Мила Бояджиева - Рим, конечно Рим! или Итальянское танго
- Но вы уже одеты для прогулки в саду. И я не прочь позагорать. Мне кажется, мы выглядим, как близнецы! - заметила она.
- Это смешно, но у меня есть консультант по вопросам "имиджа". Стилист-визажист называется. А то бы я из своих затертых джинсов никогда не выбрался.
- Вижу, жизнь в России для обыкновенного миллионера совсем не проста... - вздохнула Кристина, садясь за столик, накрытый с чрезмерным для садовой трапезы изыском - морские деликатесы, будто прямо с витрин Стокгольма, шампанское в ведерке со льдом, сверкающее на льняной скатерти столовое серебро.
- Положение обязывает... Видите ли, Кристина, у нас сейчас строго соблюдается понятие иерархии. Как звездочки на погонах: имеешь определенный чин, значит, должен выдерживать уровень... Не смущайтесь, у меня припрятано за душой и кое-что свое - индивидуальное. Друзья считают Гену Лопахина эксцентричным, враги - непредсказуемо хитрым. И те, и другие льстят.
Приятно разомлев от еды и шампанского, они сидели под теплым солнцем, щурясь на зеленеющие сосновые кроны и перебрасываясь ленивыми репликами.
"Пора, кажется, раскланяться и отбыть восвояси", - думала Кристина, отгоняя мысли о том, к чему и зачем сей визит. Во всяком случае, время прошло незаметно и молодожены не будут в обиде.
- Дело идет к вечеру, а у меня в рукаве ни одного туза. Сидим здесь, болтаем, как гимназисты.
Геннадий развернулся к Кристине и внимательно посмотрел ей в глаза. Русая прядь на лбу, еле заметная седина на висках, черные, бездонные зрачки в наивной голубизне радужки.
- Вы позволите быть серьезным? До ужина это плохой тон. Но я ещё не получил вашего согласия отужинать, а если и удостоюсь такового, то не хотелось бы портить трапезу деловыми разговорами... Как вам нравятся устрицы?
Кристина рассмеялась:
- Совсем наоборот, чем Гиви помидоры. Помните анекдот? Так вот, я устриц люблю, а кушать - нет.
- Благодарю за откровенный ответ. Выходит, что сервируя для нас ужин, бедолага Порфирий старался зря. Это мой мажордом или, если угодно, дворецкий. У меня сплошная эклектика - смесь "французского с нижегородским". Порфирий - это кличка в честь сыщика из "Преступления и наказания". Помните, он мучил Раскольникова неожиданными вопросами типа... Ну, например: "Кристина, вы согласились бы стать моей женой?"
- Что? Я не сразу схватываю новый юмор. Это "прикол", "феня"? Смешно.
- Неужели вам необходимы свидетели и маменька? Дорогая моя, я предлагаю вам руку и сердце. И заметьте, до сего момента я не только не "обесчестил" вас, но ни разу не "тыкал" и даже не распускал руки. Мне нужна интеллигентная, представительная супруга с безукоризненным добрачным поведением... Вы опять смеетесь?
- На редкость неудачный выбор, Геннадий Алексеевич. Или здесь какой-то скрытый смысл? Возможно, игра? - спросила Кристина, теряясь в догадках. То, что Геннадий не шутит, она поняла сразу, но к чему намеки о "безупречности" поведения?
- Пять тысяч долларов - это трехмесячная ставка русской фотомодели в рекламном агентстве "Стиль", - как бы рассуждая вслух, заметил Геннадий. Красивый, юный атлет предлагает девушке эту сумму за одну ночь, она же, брезгливо фыркая, отказывается. Выводы: атлет ошибся адресом.
- Значит, это вы устроили мне проверку, а потом, в знак благодарности за моральную устойчивость преподнесли орхидеи? - догадалась Кристина. Отличная работа!
Ей стало противно за подстроенную проверку, и в то же время весело серьезный подход Геннадия к выбору подруги казался смешным, а его брачные планы ничуть не взволновали.
- Всего год назад я заглотила бы вашу блесну с крючком. Столковалась бы, наверно, даже на трех тысяча[... Но теперь, Геннадий Алексеевич, действительно, ошибочка вышла! - с простодушной улыбкой призналась она. - Я не та, за кого вы меня принимаете.
- Вы зря себя порочите, уважаемая синьорина, - Геннадий примирительно пожал её руку, лежащую на подлокотнике кресла. - Я вдумчиво изучил ваше досье и с огромным удовольствием просмотрел "портфолио".
Он открыл стоящий рядом кейс и на зеленую траву выскользнули журналы, газеты с фотографиями Кристины и стопка студийных портретов, сделанных при содействии Эдика перед конкурсом в Москве.
- Следовательно, вам известны мои взаимоотношения с итальянской прокуратурой, романтические увлечения и, наверно, даже то, что я беременна, - с вызовом заявила Кристина, но Геннадий лишь пожал плечами:
- Обвинения прокурора сняты. Вы чуть ли не национальная героиня. Романы пустячные, включая почти невинную связь с Эдуардом Цепенюком. Бедняга никогда не пользовался славой растлителя и постельного гурмана...
Геннадий устало вздохнул:
- Ребенка, чей бы он ни был, я готов усыновить. Брачный контракт составим при участии вашего адвоката. Медовый месяц проведем в Европе, если угодно, на Аппенинском полуострове. Ведь у вас, наверняка, есть там любимые места?
- У меня такое чувство, что я сдаю какой-то экзамен. Только вот не пойму, на что - на приз юморины или диплом за цинизм. - Кристина поднялась. - Очень жаль, Геннадий Алексеевич, становится прохладно. От ужина я вынуждена отказаться - мне надо вернуться домой. Благодарю за приятный вечер. Разрешите откланяться и вызвать такси.
- Прекрасная осанка, преисполненная достоинства, жесты! Кто бы сказал, что вы дочь заурядного стукача! - Геннадий, не покидая кресла, любовался девушкой. - Порода. Тут заметна настоящая порода. От маман, Аллы Владимировны, надеюсь? Ваш репрессированный дед, не вернувшийся из ссылки, хороших кровей, между прочим. Бабушка не рассказывала? Теперь можно. И даже Дворянское собрание навещать принято. Особенно, если фамилия звучная, как у вашего прадеда.
Кристина остановилась, присматриваясь к Геннадию - нет, он не шутил и с удовольствием готовил сюрприз.
- Почему вы не хотите сказать мне все прямо? Я далеко не фанатичка старинных титулов и не монархистка. Но все-таки приятно знать, что имеешь в роду кого-то поинтереснее неведомого отца "стукача".
Геннадий встал и подошел к Кристине.
- У меня ключи от многих загадок, девочка. Я готов поделиться всеми. Про деда вам охотно живописует бабуля... Мне же хочется говорить о себе. О нас. Я влюбился в тебя с первого взгляда, осатанело, безумно. Как, впрочем, делаю все в этой жизни. У меня нет недостатка в женщинах - любых женщинах. Но мне нужна ты. Не спрашивай, почему. Я и сам не знаю - волшебство, магия, мистика...
Синий сумрак опустился в сад, напомнив о зиме и пронизывающем холоде. Запахло снегом и дымом, как в Новый год. Геннадий притянул к себе ошалевшую девушку и поцеловал в губы. В меру нежно и страстно. С достоинством и напором.
- Ты поймешь потом, девочка, в какую огнедышащую лавину я тебя увлекаю, - прошептал он хрипло.
- Монолог о внезапной страсти прозвучал романтично. Если это сочинение вашего стилиста, то весьма удачное: необходимая условность сделки соблюдена. Цинизм повержен пылкостью чувств. - Кристина высвободилась из объятий Геннадия. - Я все поняла и оценила, Гена. Только, пожалуйста, не надо торопить меня. Я не испугана, не смущена... Жаль, но мне почему-то невероятно грустно... Пора возвращаться домой.
- Иваныч ждет в машине. - Геннадий взял её за руку и повел к гаражу. Это вполне понятно, - ты должна хорошенько подумать. Но когда будешь размышлять, прими во внимание одну деталь: я не случайный человек на пути "голубого принца"...
- Что?...
- Год назад я уже держал его в руках... Это охота, азартная охота, детка. Ты в заколдованном кругу, очерченном этим камнем. И ты, и я. Мы не вырвемся из него, пока не овладеем талисманом.
Кристина остолбенела, уставившись на Геннадия округлившимися глазами. Ей показалось, что она видит перед сбой совсем другого человека. В сумерках лицо её спутника белело алебастровой маской, на которой фанатичным блеском сверкали глаза.
- Ведь это твой камень, Кристина. По праву, твой. "Голубой принц" попал в коллекцию моего отца очень сложным путем... Старик умер, утратив любимую игрушку, за которой охотился несколько лет. В то время, как некая мадемуазель Ларина пересекала границу с бриллиантом в чемоданчике, отец сипел, еле шевеля онемевшим языком. "Верни..." - я уверен, что услышал именно это слово. И еще... "жене...". Он хотел, чтобы я вернул талисман для своей будущей жены. "Принц" будет твоим, Кристина.
Шофер молчал, из музыкальных колонок вырывался рыдающий голос одинокой матери, стенающей над колыбелькой своего ребенка. "Спи, мой цветик аленький..." - слезно причитала певица над сыном.
В висках стучало, будто Кристина только что покинула самолет после длительного путешествия. Безумие! Что за навязчивое безумие... Опять все сначала - хоровод оборотней: Стефано, Леонардо, а теперь - Геннадий... Кто он, матерый мафиози "русской группировки", представитель новой формации деловых людей, шантажист или, в самом деле, наследник того самого охотника за бриллиантами, у которого год назад похитил камень Санта? Расчетливый игрок, втягивающий Кристину в какую-то авантюру, или, впрямь, - влюбленный жених? Ох, нет! В искренность чувств Геннадия Кристине верилось меньше всего. Что можно думать о других мужчинах, если ей сумел солгать Санта?.. Он превратил в шутку её рассказ о майском вечере, уверяя, что это выдумка, сон. И ведь сомнений нет: стотысячную купюру за букет гиацинтов отдал Кристине Санта. Но почему не признался, не намекнул даже, что мог быть тем самым случайным встречным, круто врезавшимся в жизнь девчонки на обочине? Просто не захотел, побоялся занять то значительное место в её судьбе, которое Кристина отвела человеку из белого "мерседеса"...
