Элизабет Питерс - Обнаженная дважды
Шел уже второй час ночи, когда она закончила чтение, но это было превосходное времяпровождение. Доказательство было здесь, ясное, как отпечаток — если выразиться буквально — в самом печатном тексте. Оставалось только несколько несвязанных концов. Жаклин так жадно взглянула на телефон, как диетик, страстно желающий плитку шоколада. Люди бывали так недовольны, когда их будили посреди ночи. Было бы более тактично, предположила она, подождать до утра, но состояние неизвестности изматывало ее. Что, черт возьми, случилось с Брюнгильдой?
Сара не знала.
— Я сделала все, что только возможно, Жаклин, честно. Я нашла ее номер в маленькой черной книжке Бутсика… Нет, нет, я имею в виду его телефонную книжку. Он когда-то был ее агентом, ты знала это?
— Все были когда-то агентом Брюнгильды, она прошлась через них как бульдозер. Что это за номер?
Единственным звуком, который последовал в ответ, был долгий болезненный выдох. Жаклин определила его как зевок.
— Ты не спишь, а? — спросила она.
— Сплю? Я? В шесть тридцать утра? Забудь.
— Сейчас без четверти семь. «Ранних пташек щебетанье, / Утренней росы жемчужины…»
— Не здесь, здесь не так. Похоже на дождь.
Жаклин бросила взгляд в окно. Здесь тоже похоже на дождь. Облака были пепельно-серые.
— Номер, — повторила она.
— Я уже звонила. Попала на автоответчик; она «не может подойти прямо сейчас».
— Она могла быть в ванной или в Тимбукту, — проворчала Жаклин.
— Прошу прощения. Я продолжаю пробовать.
— Как насчет остальных?
— Ты не поверишь… — начала Сара.
— Я поверю, если это плохие новости. Это единственное, что я постоянно слышу. Не говори мне: никого нет дома.
— Да, Жаклин, люди путешествуют. Писатели в особенности, они всегда находятся в рекламных поездках или отправляются на поиски материала. Могу я наконец вернуться в кровать?
Жаклин ворчливо согласилась. Она повесила трубку, подумала, позвонить ли Крису, и решила дать ему еще часок сна. В гостинице начинали подавать завтрак в семь, так что там кто-нибудь должен был бодрствовать.
На звонок ответила Молли.
— Как вы себя чувствуете? — спросила Жаклин. — Вы в кровати с соленым печеньем?
Молли захихикала.
— Нет, но была. Это действительно помогает, Жаклин. И Том настоял, чтобы я пошла к доктору и спросила лекарств. Он сказал, что это вы порекомендовали, и теперь я чувствую себя намного лучше. Он так ласков ко мне.
Жаклин была рада, что Молли не могла видеть выражения ее лица.
— Таким он и должен быть. Что у вас происходит?
— Они вернулись.
— Оба?
— Угу.
— Я знала, что нельзя доверять этой крысе, — пробормотала Жаклин. — Я должна еще подумать кое над чем. Что слышно о Поле Спенсере?
— Ничего с прошлой ночи. Полагаю, они его не нашли. Я уже начала беспокоиться о вас, Жаклин, думаю, вам лучше переехать в гостиницу. Там не совсем безопасно…
— Я подумаю об этом завтра, — сказала Жаклин. — Молли, я хочу устроить сегодня вечеринку. Передайте Тому. Коктейли к пяти тридцати, обед в семь, на… — Она посчитала, загибая пальцы. — На тринадцать персон.
— Тринадцать? — повторила Молли.
— Да. — Губы Жаклин скривились в сардоническую улыбку. Было странным совпадением, что список ее гостей составил такое зловещее число. По крайней мере для одного из этой группы предзнаменование должно было исполниться. — Включая вас и Тома, — продолжила она, — мне бы хотелось, чтобы вы присоединились к нам.
— О, Жаклин, это так мило с вашей стороны, но я не думаю, что Том покинет кухню, он не доверяет никому…
— Скажите ему, — продолжала Жаклин, — что я настаиваю. И еще одно — можете вы прислать мне того славного молодого человека, который помог мне перенести покупки? Пусть сначала закончит свою работу по кухне. Только дайте ему ключ от висячего замка… есть же еще один ключ?
— Да, у меня он есть. И, Жаклин, Том сказал мне, что вы спрашивали насчет ключей. Я клянусь, что ни один из них, ни от висячего замка и ни от двери коттеджа, никогда не расставались со мной. Я даже беру их с собой в постель на ночь. Ни у кого не было возможности…
— Я верю вам, — успокоила Жаклин. Была ли Молли так наивна, чтобы не понимать, насколько убийственным было это утверждение?
Повесив трубку, Жаклин пошла к своему столу и начала набрасывать заметки. «Мне следовало приобрести немного красивой писчей бумаги, — подумала она, продолжая писать. — Что-нибудь с анютиными глазками. Или белладонной».
Жаклин еще не совсем закончила, когда зазвонил телефон. Она подняла трубку.
— О, Крис, я только что собиралась позвонить тебе. Есть новости?
— Эвелин делает желе из винограда.
— Пожалуйста, не надо этого, Крис, — серьезным тоном попросила Жаклин. — А то я могу наговорить тебе грубостей.
— Но это все новости, прошу прощения за то, что я говорю это тебе.
— Проклятье. Ты не обнаружил местопребывания Брюнгильды?
— Никто в Нью-Йорке не видел ее с неделю. Она или заперлась в своих апартаментах и не отвечает на телефонные звонки, или уехала из города. Остальные…
— Я знаю, я знаю. Их тоже нет в городе. Меня беспокоят не столько они, сколько Брюнгильда. Она может быть в опасности.
— Если ты хочешь этим заставить меня приложить большие усилия, то напрасно теряешь время. Существует несколько миллионов людей, чье благополучие заботит меня больше, чем благополучие Брюнгильды Карлсдоттир. Однако, — Крис продолжал, — я могу сделать предположение. Оно пришло мне в голову этим утром. Какое прилагательное приходит на ум, когда ты думаешь о Брюнгильде?
— Грубая, вульгарная, бесталанная… Ты имеешь в виду жирная?
— Подумай об этом, — посоветовал Крис.
Жаклин подумала. Медленная, мечтательная улыбка разлилась по ее лицу.
— Крис, ты гений.
— Я знаю. Что-нибудь еще я могу сделать для тебя?
— Нет, мой милый. Если только… Нет.
— Что? — подозрительно спросил Крис.
— Сегодня я устраиваю вечеринку. Твое присутствие могло бы, конечно, безмерно увеличить удовольствие от события, но это невозможно для тебя — принять участие в ней. Даже и не пытайся.
— У меня нет даже малейшего намерения сделать это. Что ты отмечаешь? Ты уже закончила набросок? Нет, этого не может быть. Почему ты так беспокоишься о том, чтобы найти Брюнгильду?.. Мне не нравится ставить вопрос именно так, Жаклин. Что ты затеваешь?
— Я собираюсь повесить трубку, Крис. Кто-то стоит у двери. Я подробно расскажу тебе о моей прелестной вечеринке завтра.
Она повесила трубку телефона до того, как пробормотала себе:
— Если ты, конечно, не прочтешь об этом сначала в газетах.
ГЛАВА 20
Мальчика, работавшего посудомойщиком в гостинице, звали Кевин. Он готов был с радостью помогать ей в любом неприглядном деле, которое она предлагала, выражая свои чувства (хотя и не точно такими) словами:
— Этот проклятый… простите меня… этот сукин… прошу прощения! Этот парень старался подкупить меня! — с негодованием воскликнул он. — Его машина практически заблокировала ворота, и он предложил мне десять баксов, чтобы оставить их открытыми.
— Это и вправду оскорбительное предложение, — заметила Жаклин, облизывая края заклеиваемых конвертов. — Не давай себя одурачить. Кевин, я и в самом деле ценю твою помощь. Я хочу, чтобы ты доставил эти письма. Вот список; ты знаешь этих людей и где они живут.
Кевин подумал.
— Не знаю насчет мистера Дарси. Говорят, что он запер дом как тюрьму и не хочет, чтобы кто-нибудь входил в него.
— Ты должен непременно попасть туда, — сказала Жаклин. — Я хочу, чтобы ты подождал ответа, устного или письменного. Если ты пройдешь вдоль ограды с южной стороны… — Она описала место, где Мэриби показала ей дыру в вышеуказанной изгороди. — Попробуй войти через кухонную дверь и скажи поварихе или любому, кто ответит на твой стук, что это письмо от меня. Договорились?
— О’кей. — Он посмотрел на список снова. — И одно для Шерри? — Что-то в его голосе разбудило в Жаклин любопытство.
— Ты знаешь ее?
— Я часто встречался с ней. Когда мы были в старших классах. После выпуска я редко видел ее.
— Хотя она приходит в гостиницу.
— Не для того, чтобы повидать меня.
Жаклин была достаточно мудра, чтобы хранить молчание. Через некоторое мгновение Кевин продолжил:
— Я не собираюсь быть посудомойщиком всю свою жизнь. Я второй год занимаюсь в колледже. Именно поэтому я и работаю здесь; это дает мне свободное время днем, чтобы ходить на занятия.
— Молодец. Надеюсь, ты не собираешься пропустить занятия или экзамен из-за меня. Учеба важнее всего.
— О нет, мадам, это не займет много времени. Есть ли еще какие-нибудь поручения?
— Теперь, раз ты упомянул…
