Жаклин Монсиньи - Флорис. Любовь на берегах Миссисипи
— Флорис! Ты слышал, Флорис? — восклицал Адриан, без раздумий последовавший за братом.
— А-а-а! — вновь закричали дамы.
Впрочем, они уже немного успокоились и вновь стали обмахиваться веерами. Положительно, от этих братьев де Вильнев можно было всего ожидать!
Губернатор и пассажиры «Луары», заинтригованные громкими воплями, благоразумно спустились по деревянной лестнице, чтобы поскорее узнать новости. Флорис тем временем уже бежал по палубе «Дофина». По дороге он столкнулся с боцманом, плотным коренастым бретонцем.
— Дружище, с какого судна те, кого вы подобрали? — воскликнул Флорис, ухватив его за плечи.
— С «Красавицы из Луизианы», сударь… Эй! Нельзя ли полегче? Ну и торопыга!
Не удержавшись на ногах, бретонец рухнул на канатную бухту, а Флорис, словно безумный, бросился к группе пассажиров, готовившихся спустить вниз деревянную лестницу.
— Господа! — крикнул им Флорис. — Ради Бога… Вы не с «Красавицы»?
Пассажиры обернулись. Их было трое, и они выглядели крайне измученными. В их глазах застыло выражение неизбывной печали. Один с поклоном ответил:
— Да, сударь… Я капитан Робино. «Красавица из Луизианы» — мой корабль. А это доктор Вейль и мой второй помощник, господин Легалик. Сударь, вы видите людей, потерявших все, кроме чести… Нас захватили врасплох…
Флорис пошатнулся, услышав эту ужасную новость.
— Захватили?
— Да, сударь… На нас напал Фоккер-Дьявол… Мы сражались, как львы, но мерзавцев было слишком много… нам пришлось сложить оружие, и Фоккер оставил нас в маленькой шлюпке посреди океана…
Адриан, подоспевший к концу разговора, схватил за руку брата и дрожащим голосом спросил:
— Кто-нибудь еще спасся, кроме вас троих?
— Только несколько матросов… Нам пора, сударь, прошу прощения…
Вместе с моряками спасенные направились к деревянной лестнице. На берегу их уже ждали. Флорис и Адриан в отчаянии переглянулись.
— Она теперь Бог весть где… быть может, ее уже нет в живых… О, брат мой, я не могу в это поверить! — пробормотал Флорис.
В зеленых глазах молодого человека была такая мука, что Адриан отвернулся. Он сам с трудом сдерживал подступившие рыдания, но ему удалось быстро справиться с собой.
— Не будем терять надежду, Флорис! Пойдем, надо их еще расспросить, — сказал Адриан, перелезая через поручни, чтобы спуститься на пристань. Флорис последовал за братом.
— Пираты из Баратарии захватили «Красавицу» со всеми пассажирами!
— И с грузом!
— А что было в трюмах?
— Эбеновое дерево из Сенегала и бабы!
— Белые?
— Да, шлюхи из Парижа!
— О! Парижские девки придутся пиратам по нраву!
Поразительную новость обсуждали везде. Вокруг уцелевших образовалась толпа — всем хотелось побольше узнать о несчастье. Жертвами его оказались и некоторые жители нового Орлеана.
— Я разорен! Разорен! — рыдал в голос работорговец, не в силах вынести потерю своего товара — крепких парней из Сенегала.
— Мой корабль… Моя «Красавица»! Убийца! — голосил судовладелец, норовя вцепиться в горло несчастному капитану Робино.
Флорис и Адриан проталкивались вперед, не обращая внимания на давку. Перед высоченным Флорисом почтительно расступались. Молодые дворяне увидели Федора и Ли Кана — те, привязав лошадей, явились на пристань за новостями. Адриан схватил одного из уцелевших за руку. Это был второй помощник капитана.
— Во имя неба, господин Легалик, вы не видели на борту «Красавицы» девушку? Да, среди пассажиров… Ее зовут мадемуазель Батистина… Батистина де Бургиньон! — Адриан де Вильнев с трудом заставил себя выговорить это имя.
Яан Легалик посмотрел на молодого человека с невыразимой грустью.
— Конечно, сударь… я видел мадемуазель де Бургиньон… Если хотите, мы с ней некоторым образом помолвлены… и Фоккер-Дьявол похитил у меня невесту!
— Что!? — один и тот же крик вырвался из трех глоток.
Флорис и оба его «врага» — граф дю Роше и драгунский капитан де Гастаньяк — в едином порыве надвинулись на моряка.
— Извольте объясниться, сударь! Мадемуазель Батистина — это МОЯ невеста, и я приехал сюда, чтобы жениться на ней! — взвизгнул, побагровев, граф Жеодар.
— Прошу прощения, сударь, у меня есть приказ его величества, и вы не имеете на нее никаких прав, потому что она предназначена мне! — завопил Эрнодан де Гастаньяк, положив руку на эфес шпаги.
Флорис издал рычание. Адриан хотел было удержать своего необузданного брата, но не успел, ибо в жилах сына Петра Великого вскипела кровь Романовых. Ринувшись вперед, Флорис ухватил Яана Легалика за отвороты потрепанного камзола.
— Я тебя научу, трус, как надо защищать свою невесту!
— Я был ранен, сударь! Вы задели мою честь! — вскричал в негодовании помощник капитана.
Больше ему ничего не удалось сказать. Флорис схватил его за горло и, почти обезумев, стал душить.
— Трус… трус… вы должны были умереть, защищая ее!
— Прошу прощения, но это мое дело! — крикнул Жеодар, пытаясь вырвать Яана Легалика из рук пылающего местью Флориса.
— Вовсе нет… Именем короля! У меня приказ, и только я имею право… — воскликнул гасконец, бросаясь в схватку.
Силы Флориса удесятерились от ярости. Ударом кулака в подбородок он отбросил в сторону драгуна. Жеодар лишился парика. Легалик уже почти не дышал. Однако никто не желал отступать, и четверо бойцов продолжали сражаться, создавая настоящую кучу малу. Пыль стояла столбом.
— Ко мне, гвардейцы! — распорядился губернатор. — Это недостойно дворян! Арестовать всех четверых!
— Ах, нет, друг мой, не надо! — взмолилась маркиза, нервно комкая платок.
— Что происходит? Что тут такое? — кричали со всех сторон.
— Маркиз де Портжуа дерется, словно грузчик!
— Из-за чего?
— Говорят, из-за прекрасных девичьих глаз!
— Вот счастливица! — задыхаясь, произнесла маркиза, и ноздри у нее затрепетали, словно у породистой кобылы.
— Барчуки!
— Майский Цветок! Счастье Дня!
Федор и Ли Кан прорывались сквозь толпу на помощь своим господам: ибо Адриан, забыв о своем хладнокровии, также ввязался в драку!
— Ух! — выдохнул Жеодар, ухватив его за сапог.
Молодой граф де Вильнев в мгновение ока оказался в клубке, катавшемся по земле. Адриан отличался большим терпением, но только до определенного предела — когда его доводили до бешенства, он бил так же крепко, как Флорис. В этом сразу же пришлось убедиться Жеодару и Эрнодану.
— Ой-ой-ой! — завопили оба разом.
Граф де Вильнев раздавал тумаки, будто извозчик.
Матросы с «Луары» и «Дофина», с увлечением следя за схваткой, уже заключали пари.
— Ставлю два бумажных экю на красавчика-брюнета!
— Два на блондина!
— Два медных на толстяка!
— Один серебряный на драгуна!
— Три серебряных на брюнета!
Ставки стремительно поднимались, но тут из всех глоток вырвался крик разочарования. Пятеро бойцов наконец свалились в воду, и сильное течение мгновенно вынесло их на середину реки.
— Тону! — завопил Жеодар.
Несчастный барахтался в волнах, а на берегу голосил его верный слуга Паден:
— На помощь! Мой господин не умеет плавать! Помогите!
Паден в отчаянии заламывал руки, но сам не двигался с места. Его бесцеремонно оттолкнул толстый кавалерист — денщик Эрнодана де Гастаньяка Лафортюн.
— Господин капитан! Куда же вы? Неужели вы оставите своего Лафортюна в мерзкой стране, где живут одни дикари?
Эти сетования немедленно привлекли внимание обидчивых луизианцев, и на голову бедного кавалериста обрушились яростные насмешки как белых, так и черных обитателей колонии.
— О-ла-ла! Раскудахтался петушок!
— Ты захлопнуть пасть, жирная свинья!
— Клянусь черной чумой, надо проучить эту тупую скотину!
Впервые рабы и господа объединились в едином порыве негодования.
— Гром и молния! Расступитесь! Дорогу!
— Да откроет свои лепестки благоразумный тысячеглавый лотос!
Федор и Ли Кан прорвались к берегу. Казак прищурил свой единственный глаз, всматриваясь в реку, а затем подмигнул китайцу. Эка важность! Их молодые господа плавали, как Нептун, так что беспокоиться было не о чем.
Хотя Флорис и Адриан уже давно стали мужчинами. Федор и Ли Кан, действительно воспитавшие их при весьма любопытных обстоятельствах, по-прежнему видели в них мальчишек. Братья не пытались бороться с течением. Прохладная вода остудила ярость Флориса.
— Все в порядке, брат?
Адриан уже успел скинуть камзол и сапоги Флорис последовал его примеру. Сколько раз приходилось братьям плыть бок о бок в куда более опасных условиях! Вскоре их настиг Эрнодан де Гастаньяк, уверенно державшийся на воде. Молодой драгун все еще пылал бешенством.
