Анна-Леена Хяркёнен - Аквариумная любовь
— Что?!
Я натягиваю на себя одеяло и заворачиваюсь в него. Облизываю сухие губы. Я никогда раньше не испытывала оргазма во сне.
— Ты видела сон?
Йоуни с расстроенным видом садится на край кровати и пытается закурить.
— Угу…
— Какой? О чем он был?
Я задумываюсь — в журнале «Ева» как-то писали, что надо делиться с партнером своими сексуальными фантазиями, что это якобы сближает партнеров. Откровенность помогает выстроить более крепкие отношения. Но потом вдруг вспоминаю: в журнале «Два плюс» психиатр, отвечая на вопросы читателей, сказал, что сексуальные откровения часто приводят к разрыву отношений.
— Ну, в общем… я была в борделе.
Йоуни с интересом смотрит на меня.
— Шлюхой?
— Нет.
— Тогда кем же?
— Клиентом.
— Расскажи.
Йоуни гасит недокуренную сигарету и устраивается поудобнее на кровати. И я рассказываю ему свой сон. Это оказывается ужасно сложным делом. Сначала я не знаю, с чего начать, потом опускаю некоторые детали, а под конец уже выкладываю ему все подряд.
— Прекрасно, — говорит Йоуни и в ту же секунду входит в меня.
— Представь, что ты там, в борделе, — продолжает он, яростно двигаясь во мне. — Говори об этом, меня это возбуждает…
И я говорю. Теперь это уже совсем не трудно, и даже кажется, что так было всегда. Я говорю до тех пор, пока он в изнеможении не падает рядом со мной. Он смотрит на меня, и мы начинаем смеяться.
— Теперь, когда у обоих все в порядке, можно пойти погулять в город, — предлагает Йоуни, но вдруг замечает изменившееся выражение моего лица. — Ну, что теперь?
— Ничего. Дурацкое ощущение…
— Почему? По-моему, все прошло чудненько.
— Чудненько?
Это слово звучит ужасно пошло.
— Да, а что?
— Тебя завела вся эта история?
— Ну… не столько сама история, сколько то, как ты ее рассказывала. У тебя был такой чувственный голос…
Мне становится смешно. Я даже слегка разочарована. Я никогда никому в жизни не рассказывала о своих фантазиях, и вот теперь рассказываю ему, а он говорит «чудненько», и завела его даже не сама история, а мой голос.
— Ты часто представляешь себя с женщинами?
— Нет, не часто.
Мне было десять, когда я впервые увидела в порножурнале фото лесбиянок. Никто до этого не рассказывал мне, что такое бывает. Там на центральном развороте была женщина с обветренной кожей, в очках и ежиком на голове, и подпись: «Здоровой лесбиянке мужчина не нужен». А дальше шли фотографии двух коренастых обнимающихся женщин, которые собирались зарегистрировать свои отношения где-то за рубежом. Туула и Райя. Обе они были похожи на зверских убийц с мотопилой.
— Не часто, — повторяю я.
— А другие фантазии у тебя бывают?
— Бывают.
— Расскажи.
«Расскажи». Это звучит так, словно он просит меня рассказать какой-нибудь анекдот.
— Твоя очередь, — говорю я. И тут он смущается.
— У меня не бывает интересных фантазий…
— Все фантазии интересные. Вспомни хотя бы одну. Какой-нибудь маленький эпизод.
Задумавшись, он закуривает.
Потом переводит дыхание.
— Ну, например, я представляю себе, что я крутой моряк, который ходит в бескозырке и поет девушкам песни под гитару.
— Прекрати паясничать.
— Ну вот, уже и пошутить нельзя.
— Нельзя.
— Ладно. Ну, иногда я представляю, что занимаюсь любовью с какой-нибудь женщиной или что она берет у меня в рот.
— И кого же ты представляешь? — воодушевляюсь я.
— Ну, какую-нибудь модель из журнала. Или ту, что сидит в этот момент рядом. Например, тебя.
Я морщусь:
— Ты просто льстишь.
— Да что с тобой случилось?
— Ничего.
Йоуни встает с постели.
— Не морщи лоб, дорогая, — говорит он. — А то морщины появятся. Одевайся, пошли.
Йоуни купил на распродаже двуспальную кровать. Мы поставили ее у него. Кровать была широкой, с железными спинками.
После того, как я несколько минут, не отрываясь, любовалась этой кроватью, Йоуни предложил мне переехать к нему. Смутившись, я попыталась сменить тему разговора, но Йоуни стоял на своем.
— Мне так тошно возвращаться в пустую квартиру, — грустно сказал он, затягиваясь «Данхиллом»…
— Я и так почти все время торчу у тебя. Пойми, я не могу так сразу на это решиться. Я хочу пока пожить одна.
— Одна? В этом коммунальном дурдоме?
У него вытянулось лицо и округлились глаза. Казалось, они сейчас вылезут из орбит.
— Перестань гримасничать, это не поможет. И хватит травить легкие этой дрянью.
Его лицо приняло прежнее выражение.
— Что хочу, то и делаю, — ответил он.
Я не раз наблюдала, как он работает, звонит разным людям, готовится к интервью, переписывает начисто статьи, внимательно изучает газеты, чтобы «быть в курсе дела».
Он бросает мне стопку исписанных листов («прочти на досуге») и снова бежит к телефону.
— Это мои стихи. След, оставленный на бумаге блестящим талантом. Ну не гений ли?! Йоуни Лампи, — последнюю фразу он произносит уже в трубку.
Беру верхний лист в руки: «Ортопедический ботинок закинут в камыши. Счастливая семья изучает расовую теорию. Ой, разносчик белья, твоя преисподняя снова гудит в эту ночь. В избе на стене рукавицы и мешок, а в мешке печень молодого бычка, прохладная и безгрешная».
«Во дает», — думаю я.
— Почему бы и нет, — кричит Йоуни в телефонную трубку.
Он подходит ко мне:
— Через пару дней мы летим в Португалию.
— Что?
— Меня попросили написать статью про одну фирму по пошиву одежды в Лиссабоне. Сейчас, видите ли, очень любят писать о том, сколько финские фирмы платят иностранным предприятиям.
— Но у меня нет денег.
Йоуни снисходительно рассмеялся.
— Зато у меня есть. Ты моя любовница, и я буду тебя содержать. Все расходы беру на себя. Не волнуйся, мне должны хорошо заплатить. Ну так что, едем?
— Ну если вы так настаиваете, — улыбнулась я.
Позже мне вдруг ужасно захотелось, чтобы он меня трахнул. Это было не просто страстное желание, а какая-то безумная потребность взаимной близости. Впервые я сама предложила ему заняться любовью.
Он тут же откликнулся, ему явно нравилось, что я начала первой. А меня никак не покидало странное ощущение, что я наблюдаю за всем происходящим со стороны. И как бы я ни старалась, как бы ни впивалась в его шею, выдавливая из нее весь пот, мне все время казалось, что я за ним не успеваю. Мне хотелось слиться с ним в единое целое, чтобы мое тело больше не принадлежало мне, чтобы оно было его и только его.
И лишь когда все закончилось и он вытянулся рядом со мной, уткнувшись носом в мои волосы, я на мгновение почувствовала какую-то близость. А потом меня снова охватило ужасное чувство всепоглощающей пустоты.
«Неужели это все? — подумала я. — Неужели никто и никогда не чувствует ничего другого?»
Йоуни целый день в хорошем настроении. Он валяется на новой кровати, ест булочки, шоколадный пудинг и бутерброды с колбасой и запивает все это кофе.
— I’m born to eat[5], — не без удовольствия замечает он. Вся кровать усеяна крошками. Он принимается на ходу сочинять какую-то песенку. Обычно он это делает после занятий сексом.
— Я сильный мужчина, но знай, что со мной жить не просто… Пропадешь ты, ой, пропадешь… Соберу твои волосы, зажму в кулаке, и не сделаешь ты ничего… ой, ничего… — завывает он до тех пор, пока кто-то из соседей не начинает барабанить в стену.
— Я видел вчера странный сон, — неожиданно говорит он. — Мне снился огромный мак, пожирающий людей. У него были громадные красные острые лепестки и длинные шипы. Он гнался за мной, и когда он очутился уже совсем близко, я понял, что это женщина, а красные лепестки — ее чрево. Только представь себе, огромный мак, вернее, женщина гонится за мной и хочет меня сожрать! Меня обуял такой ужас, что я даже пальцем не мог пошевелить. Застыл, как пень. И тут я проснулся. Так что не ты одна видишь развратные сны…
8
Мне всегда нравились аэропорты.
Каждый раз, когда я оказываюсь в аэропорту, я заказываю себе виски-амаретто, листаю иностранные журналы и стараюсь придать своему лицу выражение скуки — «ну вот, опять куда-то лететь». Так же было и на этот раз.
В одной руке у меня был бокал, в другой — журнал «Пари матч». Йоуни сидел рядом в наушниках, слушал какую-то музыку и пил пиво.
На нем была белая рубашка, галстук и кожаный пиджак. На мне — весеннее платье кораллового цвета и капроновые колготки со швом. Откровенно говоря, вид у нас был чертовски привлекательный. Мы, конечно, немного смахивали на яппи, но наша индивидуальность и лучезарность с лихвой окупали все недостатки.
А вскоре мы уже сидели в самолете, такие влюбленные-влюбленные. Пили шампанское, ели копченую рыбу и шоколадный торт и целовались так, что слышно было на весь самолет.
