Луанн Райс - Каменное сердце
— Я просто хотела, чтобы ты спела на концерте, вот и все, — настойчиво сказала Хэлли. — Я уверена, что все остальные тебе и в подметки не годятся, и я бы так гордилась тобой. И не смотри на меня так, Мария! Это что, преступление, если мать хочет порадоваться, слушая, как поет ее дочь?
— Если не принимать во внимание того, что она не будет больше петь, то нет, не преступление, — ответила Мария.
— Ну что, пойдемте, — предложил Питер, хлопнув в ладоши. — Дадим детям побыть наедине с мамой.
— Иду-иду, — сказала Хэлли, наклонилась и поцеловала Софи в макушку. — Ни пуха ни пера, дорогая!
— К черту, — отозвалась Софи, не глядя на мать.
Но когда Мария нагнулась поцеловать ее, лицо Софи оживилось.
— А ты не хочешь остаться с нами? Со мной и с детьми? — спросила она.
— Конечно, — ответила Мария и помахала Хэлли, Питеру и Нелл с Энди, выходившим из двери.
— Почему бабушка сказала так? — спросил Саймон, нахмурившись. — Что значит, «ни пуха ни пера»?
— О, это старая поговорка, — объяснила Мария, потому что Софи молчала. — Означает «удачи»!
— По-моему, звучит очень глупо, — угрюмо произнес Саймон. Дети почувствовали себя свободнее, оторвались от Софи и стали бродить по комнате.
— И правда глупо, — откликнулась Софи.
— По-дурацки, — сказала Фло.
— Иди ко мне, моя маленькая Флопси, — сказала Софи, похлопав себя по коленке. Фло подчинилась, забралась на колени к матери и начала сосать большой палец, а Софи стала перебирать ее волосы.
Саймон нашел мел и писал свое имя на доске. Притворяясь целиком поглощенным этим занятием, краешком глаза он следил за матерью и сестрой.
— Ты такая нарядная, — сказала Софи. — Я вижу, тетя Мария очень хорошо заботится о вас.
— Ага, правда, — произнесла Фло, не вынимая палец изо рта. Слова Фло ужасно обрадовали Марию, но она постаралась это скрыть.
Напряжение росло: Софи смотрела на детей, дети — на Софи, а Мария хотела, чтобы они расслабились и начали планировать следующее свидание.
Внезапно Саймон расставил ноги на ширину плеч, уперся руками в бока и уставился прямо на мать.
— Когда ты вернешься домой? — спросил он.
— Не сейчас, — ответила Софи.
— Нет, сейчас, — сказал мальчик. Он подошел к матери, схватил ее за руку и попытался вытащить из кресла.
— Саймон, — произнесла Софи, не двигаясь с места.
— Пойдем, — тянул ее Саймон, — пойдем же!
— Саймон, — резко сказала Мария. — Прекрати! Ты же знаешь — мама должна остаться здесь.
— А ты заткнись, сука! — бросил Саймон.
И тут Софи отвесила ему пощечину. Это произошло в один миг: она отпустила волосы Фло, подняла руку, ударила ребенка по лицу и вернула руку назад. У всех, включая Софи, перехватило дыхание. Щека Саймона побелела, потом на ней проступил красный отпечаток ладони.
— Я хочу домой! — заявил Саймон.
— Саймон, — обратилась к нему Софи. Ее голос дрожал. — Прости, что ударила тебя, но ты не должен называть тетю Марию сукой!
— Это почему? Папа называл тебя так!
— Папа поступал очень, очень плохо, когда делал это. И я не должна была позволять ему. Мы оба показывали вам плохой пример. И самое плохое, что мы не уважали сами себя, не уважали друг друга.
— Никогда? — спросил Саймон.
— Когда-то все было по-другому. — Софи говорила медленно, как будто обдумывала каждое слово. — Мы очень любили друг друга. Но потом мы заболели — сначала папа, а за ним я.
— А сейчас ты поправляешься? — поинтересовалась Фло.
— Я очень стараюсь. Но на это нужно время. Вы же знаете, что у нас случилось. Вы знаете, как тяжело после этого снова чувствовать себя хорошо, так ведь?
Саймон кивнул. Посмотрев на него, кивнула и Фло.
— Доктор Миддлтон очень умная, — сказала Софи. — Она поможет вам справиться. Вы не должны ничего утаивать от нее. Можете рассказать ей все.
— Даже то, что вы с папой запрещали рассказывать? — спросил Саймон.
— Даже это.
— Даже про… — пролепетала Фло, потом шепнула что-то Софи на ухо.
— Даже про мертвого ребеночка, — закончила Софи, глядя прямо на Марию.
— Я уже рассказала, — грустно призналась Фло. — Тете Марии.
— Ты можешь рассказывать тете Марии все, что захочешь, — сказала Софи. — Она тебя любит. Правда, Мария?
— Очень люблю, — согласилась Мария.
— Поцелуйте меня, — сказала Софи. Саймон подошел поближе, и Софи долго не отпускала детей от себя, целуя их в носы, глаза, уши, шеи и губы. — А теперь пора. — Сейчас голос звучал теплее, спокойнее, чем за все время этого свидания.
— Я не хочу уходить, — промолвила Фло и заплакала.
— Но вам пора, — сказала Софи. Жестом она показала Марии, чтобы та увела детей. Оба они рыдали и упирались.
— Я люблю вас, — крикнула Софи, заглушая их плач. — До свидания!
Словно почувствовав, что пора вмешаться, а может, потому, что он слушал под дверью, Питер открыл створки и вывел детей. Мария обернулась, чтобы помахать сестре, но та позвала ее обратно.
— Закрой дверь, — попросила она.
— Все прошло хорошо, — сказала Мария, хотя и не до конца верила в свои слова. — Конечно, ситуация нелегкая, но…
Софи покачала головой.
— Я больше не буду с ними встречаться, — произнесла она, словно из последних сил.
— Я уверена, что со временем ты передумаешь.
— Я уже все обдумала.
Мария посмотрела на часы:
— Нам пора идти. Концерт сейчас начнется. Наверное, твои артистки уже дожидаются костюмершу.
— Я не буду им помогать, — сказала Софи. — Я устала. Я хочу вернуться в камеру и лечь.
— Ну, Софи, перестань. Подумай, как расстроятся дети. А уж выступающие! Ты же сорвешь концерт.
— Давай посмотрим на это под другим углом: они взрослые женщины и умеют одеваться без посторонней помощи. Если бы я собиралась петь, а потом не пришла на выступление, тогда в концерте действительно образовалась бы дыра.
— Не дай маме все испортить, Софи! Ты же знаешь, какая она… — заметила Мария, встревоженная упорным сопротивлением сестры.
— Она не виновата. С самого начала этот концерт не очень-то занимал меня. Дети выглядят отлично. Ты хорошо справляешься, и это меня успокаивает.
— Спасибо, — сказала Мария, ощущая смутное беспокойство. — Софи? Что происходит?
— Знаешь, почему я убила Гордона? — неожиданно спросила Софи. — Почему я стреляла в него?
— Потому что из-за него у тебя случился выкидыш, — ответила Мария.
— Нет, — отрезала Софи. — После этого я купила пистолет, но выстрелила я, когда он разбил ангела. Он разбил могильный камень нашей дочки.
— Почему? — спросила Мария, потрясенная.
Софи поджала губы и покачала головой.
— По одной причине — чтобы сделать мне больно. Я думала, что он правда любил ее — Хэтауэй. Я думала, он скорбит по ней. Так вот — ничего подобного! Он просто делал вид, что переживает.
— Так что же он натворил?
— В тот вечер — когда я убила его — я сказала, что хочу развода. Я сказала, что не могу больше выносить это. Мы занимались любовью, и он посмеялся надо мной. Сказал, что я выгляжу словно персонаж из фильма ужасов. Он заставил меня посмотреться в зеркало, и это было правдой. Я была толстая, вся в синяках… отвратительная. После смерти малышки я продолжала набирать вес, хотя уже ничего не нужно было скрывать. Я все ела и ела — как будто хотела лопнуть. Я говорила себе, что хочу заполнить ее место в моем теле, но однажды поняла: я хотела что-то отнять у Гордона. Толстея, я чего-то лишала его. Прежде всего той стройной женщины, на которой он женился.
— Тебе это удалось, — согласилась Мария. — Но сейчас ты выглядишь замечательно. Даже Саймон заметил это.
— Мы стояли перед зеркалом, — продолжала Софи, словно не слыша Марию. — Когда я заговорила про развод. Он ничего не ответил, просто ушел. Я оделась.
Говоря об этом, Софи как будто перенеслась в тот вечер. Глядя на сестру, Мария думала о том, какое облегчение она должна была испытать, найдя в себе силы потребовать развода.
— Так странно, — продолжала Софи. — Когда я сказала, что хочу расстаться с ним, у меня появилась надежда. Я подумала, что все еще может наладиться. Подумала, что, может быть, когда-нибудь прощу его.
«Если бы только тебе удалось удержать эту надежду, — подумала Мария. — Если бы в тот вечер все пошло по-другому!»
— Он отсутствовал недолго, — сказала Софи. — Я только успела одеться. Я услышала, как он поднимается по лестнице, и постаралась собраться с силами, чтобы стоять на своем, несмотря ни на что. Я знала, что он будет уговаривать меня передумать. — Она часто заморгала. — Но он не сказал ни слова. У него в руках был надгробный камень Хэтауэй. Каменный ангел.
— Он забрал его с могилы? — спросила сестры.
