Аманда Плейтелл - Скандал
Джорджина заказала себе яичницу с беконом. Однако, увидев перед собой тарелку с яичницей, вдруг ощутила прилив тошноты. Она посмотрела на Шарон и поняла, что ещё немного, и её в самом деле стошнит.
Когда Джорджина вернулась из туалета, Шарон взглянула на неё с нескрываемым любопытством.
- Выглядишь ты ужасно, - заметила она вскользь.
- Никак не приду в себя после возвращения из Африки, - ответила Джорджина, сфокусировав взгляд на Биг Бене, чтобы унять головокружение.
Шарон соображала быстро. При переакклиматизации возникало чувство голода, и уж никак не тошнота при одном лишь виде еды. Нет, тут что-то не вязалось.
- Ты не беременна? - спросила она, и тут же, не дожидаясь ответа, вскричала: - Господи, просто поверить не могу! Впервые в жизни у тебя появился шанс сделать настоящую карьеру, а ты ухитрилась залететь! Ну и невезуха, блин!
Обе женщины замолчали, и вдруг Джорджина расплакалась. Она даже не пыталась унять слезы, и не понимала, почему плачет, да ещё в присутствии Шарон. Впрочем, ей было все равно.
Немного успокоившись, Джорджина заговорила:
- А ты никогда не жалела, что так и не обзавелась детьми?
- По правде говоря, меня никогда не прельщало материнство, изменившимся голосом ответила Шарон. - Детство у меня было такое поганое, что меньше всего на свете я хотела бы, чтобы близкое мне существо испытывало подобную боль. Мать моя тяготилась мной, а отец, похоже, вообще во мне разочаровался. Нет, семейной жизнью я сыта по горло.
- Мне очень жаль, - выдавила Джорджина.
- Жаль, что у меня нет детей, или жаль, что ты собираешься рожать сама? - спросила Шарон.
- Не знаю, - со вздохом призналась Джорджина. - Наверно, жаль, что все так обернулось. С Дугласом, с "Трибьюн". Стоила ли игра свеч?
- А хрен его знает, - ответила Шарон. - Хотя, Дуглас, на мой взгляд, не заслужил такой участи, да и я сыграла в этой истории довольно скверную роль.
- Сейчас уже поздно каяться, Шарон.
- Послушай, Джорджина, я понимаю, что я по уши в дерьме, однако, если бы все повернулось так, как я замыслила, мы бы сейчас правили бал с Энди. Однако этот сраный ублюдок меня кинул, и будь я проклята, если ему это сойдет с рук. Ты ни за что не поверишь, кого он наметил в главреды "Трибьюн". - Джорджина быстро вскинула голову. - Гребаную Майру-которая-со-всеми-дружит-Прескотт. Мало того, что эта праведная феминистка за моей спиной трахалась с Энди, так она ещё и предала меня, свою лучшую подругу.
- Вот как? - Джорджина не смогла скрыть изумления. - Удивительно, ведь она клятвенно уверяла, что я - её лучшая подруга! С ума сойти можно. Вот двуличная стерва. Ну и черт с ней. Зато уж мы с тобой никогда не притворялись, что обожаем друг дружку. - И обе женщины звонко рассмеялись.
Вдоволь нахохотавшись, Шарон заговорила:
- В любом случае, если мы скинем Энди, то эта сука останется у разбитого корыта. Я хочу заключить с тобой сделку.
Джорджина откинулась на спинку стула. Теперь она наконец узнала прежнюю Шарон.
- Я могу доказать, что Энди подставил Дугласа в истории с Купером...
- Только и всего? - перебила её Джорджина.
- И ещё - что Энди снабдил остальных членов Совета директоров компроматом на Дугласа.
- А что тебе нужно взамен? - сухо спросила Джорджина.
- Работа, хорошее место, - быстро ответила Шарон. - Я прекрасно понимаю, что сейчас не имею права быть главредом. Но это временно. Я хотела бы снова вернуться к тому, что умею и люблю. Прецеденты такие уже были.
- А доказательствами ты располагаешь? - спросила Джорджина. - Одного твоего слова будет недостаточно.
На мгновение Шарон злорадно припомнила, как просто ей получить доступ к квартире Карсона, к его компьютеру и секретной информации. В то же утро, когда Энди её выгнал, она сделала дубликаты унесенных ключей. Затем, дождавшись, когда Карсон уехал на работу, проникла в его квартиру и положила ключи на место, оставив дубликаты себе. Он никогда ничего не заподозрит. А она может попасть в его квартиру в любое время, когда ей заблагорассудится.
- Доказательства я добуду, - уверенно пообещала она.
Джорджина посмотрела на неё с сочувствием. Поразительно, Шарон потратила столько времени и сил, чтобы её угробить, а теперь сама просит у неё поддержки. И, самое удивительное - Джорджине хотелось ей помочь.
Должно быть, все дело в гормонах, подумала она. Я становлюсь сентиментальной.
* * *
В течение четырех дней телефон трезвонил, почти не умолкая, но Дуглас оградился от звонков с помощью автоответчика. Сам же он все время проводил в кабинете, штудируя сотни страниц материалов, подготовленных его адвокатами.
Адвокаты были убеждены, что одной лишь магнитофонной записи в качестве подтверждения предательства Карсона, будет достаточно, чтобы Дугласа в течение двадцати четырех часов восстановили в прежней должности. В "Трибьюн" не спешили разглашать сведения, которые могли повлиять на прибыль компании, поэтому официального заявления об отстранении Дугласа ещё не последовало.
После того, как адвокаты побывали у сэра Филипа и предъявили ему раздобытые доказательства, он сам распорядился отложить вынесение окончательного решения до завершения расследования. Срок последнего истекал завтра.
Размышления Дугласа были прерваны звонком Бекки.
- Дорогой, тебе снова звонила Жаклин. Утром я уже один раз с ней общалась, но сейчас она, похоже, жутко расстроена. Она оставила номер, по которому ты можешь её найти.
Дуглас обратил внимание, что номер - не домашний, но тем не менее позвонил. Жаклин сняла трубку почти мгновенно, точно ждала его звонка.
- Что, ты меня поздравить хотела? - саркастически осведомился Дуглас. - Дурные вести быстро распространяются.
- Не знаю, о чем ты говоришь, Дуглас, - с плохо сдерживаемым гневом ответила Жаклин, - но ты, как всегда, думаешь только о себе. В жизни не сталкивалась с подобным эгоцентристом.
- Не знаю, порадую я тебя, или нет, - сказал Дуглас, - но слухи о моей отставке сильно преувеличены. Завтра я намерен вновь стать у руля группы "Трибьюн".
- Дуглас, ты даже не понимаешь, что я говорю с тобой из больницы, Жаклин всхлипнула, и только тогда Дуглас понял, что голос её дрожал от слез, а не от гнева.
- Господи, что случилось? - вскричал он, охваченный ужасом. - Саймон?
- Нет, Дуглас, не Саймон.
- Как, неужели Джейми? Боже мой, только не Джейми!
- Нет, Дуглас, мальчики живы и здоровы. А вот Дэниел... Он в реанимации... - Она громко всхлипнула. - До сих пор поверить не могу. Все так хорошо было. Мы все мирно сидели, завтракали, и вдруг... он захрипел и потерял сознание. - И она разрыдалась.
Дуглас молчал несколько минут. И не потому, что давал Жаклин время успокоиться, а потому, что никак не мог осознать смысла ужасных слов: Дэниел, реанимация, потерял сознание...
- А все из-за перенесенного им в детстве ревматизма, - продолжила наконец Жаклин. - У него развилось сердечное заболевание, потом в мозг попал сгусток крови... О, Дуглас, как я без него проживу? Почему все так несправедливо? Почему это случилось с Дэниелом, а не с тобой?
- Я прилечу ближайшим рейсом, - сухо сказал он.
Бекки заказала ему билет, а Дуглас, потрясенный, сидел в кресле и размышлял. Какой удар! Одновременно лишиться всего самого дорого на свете работы и любимого брата. И почему судьба так сурово обошлась с ним?
Медленно ступая по длинному больничному коридору с выбеленными стенами, Дуглас с горечью поймал себя на мысли, что в течение последних сорока восьми часов уже не в первый раз направляется как бы на собственную казнь. Никогда ещё он не ощущал себя таким одиноким, начисто потерявшим все, что имело в жизни хоть какую-то ценность.
Остановившись перед дверью палаты Дэниела, он вгляделся в застекленное оконце. Брат его неподвижно лежал на кровати, окруженный, как показалось Дугласу, мириадом трубочек и проводов, подсоединенных к каким-то сложным приборам. Возле кровати сидела Жаклин и держала умирающего за руку. Рядом стоял Саймон, старший из сыновей. Джейми, которому недавно исполнилось семь, сидел на кровати и читал вслух что-то, напечатанное крупными буквами.
Увидев вошедшего Дугласа, Жаклин грустно улыбнулась.
- Джейми читает папе любимый стишок Милна, - пояснила она. Продолжай, малыш.
- Мамочка, а разве он меня слышит? - спросил мальчик, глядя на неё полными слез глазами.
- Он всегда будет тебя слышать, родной мой.
Дуглас медленно обвел взглядом палату. Что-то было не так. Молчание приборов, отсутствие медсестер, и на мониторе вместо всплесков пульса высвечивалась прямая линия.
- Жаклин, он ещё жив? - с оборвавшимся сердцем спросил Дуглас.
- Нет. Он угасал буквально на глазах. Врачи объяснили, что мозг его уже умер, что никакой надежды нет. И час назад я сказала им, чтобы они отключили его от аппарата искусственного дыхания.
- Но почему ты не подождала? Ты ведь знала, что я приеду.
