплыть в один прекрасный день. И не то, чтобы я хотел этого: этот человек не причинил мне никакого зла и, что касается меня, пусть себе безнаказанно браконьерствует хоть до самого судного дня. Он и Локсли…
— Ричард, — перебила его сестра, понизив голос, — у мамы есть одна навязчивая идея, от которой она не может избавиться. Она уверена, что Бетел имеет какое-то отношение к убийству.
