Олег Руднев - Долгая дорога в дюнах-II
— Потеряли что-нибудь? — спросил Алексей.
Илья Николаевич нехотя ответил:
— Да вот папиросы, кажется, где-то посеял.
«Странно, — подумал Горяев, — я же только что видел пачку у тебя в руках». Но ничего не сказал, а только предложил:
— Сигарету дать?
— Давайте, не откажусь.
В темноте огонь от спички показался таким ярким, что впереди вообще ничего не стало видно. Алексей не выдержал:
— А же повернуть ли нам, хлопцы, назад? Переждем, а потом и поедем? А?
Шофер сделал несколько затяжек, затем спокойно ответил:
— У нас теперь путь, Алексей Павлович, только один. Вперед. Развернуться здесь негде. Задом сдавать? Задницей далеко вперед не уедешь. Да вы не волнуйтесь, все будет хорошо. — И, словно приняв какое-то важное решение, забалагурил:
— Расскажу я вам лучше, как француженку на Байкал возил. Было это несколько лет назад. Приехала это, значит, к нам французская делегация. Шесть человек. Приняли как положено. Все показали, рассказали. Идет дело к их отъезду. Попросили они Байкал им показать. Ну что ж, дело хорошее. Среди них бабенка одна имелась. Такая вся крученная, но в общем ничего. Собрались на Байкал ехать, машины пригнали, а она возьми якобы и заболей. Ну что, посудили-порядили, вызвали ей врача, а сами решили все-таки ехать. Проходит что-то около часа, как все уехали, прибегает она в обком. Выздоровела уже, тоже на Байкал желает ехать. Что ты будешь делать? Надо везти, иностранка все-таки. И тут, на тебе, я подворачиваюсь. Вези! Поехали. Лопочет она по-русски — ну и смех один, ничего не пойму. Зеркальце все из сумки достает да на мордаху поглядывает. То подкрасит что-то, то подправит — порядок, значит, наводит. И все: ах, красиво, ах, колоссально!
Ехали, ехали, место красивое увидела. Внизу Ангара и возле нее поляна большая. Давай постоим, объясняет. Остановились. Вышли на поляну. Я все на часы поглядываю, а она делает вид, что не замечает. Ходила, ходила, а потом легла, руки за голову закинула, улыбается. Спрашивает: «Ты не боишься женщин?» Смешно спрашивает, но понял. А что их, говорю, бояться, что они — звери какие? О, ты, говорит, настоящий мужчина, опасный. Да какой там, говорю, опасный? Был, да весь вышел. Не поняла или сделала вид, что не дошло до нее. Показывает, чтоб присел рядом. Ну что ж, присесть можно. Присел. А она цап мою руку и на грудь себе.
Вижу, дело плохой. Вырываться неудобно, гордость мужская не позволяет, а в глубину заходить страшно. Собрание сразу представил. Подхватил я ее на руки и понес к машине. Она, видно, по-своему это поняла. Трясется вся, щеки мне губной помадой вымазала. Что ж, ты, думаю, стервина, со мной делаешь. Сцепил зубы, подошел к машине, усадил ее, дверцу захлопнул и пошел на свою сторону. Сел, включил зажигание и будь здоров. Чувствую, что она на меня глазами дикими смотрит. Лицо побледнело, пот на лбу выступил. Молчу. Приехали на Байкал, нашли ее приятелей. Назад со мной в машину не села. В город вернулись, возле гостиницы вышли прощаться. Ко мне даже не подошла. Обиделась, значит. Ну и черт с тобой, думаю. Но вот вопрос: как эта история на второй уже день по всему гаражу стала известна? Я-то ведь — молчок, никому ни единого слова. А мне ее во всех подробностях, будто кто на той полянке рядом стоял. До сих пор эту загадку разгадываю…
Алексей совершенно забыл про дорогу. Все время следил за лицом шофера и то и дело вытирал выступавшие слезы. А Илья Николаевич сидел в своей привычной позе, головой почти упираясь в лобовое стекло. Ветер уже не шумел, а стонал, пытаясь сорвать жалкую брезентовую крышу автомобиля.
«Дворник» лихорадочно метался из стороны в сторону и уже не чистя, а просто разбрасывал снег. Алексей пытался разглядеть слева стену скалы, но ничего не видел. Справа в какие-то доли секунды то появлялись, то исчезали черные пятна пропасти. Вновь стало жутко. По телу все время пробегала холодная, гадкая дрожь, к горлу подступала тошнота.
И вдруг из-за поворота навстречу газику вынырнул грузовик. Расстояние между машинами было так незначительно, что не столкнуться, казалось, невозможно. Алексей зажмурился. Но тут «козел» вместо того, чтобы остановиться или хотя бы затормозить, в каком-то диком рывке прыгнул вперед и сделал резкий поворот направо. Алексей не увидел, а почувствовал, как колеса машины повисли над пропастью. «Все!» — промелькнуло у него в голове. Он уже почувствовал сладкую истому падения, услышал, как трещит и ломается металл. И все, что накопилось в нем за последнее время, нечеловеческим стоном рвануло наружу.
— Вы чего, — услышал он над своим ухом спокойный голос шофера, — нездоровится, что ли?
Алексей открыл глаза и увидел невозмутимое лицо Ильи Николаевича. Машина по-прежнему катила вперед, навстречу ветру и пурге.
— Я уже… пропасть… — заплетающимся языком бормотал Алексей.
— А, это чепуха. Я как заметил, что тот дурачок из-за поворота выскочил, так и подумал: остановишься — врежет промеж глаз обязательно. А тут как раз площадочка впереди, выступ там небольшой есть. Я и рванулся туда. Так что все по-научному, не волнуйтесь.
Но успокоиться Алексей уже не мог. Он молчал, и разговор сам собою прекратился. Сколько еще так ехали, Горяев не помнил. Заволновался он только, когда увидел первый огонек. Потом к нему прибавились еще огоньки, и не успел Алексей опомниться, как они уже въезжали в Слюдянку. Не останавливаясь, проскочили ее и уже через несколько минут оказались вновь в объятиях ночи и тайги. Метель здесь была значительно меньше. Теплое чувство радости захлестнуло Алексея, и он незаметно для себя задремал. Проснулся, когда машина въезжала в город.
— Ну, вот вам и все, Алексей Павлович. Где б ни ездили, а домой прибежали, — проговорил Илья Николаевич и, немного помолчав, смущенно предложил: — Может, заедем ко мне? Ну что вы сейчас в гостинице будете делать? Ни чаю попить, ни поужинать. А у меня быстренько, по-домашнему сообразим. Как вы смотрите? А?
— Неудобно как-то, Илья Николаевич, поздно уже. Да и жена ваша, как встретит нежданных гостей?
— В этом вы не сомневайтесь. Жена у меня что надо. Это я на нее для юмора наговорил. Верно, Борис?
— А вздрогнуть у тебя найдется? — откликнулся с заднего сиденья Бетев.
— Будь спокоен, все найдем.
Жена Ильи Николаевича встретила гостей, не выказав ни малейшего удивления тем, что муж прибыл не один. Видно было, что в этом доме такие визиты в порядке вещей. На столе появилась закуска, бутылка спирта.
Выпили, закусили. Налили по второй. Илья Николаевич раскраснелся и весь сиял от удовольствия.
— Хорошо вот так-то дома, в тепле и светле, — проговорил он и вдруг, что-то вспомнив, обратился к жене: — Мать, ты не помнишь, где мои глаза? Всю дорогу проискал. То ли потерял, то ли дома оставил.
— Да вон они, на тумбочке лежат, — ответила супруга.
— Точно. Вот зараза какая, когда надо, никогда не найдешь. — Он вскочил, взял с тумбочки очки в металлической оправе и нацепил их на нос. — Хоть нормальными глазами на свет божий глянуть, а то все на ощупь.
Увидев ошарашенное лицо Горяева, рассмеялся и проговорил:
— Я вам сейчас еще грибочков принесу, — и выскочил за дверь.
— Вот ведь человек, — протянул Борис. — Он и с «Волги» ушел, потому что плохо видит. На «Волге» с таким зрением не поездишь. Перешел на газик. Ездит. Очки надевать стыдится. Все старости боится. Дороги знает, как дьявол. Прямо по памяти ездит.
За окном стояла зимняя ночь.
Рекомендация
Порт подковой вдавливался в город, и трудно было разобрать, где кончаются городские улицы и начинается суматоха разгрузок и погрузок. Трамваи, например, проходили так близко, что казалось, они вот-вот подбегут к какому-нибудь судну и начнут принимать товар. Сотни глаз городских громад щурились на утренние зори и вечерние закаты, разноцветно мигали под негромкие гудки судов, окрики паровозов, толкотню вагонов и бой склянок.
Удлиняли причал. Шли земляные работы.
Котлован и гора земли возле него росли прямо пропорционально, как вдруг раздался металлический скрежет, и экскаватор, чавкнув вхолостую челюстями, удивленно уставился вниз. Экскаваторщик, молодой парнишка, отвел ковш в сторону, вылез из кабины, неторопливо спустился в котлован; установив причину скрежета, побледнел, осторожно поднялся наверх, тихо, почти на цыпочках прошел несколько метров, а затем пустился бежать. Он ворвался в кабинет начальника порта, и уже через несколько минут порт знал: возле пятого причала отрыли бомбу размером в легковой автомобиль. И все, что до сих пор в порту двигалось, замерло в напряженном ожидании. Появились машины с необычными номерными знаками, замелькали военные с какими-то приборами — они сосредоточенно-серьезно делали как будто вчера начатую работу. Затем прибыло начальство во главе с высоким седым генералом.
