Шейн Уотсон - Единственная и неповторимая
Эндрю осторожно лег на кровать рядом с ней, нежно обняв за плечи — так, словно собирался долго-долго ждать. Лидия несколько минут плакала, а потом успокоилась рядом с ним, прижавшись мокрой щекой к его рубашке. Ее бледные веки слегка подрагивали, и Эндрю даже показалось, что она заснула.
— Я не любила тебя, — мягко начала она, — я даже не замечала тебя. Для меня ты был последним шансом получить все, что мне причиталось. А потом, когда ты узнал о Зельде, я подумала, что это награда мне, что-то такое, что я смогу использовать как оружие против тебя. — Она тяжело дышала и не шевелясь лежала в его объятиях как кукла. — Но постепенно что-то изменилось. Это не было похоже на любовь или по крайней мере на ту любовь, которую я себе представляла. — Она слабо улыбнулась. — Потребовалось какое-то время… а потом я поняла, что хочу только одного — хочу, чтобы ты гордился мной. Чтобы ты был счастлив. Я хотела дать тебе что-нибудь, чтобы я смогла чувствовать себя как раньше… Но я никак не могла дать тебе то единственное, чего ты хотел. — Она посмотрела на него, ее глаза расширились. — И тогда я поняла: это должно было стать моим наказанием. Видеть, как вы с Эмбер разделяете то, частью чего я никогда не стану. Наказание — жить с мыслью, что она навсегда останется матерью твоего единственного ребенка. — Лидия вздрогнула и стала разглаживать ладонью платье, растерянно кивая. — Знаешь, как-то раз она пришла ко мне. Внезапно появилась прямо перед домом. «Я ничем тебе не угрожаю, Лидия, — заявила Эмбер. — Ты единственная женщина, которую Эндрю любил, ты же знаешь». Эмбер хотела, чтобы мы больше виделись с Зельдой. «Так будет лучше для всех», — сказала она. А я захлопнула дверь у нее перед носом. — Дрожащей рукой Лидия откинула мокрые волосы, упавшие ей на глаза. — Я подумала: «Какая же ты сучка! У тебя есть все, а у меня ничего. Как ты смеешь диктовать мне, что я должна делать и чувствовать?!» Тогда я пошла наверх и порвала все ваши фотографии, которые смогла найти, и фотографии Зельды. Потом я спустилась вниз, открыла бар и налила себе чего-то крепкого, и это был только первый стакан из многих.
Лидия подняла руку и коснулась лица Эндрю, провела по контуру его губ, словно проверяя, тот ли это мужчина, за которого она выходила замуж. Ее губы задрожали.
— Я всегда думала, что недостаточно хороша, понимаешь? Ребенок — единственное, что я могла тебе дать, единственный шанс самоутвердиться. Но Эмбер отняла у меня и этот шанс.
— Как она догадалась поселить нас в одной комнате? — Лежа на голубом покрывале с китайским узором, на кровати под пологом, где им с Сэмом предстояло спать, Джеки сладко потянулась. — Я имею в виду, это ведь очень странно, да?
— А? — Сэм повернулся к окну, глядя, как дети играют на освещенном солнцем газоне. — Нет, я думаю, Николас предупредил Джуди в последнюю минуту. Просто надо было поменять меня и супер-Саймона. Если бы это случилось на несколько недель раньше, ты спала бы здесь с ним.
Джеки грустно уставилась на желтый балдахин.
— Ей бы это понравилось, правда? В смысле, Эмбер была бы рада узнать, что кто-то заботится о нем.
Сэм вздернул бровь и подошел к своему чемодану, брошенному около кровати.
— Я не знаю, — он резким движением открыл крышку, — на самом деле я думаю, что она очень тепло ко мне относилась.
— Знаешь, ничего не имею против этого. — Джеки скинула туфли. Она прищурилась, как будто пытаясь разглядеть что-то очень маленькое. — В смысле, я на самом деле чувствую себя немного странно из-за этого…
Сэм продолжал разбирать чемодан, то и дело поднося воротники рубашек к свету. Джеки села на кровати, скрестив ноги.
— Ну хорошо, как это было?
— Потрясающе, — держа только что вынутые из чемодана носки, Сэм взмахнул руками над головой, — потрясающе, как никогда. Кто первый пойдет в ванную?
— Потрясающе? — Джеки побледнела. — Что ты имеешь в виду? А со мной потрясающе?
— Нет… — Сэм уже снова рылся в чемодане. — Фу, твоя зубная паста. — Он протянул ей косметичку, вымазанную сверху чем-то белым. — Нет, с тобой это не так потрясающе, как… ну знаешь, то, о чем правда можно сказать «это было потрясающе»… понимаешь?
Джеки нахмурилась.
— Разве тебе никогда не было интересно, что у меня было с Саймоном? — спросила она, потянувшись к нему.
— Конечно, мне интересно, что у тебя было с Саймоном! — Сэм бросил на пол платье и пару туфель Джеки. — Сначала я вообще считал, что он из другого лагеря. Ты знала?
Джеки усмехнулась и откинулась на подушки, закинув руки за голову.
— Знала ли я?.. — Она пристально смотрела на него. — По всей видимости, тебя это едва ли волнует.
— Просто я не ревнивый, Джеки. Ты же знаешь. Кроме всего прочего, я выше этого. Ну, так у вас с Саймоном это было невероятно?
— Вообще-то да, — она уставилась на балдахин и улыбнулась самой себе краешками губ, — невероятно.
— Отлично! Ну, кто первый? Я грязнее, а ты будешь дольше мыться.
Джеки пристально посмотрела на него.
— Ты, — сказала она. — Мне нужно принести сумку снизу… Сэм?
— Да? — Он прошел в ванную, оставив дверь открытой.
— Ты думаешь, это была наша первая ссора?
— Нет, — ответил Сэм, усмехнувшись своему отражению в зеркале, — просто мы говорили как любовники, а не как друзья.
— Дорогая, — Николас стоял посередине зеленой спальни, а Аманда изо всех сил вцепилась в него, обнимая за шею, и тихо всхлипывала, уткнувшись лицом ему в рубашку, — дорогая, перестань… милая, это уже слишком.
Аманда посмотрела ему в лицо и снова попыталась спрятать голову у него на груди.
— Не представляю, что теперь делать, — сказала она.
— О, милая, это же пустяки. Я и раньше носил унижающую меня одежду, хотя, признаюсь, в ней никогда не было так жарко.
— Нет! — Аманда на секунду повернула голову вбок, как пловец, делающий вдох. — Просто невероятно, что я заставила тебя пройти через такое, — она сильнее обняла его за шею, — и все это время ты думал обо мне. Готов был сломать всю свою жизнь, и только ради меня. — Она откинула голову назад, как будто кто-то дернул ее за волосы. — А что будет со школой для детей?
— Миссис Элсворт уже все уладила… Пинтон-Преп очень похож на какое-то жутко дорогое учебное заведение рядом с Центральным парком.
— Ах, миссис Элсворт! — Она снова обрушилась ему на грудь. Потом ее вновь будто резко дернули за волосы. — А что с домом?
— Выставлен на продажу.
— О-о-о-ох! — Аманда протяжно зарыдала, а потом резко остановилась. — Боже, какое облегчение! — Она схватила Николаса за плечи. — Но как же ты… твоя стрельба и верховая езда… — Николас удивленно вскинул брови. — Ты не можешь вот так оставить все это… это все твое наследие…
— Дорогая… Ты можешь называть это моим «наследием», но мне все равно. Только ты, мой ангел, думаешь, что все эти вещи так сильно важны для счастья.
— Но твои… скачки! Как же скачки?
Николас пожал плечами:
— Ну, мы же не в Папуа — Новую Гвинею уезжаем.
— Ты ненавидишь Нью-Йорк. Ты его ненавидишь. Все эти акценты и этот шум… бутылочное пиво, коричневые бумажные пакеты. Помнишь, как ты ненавидел коричневые бумажные пакеты?
— Аманда…
— Где мы будем жить?
— Какое-то время поживем в довольно большой квартире, в четырех кварталах от школы, обучение в которой, кстати, стоит целое состояние.
— А работа? Как же Блюмфельд?
— Ах, это было даже смешно. Вчера, наутро после вечеринки, они получили большой заказ из Нью-Йорка, от которого нельзя было отказаться. И они ничего не могли поделать. Ничего.
Руки Аманды скользнули вниз по его груди и остановились на бедрах.
— А как же мы? — прошептала она. — Я все разрушила, да? Я все уничтожила?
— Вовсе нет. — Николас опустил подбородок ей на голову. — Я должен был догадаться, что происходит вот тут, в этой головке.
Они постояли так какое-то время, Аманда крепко обнимала его.
— Я могу что-нибудь сделать для тебя? — спросила она. — Ну хоть что-нибудь?
Он задумался, рассеянно потерся подбородком о ее лоб.
— Хм… Вообще-то есть кое-что. Ты можешь побольше есть с сегодняшнего дня, и на следующей неделе снова станешь как мягкая булочка — ненавижу, когда у тебя одни кости торчат.
В комнате, которая раньше казалась такой солнечной, сейчас было совершенно темно, и Джеки пришлось на ощупь шарить под абажуром одной из ламп у двери, чтобы найти выключатель. Включив свет, Джеки услышала какое-то механическое жужжание и не сразу поняла, откуда доносился звук. Потом увидела зеленую лампочку видеоплейера и поняла, что там перематывается пленка. Сумка одиноко стояла на полу под столом в нескольких метрах от входа.
— О, мисс Джеки! — Джеки подпрыгнула от испуга и, повернувшись, увидела Джуди. Та стояла в дверях и сжимала груду лучинок для растопки. — Я не хотела вас напугать. Я просто собиралась разжечь камин, но если вы заняты… — она посмотрела на телевизор, — я приду попозже.
