Мила Бояджиева - Рим, конечно Рим! или Итальянское танго
В груди щемило от мысли, сводившей с ума поющую брошенную женщину: никто никогда не любил её по-настоящему. Но все стремились использовать, притворяясь друзьями. Все кружили, как воронье, над "голубым принцем" опасным, коварным камнем. "Принц погубил Элмера, Риту, беднягу Строцци, злодея Рино и даже самого дона Лиджо. А сколько на его счету ещё загубленных душ? Кто следующий? Неужели отец Геннадия пополнил список жертв страшного бриллианта? Да и сам он, неожиданный жених, сгорающий от внезапной влюбленности, - куда стремится он, прихватывая с собой Кристину?
Кристина застонала от боли, тисками сжавшей виски. Что-то запищало на приборной доске. Шофер отключил музыку и протянул Кристине трубку радиотелефона:
- Геннадий Алексеевич на проводе.
- Кристина, простите меня. Я знаю, что напугал вас и почти ничего не сумел объяснить. В вашем присутствии я теряю голову, как это ни смешно признавать... Эта голубая стекляшка, о которой шла речь, действительно пропала из коллекции моего отца. Он был очень стар и не пережил потерю... Хотя, инсульт мог случиться с ним и во время просмотра теннисного турнира... Но я стал копать вокруг камня и... нашел вас! Вначале я полагал, что мой интерес к большеглазой блондинке связан с её ролью в итальянской криминальной истории. А потом заметил, что держу у кровати ваше фото. Я опять перешел на "вы"...
В трубке отчаянно затрещало, и когда вновь наладилась связь, Кристина торжественно сказала в пустоту:
- Я не хочу больше слышать ни о чем, связанном с этим камнем. Он принадлежит роду дель Форте и оберегает его. Остальных - убивает. Вы должны были это знать, Геннадий. Простите и - прощайте. Мне страшно...
- Нет, я не уйду. Я умею пробивать стену лбом. Я забуду про камень, но буду почитать его всегда, как реликвию, соединившую меня с вами. А вы... вы постарайтесь не думать обо мне плохо. Вы нужны мне, Кристина. А я нужен вам. Со мной вы никогда ничего не будете бояться.
- Ну, что? - испугалась мать, открыв дверь и увидев застывшее лицо дочери. - Что случилось, дорогая?
- Геннадий Алексеевич предложил мне стать его женой, - вяло объяснила Кристина, стаскивая сапоги.
- Ну?! - только и произнесла опешившая Алла Владимировна.
- Я обещала подумать.
- Боже мой! Дочка! Ах, Филимоши дома нет! Радость-то какая! - она обняла дочь, заливаясь счастливыми слезами. - Завтра, завтра же утром... Он, конечно, будет звонить или явится сам... Ой, я не прибиралась два дня! - заметалась мать, засовывая в стенной шкаф разбросанную одежду, будто жених с букетом уже стоял под дверью.
- Мама! - удержала её за руку Кристина. - Послушай меня и постарайся понять: я не хочу, не могу сейчас выходить замуж. Ну, прост не в состоянии видеть рядом чужого мужчину... Считай, что это капризы беременной... И все так неожиданно!
- Девочка, ну, пойми, Геннадий Алексеевич не способен на долгие ухаживания. У него каждый час миллионы стоит! В твердой валюте. А ты хочешь, чтобы он тебя в кино водил, на завалинке сидел или под окнами серенады исполнял...
- Если честно, мама, я не думаю, что даже в результате длительных усилий с обеих сторон смогу полюбить этого человека.
- Ну причем здесь любовь! Да что такое любовь! - взвизгнула Алла Владимировна. - Я твоего отца безумно любила. Безумно! И что? Осталась, вот как ты со своим... - Она кивнула на Кристинин живот и зашмыгала носом.
- Не будем сегодня об этом, ладно? Я очень устала. И не плачь, Геннадия я не отшила. Не хочу обострять отношения ни с ним, ни с Филом... Завтра я поеду навестить бабушку. Поживу у нее, ладно? А ты объясни Геннадию, что я не способна на блиц-решения. Вот такая тугодумка, зануда. К тому же - хвораю. Но адрес не говори... Хотя... он все равно найдет...
- Этот из-под земли достанет, - то ли одобрительно, то ли со страхом подтвердила мать. - Он уж, наверно, и про итальянскую историю пронюхал.
- Изучил досконально. И про бриллиант и про беременность знает.
- Бедная ты моя девочка! - снова всхлипнула мать, прижимая её к груди, и Кристина бурно разрыдалась - с детским, неудержимым наслаждением.
Не было и девяти утра, как зазвонил телефон. Все трое - Фил в тренировочном костюме Adidas, Алла Владимировна с пластиковым чепчиком для душа на голове и уже совсем одетая для поездки за город Кристина стояли вокруг дребезжащего аппарата, не решаясь снять трубку.
- Может, автоответчик включить? - робко предложил Филя, посвященный женой в суть дела.
- Нет! - Алла Владимировна решительно сняла трубку, и широко заулыбавшись, бодро воскликнула, - Алло!..
И тут же облегченно вздохнула, передавая трубку Кристине:
- Тебя Надя Старицкая спрашивает.
- Тинка? Вчера на тусовке случайно трепанули, что ты в Москве. Спешу отметиться - все же ближайшая наперсница, и даже наставница известной фотомодели! - Она захихикала. - Ну, ты как? Забежала бы по-соседски, а то я скоро сваливаю. Ну, естественно, утреннее заседание международной конференции... Да, подружка, подарочек не забудь!
- И зачем только я не сбежала раньше - не охота мне с ней видеться! огорчилась Кристина.
- Сходи, поболтай, дочка. Она девка умная. Ох и пройдоха. Я её как-то по телевизору видела - в ночном казино с председателем какого-то процветающего банка. Игровой азарт демонстрировали - прямо Монте-Карло... Одета, конечно, как для рекламы, и словно кошечка к толстяку своему ластится. - Алла слегка оживилась. - Надька сейчас очень кстати. Может быть, чего-нибудь посоветует. Только ты ей имен не называй. Обсудите проблему, так сказать, в философском плане...
Надин широко распахнула двери и отступила на шаг, рассматривая подругу. Выражение любопытства на её тщательно подкрашенном лице быстро сменилось удивлением.
- Будто и не расставались.., - разочарованно заметила она, пропуская Кристину в дом.
Сама она приготовилась к встрече и, конечно, не с Тинкой Лариной, а с фотомоделью римского агентства "Стиль", окруженной ореолом загадочных сплетен. Надя отпустила волосы до плеч - жиденькие и белесые, они все же производили впечатление некой элегантности, - очевидно, над незатейливой прической трудились руки мастера. По случаю раннего утра Белоснежка была облачена в длинный пеньюар цвета "гнилой сливы", отделанный прекрасным шелковым гипюром. В распахе тонкого шелковистого трикотажа виднелась коротенькая рубашечка, входящая в ансамбль утреннего белья, стоимость которого, наверняка, превышала цену приличного вечернего платья. Надька довольно улыбнулась, заметив, что Кристина по-достоинству оценила её "неглиже".
- По какому случаю маскарад? Празднуешь "день ностальгии"? - кивнула она на экипировку Кристины, состоящую из позапрошлогоднего московского хлама - стеганой курточки, затертых джинсов, свитера. - Видели тебя недавно в ресторане, говорят, шуршала муарами и обжималась под Джо Дассена с местным плейбоем... Да ты не сердись, здесь у меня "завтрак аристократа". Вообще-то я в такую рань не ем - это все для тебя.
Кристина улыбнулась - икра двух цветов, теплые круассаны, ваза с экзотическими, нероссийскими фруктами, красивые бутылки. Села, отказавшись от сигареты, и с облегчением вздохнула:
- Боялась, четно говоря, что нахлынут противные воспоминания. Но, ничего, рада тебя видеть, Надин, правда, рада!
- Жутко поболтать хочется! У тебя ведь там целый роман вышел. Информация была скудная, но я специально следила, - ведь, считай, к твоему делу тоже причастна. И страшно любопытна! - Надя налила в рюмки ликер. Пожалуй, стоит немного подсластить встречу. Кофе сейчас будет готов... Извини, я тараторю - это от нетерпения и еще... ох... занятая я девушка ну, просто как министр сельского хозяйства. Уже через час прибудут фирмачи маршрут составлять. Жених прислал, чтобы я лично все детали свадебного путешествия с агентством обсудила - вплоть до меню в разных отелях, ширины кровати в номерах! Я теперь своего Нового Старым зову, а после свадебной церемонии и вовсе "папашей" стану величать. Витьке сорок восемь. Кстати, это совсем не плохо.
- Значит, ты скоро будешь мужняя жена? Поздравляю!
- Семнадцатого апреля. Тебя официально приглашаю. В "Ап энд даун". Будет очень узкий круг и мы сразу же на самолет. Начнем с Европы и подальше, подальше к солнышку. А то тут черт те че делается...
Надя намазала поджаренный тост черной икрой и протянула Кристине:
- Перекуси, что-то очень бледненькая... Ночь любви? Ну, рассказывай быстро, что там у тебя с этим тележурналистом вышло? А с мафиози? Вот непруха-то! Их что, всех перебили, или это сказки?
- Фу, Надь, и вспоминать неохота... Знаешь, все как-то боком вышло... И любовь, и дела... Права, видать, была твоя директриса - рано мне ещё было давать сольные выступления, да к тому же - на таком уровне...
- Так не поздно продолжить. Ведь теперь-то ясно, что к чему и без шефских наставлений. - Надька изучающе зыркнула на подругу. - Так-то по тебе и не скажешь, что девушка с большой жизненной школой. Но я твои фото в ихних журналах видела и светской хроникой интересовалась. При такой нагрузке, считай, год за два. Ведь попала ты в самое пекло!
