Шейн Уотсон - Единственная и неповторимая
— О, мисс Джеки! — Джеки подпрыгнула от испуга и, повернувшись, увидела Джуди. Та стояла в дверях и сжимала груду лучинок для растопки. — Я не хотела вас напугать. Я просто собиралась разжечь камин, но если вы заняты… — она посмотрела на телевизор, — я приду попозже.
— Нет, я… — Джеки поколебалась, а потом кивнула: — Ну хорошо, если это не трудно, Джуди, я только на минутку.
Она встала перед телевизором и, когда перемотка остановилась, нажала на кнопку «Play» и замерла в полумраке, ожидая первого кадра с профилем Эмбер. Экран вспыхнул, словно белый фейерверк в ночном небе, а потом появилось озеро в Хедланде, сверкающее в лучах солнца как пламя. Джеки оглянулась и снова посмотрела на экран. Должно быть, это были остатки какой-то старой съемки Отиса, на которую Эмбер потом записала завещание. Камера поехала влево и резко остановилась на группе людей — Дэйв, Эмбер и Сэм, развалившись, сидели на свежескошенной лужайке перед библиотекой.
— Отис, пожалуйста, милый, — Эмбер махнула рукой в камеру, — иди и поснимай что-нибудь интересное, мы просто разговариваем, это скучно.
Похоже, съемка велась в июне: у нее тогда была очень короткая челка.
— Да брось, — камера переместилась на Дэйва: он вытянулся в деревянном шезлонге, закинув руки за голову, — тебе его не прогнать: сегодня он целый час снимал, как я мыл машину.
— Ну тогда я сдаюсь.
Отис снова перевел камеру на Сэма и Эмбер.
— Не опускай руки, Сэм! — Эмбер засмеялась. — Мы близки к цели, я уверена, да, Дэйв?
— Нет, — сказал Дэйв, — ничего подобного.
— Она даже не заметила. — Сэм сорвал пучок травы и пропустил ее сквозь пальцы. — Я имею в виду, — он понизил голос и посмотрел на камеру, которая тут же приблизилась к его лицу, — она могла застукать нас вдвоем обнаженными в джакузи и поверить, что мы ищем контактные линзы.
— Не обижайся, приятель, — голос Дэйва был плохо слышен, — никто не подозревал, что у нее не хватит мозгов додуматься, что такой, не обижайся, увалень, как ты, не может даже надеяться на что-то с таким прекрасным существом, как Э.Б. Это же совершенно невероятно! Не говоря уж о вероятности того, чтобы ты, черт побери, осмелился.
— Я знаю. — Камера вернулась, Сэм засунул ладони под мышки. — Я знаю, это была глупая идея. Прости, Эмб. Я знаю, ты хотела как лучше. Но Дэйв прав, она ни за что бы на это не повелась.
— Это была хорошая идея. — Эмбер говорила сонным голосом. — Просто мы недостаточно далеко зашли, вот и все.
Послышался какой-то звук в камере, потом она повернулась вправо и остановилась на Дэйве. Он держался за голову.
— Да брось, Эмбер! Прошло уже три года с тех пор, как ты придумала эту схему. Я имею в виду, когда Лидия снимала это чертово видео, где вы там нежитесь друг с другом.
— Ну видимо, нам придется разыграть что-то такое, чего она не сможет не заметить. — Эмбер говорила наигранно капризным тоном. — Слушайте, мы хотим, чтобы она обратила внимание, или нет?
— Я не думаю… — камера показала Сэма, — что она вообще может обратить внимание на кого-либо, кроме… — Он приложил руку к губам.
— Ну возможно, нам надо сделать что-то и с этим. — Эмбер наклонилась вперед, ее широкополая шляпа закрыла лицо. — Сэм, давай сначала попробуем что-то вроде шоковой терапии. В эти выходные, когда вы все сюда приедете, она может застать нас… за изменой. А если и это не сработает, я просто скажу Саймону, что он должен уступить ей.
— Ну отлично! Это то, что мне надо!
— Да это никогда не сработает, глупый. Они совершенно не подходят друг другу. Но возможно, она должна сама это понять.
— Есть риск, тебе не кажется? — Сэм тер руки, будто хотел очистить их от чего-то липкого. — Соединить ее с ее идеальным мужчиной. Мистер Совершенство!
— Но тебе ведь все равно нечего терять. — Эмбер потянулась и похлопала его по ноге. — Ты никогда ничего не добьешься, если она будет делать все только ради него. Кроме того, такие мужчины, как мой брат, похожи на шоколад. О них приятно мечтать, но не питаться ими.
— Не знаю. Это как-то радикально. — Сейчас Сэм тер виски. — Господи! Представляете, если она узнает! Она никогда нам этого не простит, никогда!
— Ну, — Эмбер посмотрела на Дэйва и улыбнулась, — я лично готова с этим жить. Да ладно, ты же знаешь, это стоит… — Экран стал черным на пару секунд, и сцену на лужайке заменило туманное изображение Эмбер, приближающейся к камере. — Простите, — сказала она, и ее рука появилась в кадре, — вы же знаете, я не разбираюсь в этом. Так! Спасибо вам всем за то, что пришли, хотите — верьте, хотите — нет, но я с нетерпением ждала этого…
Громкий стук заглушил ее слова. Джеки повернулась и увидела просунувшуюся в дверь голову Джуди.
— О, не уходите, — сказала она, нажав на «Stop».
Джуди вошла в комнату и остановилась, сочувственно улыбаясь Джеки.
— Должно быть, это так расстраивает, — сказала она, — вот так смотреть на нее живую. — Джеки кивнула. — Мне самой это не нравится, — она уже шла к камину, — это домашнее видео… Потом всегда думаешь, а такими ли мы были на самом деле. — Она присела у деревянной корзины и подвинула к решетке газетный лист. — Все всегда не такое, каким мы это помним, да?
Аманда сидела за туалетным столиком у окна. Ее стилист только что в ярости уехал («Учитывая все ваши замечания, любой скажет, что вы, миссис Ворт, были профессиональным парикмахером»), и теперь она разглядывала результат в трельяже и карманном зеркальце, которое передвигала у себя за головой.
— Прочти еще раз, Николас, — сказала она, и Николас, не поднимая голову с подушки, протянул руку и взял с прикроватной тумбочки исписанный лист.
— С самого начала? — спросил он.
Она кивнула и улыбнулась ему в зеркале.
— Ну хорошо! «Мои милые Ворты! Загляните в ванную, и вы найдете там бутылку шампанского. Я настаиваю, чтобы вы открыли ее и выпили за меня, но без всей этой чепухи вроде тостов за вечную память. Аманда, я оставляю тебе мои сумки (как ты уже знаешь), мои меха (дорогая, в самый раз для зимы в Нью-Йорке) и некоторые из твоих любимых украшений (посмотри на туалетном столике), плюс все модные снимки, которые пылятся в ящиках в библиотеке. Дорогой Ник, тебе я оставляю свои книги по искусству и подборку репродукций в коридоре у кухни. Я знаю, ты всегда восхищался ими. Это может показаться сентиментальным, но я хочу, чтобы вы знали — я на самом деле действительно восхищалась именно вашим браком и временами даже завидовала вам. Вы теперь мама и папа всей компании, нравится вам это или нет, и, я надеюсь, будете часто приезжать, чтобы присматривать за своей беспокойной семейкой. Люблю вас обоих, Эмбер».
Николас положил бумагу на край тумбочки и закинул руки за голову. Аманда какое-то время смотрела на него в зеркало, рассеянно теребя мочку уха и бриллиантовую сережку размером с горошину, врученную Эмбер каким-то членом королевской семьи по случаю ее двадцать первого дня рождения.
— Я не знала, что тебе нравятся те картинки, — сказала она наконец, делая глоток из бокала с шампанским. Николас поднял голову, чтобы видеть ее лицо в зеркале, потом, как будто убедившись, что она действительно разговаривает с ним, снова откинулся на подушку, — ты никогда о них не говорил — я имею в виду, мне.
— Ми-ла-я, — Николас подвинулся на кровати, поправляя подушку так, чтобы видеть Аманду оттуда, где он лежал, — ну что ты!
— О, прости, Николас! — Она повернулась на пуфике, чтобы смотреть ему в лицо, и плотнее запахнула халат. — Я знаю, это смешно, просто я еще с лета беспокоилась из-за тебя и Эмбер. Есть вещи… детали, которые беспокоили меня все эти годы, и все это накапливалось как снежный ком и вроде бы все сходилось.
— А-а-а-а, — Николас поднял больную руку в воздух, словно раненый, просящий помощи, — хорошо, я сдаюсь. У тебя есть пять минут. Последний шанс выбросить все это из головы раз и навсегда.
Аманда задержала дыхание и села ровно, как отличница, которая наконец-то привлекла внимание учителя.
— Хорошо, — сказала она. — Ну, для начала, я думала, что Зельда твоя… — С кровати послышалось недоверчивое фырканье, за которым последовало неконтролируемое хихиканье. — Все сходилось. Все даты.
— Дорогая, что ты имеешь в виду, говоря, что даты сходились? И когда же, по твоему мнению, это случилось?
— В Тоскане.
— В Тоскане? В тот отпуск, когда все болели? Бог ты мой!
— Вы же были предоставлены самим себе, все время вместе.
— Но мы же не нарочно, милая. Вы с Дэйвом заболели.
— Ну хорошо… я видела вас. До этого. На нашей свадьбе. Я видела, как ты целовал ее.
— Да-а-а-а… и все остальные, по нескольку раз.
— Это было другое… Я слышала, как ты сказал ей… ты сказал: «Ты знаешь, что нам нужно». Ты сказал, что ты «самый счастливый мужчина в мире».
Николас какое-то время смотрел в потолок, потом хлопнул себя по лбу, изображая ужас:
