Шарлин Рэддон - Нежное прикосновение
Виски обжигало потрескавшиеся на ветру губы, и Най поморщился от боли. Положив голову на седло, Най закрыл глаза. Музыка и ночные звуки дикой природы убаюкивали его, и он в конце концов заснул.
Он проснулся ранним утром. Голова у него была совершенно ясной, а на душе было спокойно как никогда. Костер уже погас, остались только тлеющие угли. Вдруг до него донесся какой-то шорох, и он замер на месте.
И тут он увидел койота. Животное сидело на задних лапах, высунув розовый язык, и смотрело на него, а его хитрые глазки довольно поблескивали.
Най протянул руку к револьверу, который был пристегнут к ремню брюк, собираясь застрелить надоедливого койота. И тут его рука наткнулась на какой-то маленький шершавый предмет. Опустив глаза, он увидел лепешку, которую не доел вчера вечером. Взяв ее в руки, он понял, что она теперь не такая сухая, какой была накануне.
Койот оскалился на него, и Най заметил, что в коротких усиках животного застряли белые хлебные крошки. Животное ело практически из рук Ная. Точнее говоря, с его колен.
Най швырнул остатки лепешки койоту. Через мгновение и лепешка, и койот исчезли.
Запив холодным кофе бекон, Най оседлал своего серого жеребца.
Теперь в голове у него гудело, во рту ощущался мерзкий солоноватый привкус, а в животе громко урчало. Это были последствия вчерашнего обильного возлияния. Прополоскав рот, он выпил чистой речной воды. «А головная боль, — подумал Най, — и сама постепенно пройдет».
Сев на коня, он двинулся в сторону Винд Ривер. Две антилопы, увидев его, испуганно бросились в кусты. Потом он увидел мертвого вола, на туше которого сидел орел с лысой головой. Когда Най уловил мерзкий трупный запах, тошнота подступила к горлу.
Ближе к полудню он потратил половину своих патронов, стреляя в горных козлов, скачущих по высокому утесу. Потом он застрелил гремучую змею. Нет, ему вовсе не хотелось есть, просто ему нужно было дать выход своему гневу. Он подумал, что было бы неплохо съесть змею, однако, чтобы ее приготовить, понадобилось бы слишком много времени. В Девилс Геп он обменял у переселенцев несколько своих деревянных фигурок на свежий хлеб и холодные тушеные бобы.
Потом он отъехал на пять миль в сторону от дороги, ведущей к Зеленым горам, чтобы его конь мог пощипать свежей травы, которую еще не успела обгрызть домашняя скотина переселенцев.
Его обед был таким же безвкусным, как придорожная пыль, которую он глотал в течение всего дня. Если бы он сейчас ехал вместе с караваном, то на обед у него был бы яблочный пирог и рагу из антилопы. Брианна научилась довольно сносно готовить.
Опять Брианна.
Сейчас на небе не было луны, которая всегда напоминала ему о ней, однако ему не нужны были никакие напоминания. Эта женщина засела у него в голове как заноза. Подняв голову, он посмотрел на солнце, ярко светившее на небе.
Солнце и луна.
«Интересно, — подумал он, — она скучает по мне так же сильно, как и я скучаю по ней?» Най решил, что это невозможно. Она не так проста, как Маленькая Бобриха. Индейские женщины хорошо умеют скрывать свои чувства, но только перед чужими людьми. В кругу родных и любимых людей они всегда искренни. Он никогда не мог понять, о чем Брианна думает.
Рассказ о смерти Маленькой Бобрихи растрогал ее до глубины души. Даже сейчас, когда он вспомнил, с какой нежностью она поцеловала его обрубленный палец, у него комок подступил к горлу. В тот момент он понял, что она любит его. Он был вне себя от счастья.
Потом он отогнал от себя это наваждение как стаю надоедливых комаров.
Черт побери! Он ведь с ней занимался любовью! Господи, с какой нежностью они ласкали друг друга!
Он вдруг снова услышал ее голос, как будто они все еще стояли на том самом месте в каньоне и смотрели на Поспект Холл.
До встречи с тобой я и понятия не имела, что такое нежность. Ты научил меня справляться с трудностями и защищать себя, и я безмерно благодарна тебе за это.
Он глубоко вздохнул, пытаясь сдержать слезы.
Я поняла, что все это время позволяла тебе решать все мои проблемы и бороться вместо меня. Больше так продолжаться не может.
Неужели она не понимает, что он хотел защитить ее, защитить от всех опасностей этого мира?
Ты представляешь, что у нас будет за жизнь? Мы с тобой будем вынуждены все время прятаться в горах, ожидая, что в один прекрасный день мой муж найдет меня и убьет тебя. Или убьет нас обоих.
Глупая, глупая женщина! Она пытается защитить его!
Най резко натянул поводя. Серый жеребец взвился на дыбы и, повернувшись на северо-восток, замер как вкопанный. Най, прищурившись, смотрел на дорогу, по которой только что ехал.
Брианна принадлежала ему, и он в этом ни секунды не сомневался. Интересно, что она задумала, когда решила вернуться к Баррету?
Нет, она не так говорила.
Я собираюсь остаться здесь и дождаться Баррета.
Он сказала, что будет его ждать, а вовсе не собирается к нему вернуться! Она что-то еще хотела сказать ему, но он перебил ее. Почему он сразу не понял, что она намеревалась сделать?
Пришпорив серого, он развернул его крупом к заснеженным вершинам Винд Ривер и поскакал на восток.
Най в свое время сражался с индейцами племен пони, арапахо и бенок, за свою жизнь он убил больше медведей, чем любой другой охотник, все его тело покрыто шрамами. И это ясно говорит о том, что он никогда не был трусом. Еще ни одному человеку не удалось отобрать у него то, что по праву принадлежит ему. И сейчас он не позволит этого сделать.
Брианна принадлежит ему. Он встретится с Барретом Вайтом. И если этот трусливый ублюдок, который издевается над женщинами, не поклянется, что больше и пальцем не тронет его гордую Брианну, он просто убьет его.
Уже глубокой ночью Коламбусу Наю удалось возле ручья Гризвуд догнать караван, который теперь возглавил Марк Бодвин. Только один мохнатый желтый пес приветствовал его громким лаем, когда он ехал по лагерю в поисках фургона Брианны.
Однако его нигде не было видно.
Даже фургона Марка не было на его привычном месте — теперь фургон Бодвинов стоял за фургоном семьи Вуди. Най спешился и подошел к его фургону.
— Марк! — позвал он.
Буквально через секунду он услышал чей-то голос:
— Это ты, Кол?
— Да. Что ты делаешь в фургоне Марка, Тобиас?
— Подожди немного. Я сейчас вылезу.
Полураздетый Тобиас вылез из фургона, застегивая на ходу штаны.
— Рад видеть тебя, Кол. После того как ты уехал, здесь все так перепуталось.
Ная сейчас интересовал ответ только на один единственный вопрос.
— Где Брианна? — спросил он.
— Именно об этом я хочу тебе рассказать, — произнес Тобиас, приглаживая свои непослушные волосы. — После того как ты уехал, мы объявили общий сбор. Ведь Марк стал нашим новым вожатым и нужно было утвердить новые правила. Мы поняли…
— Где Брианна? — прервал его Кол.
— Вот об этом я и рассказываю. Она почему-то сказала, что не поедет с нами дальше, а отправится со своим фургоном к мормонской переправе. Она объяснила, что за ней должен приехать ее муж, и она будет ждать его там, — сказал Тобиас.
— Так она сейчас там, возле мормонской переправы на реке Северный Платт?
Тобиас кивнул.
— Марк вызвался отвезти ее туда. И вот теперь я управляю его фургоном, а мама приглядывает за его детьми. Клайв Декер у нас сейчас за старшего.
— Черт побери! Когда они уехали?
— Вскоре после того, как уехал ты. Она только собрала свои вещи, и все.
Запрыгнув в седло, Най крикнул:
— Спасибо, Тобиас!
— Подожди! Неужели ты собираешься догнать ее на этом измочаленном коне?
Най посмотрел на своего серого. Конь тяжело дышал, опустив голову.
— Слезай, — сказал Тобиас. — Возьмешь моего гнедого. Когда привезешь сюда Брианну, то заберешь своего серого и вернешь мне моего коня.
На этом мужчины и порешили. Через двадцать минут Най снова отправился в дорогу. До мормонской переправы ему предстояло проехать целых сорок миль, однако гнедой конь должен был выдержать это испытание.
Тобиас купил этого коня у канадца французского происхождения в форте Керни. По размерам Канук был меньше, чем американские лошади, которых разводили на востоке страны, однако он был значительно сильнее и выносливее их. К тому же американские лошади, которых кормили отборным зерном, начинали болеть, если их лишали привычного корма и переводили на траву. Канукам же трава шла только на пользу. А на дальнем Западе ничего, кроме травы, и не росло. Если все будет хорошо, Най должен был доехать до мормонской переправы уже завтра к полудню.
Баррету было так тепло и уютно, что он даже не рассердился, когда его среди ночи разбудил громкий лай собаки. Этот пес, скорее всего, просто лаял на луну. Баррет натянул одеяло на голову и поудобнее улегся на своей постели.
