Валентина Мельникова - Александра - наказание Господне
Внезапно за его спиной послышалось какое-то движение, на ближайшем кусту оглушительно заверещала сорока. Кирилл, вздрогнув от неожиданности, оглянулся. За доли секунды его мозг запечатлел лишь две диковатого вида физиономии в надвинутых на глаза папахах. В следующее мгновение его накрыло чем-то тяжелым, отчаянно воняющим конским потом. Князь почувствовал, что ему не хватает воздуха, последнее, что он успел подумать, было: "Бурка, наверное!" Глухо, будто издалека, донесся голос Павла: "...секир-башка устроят!", и Адашев потерял сознание...
Очнулся он оттого, что кто-то пытался его напоить, разжимая ему зубы ножом. Кирилл потряс головой, открыл глаза и увидел перед собой зверскую рожу своего похитителя. Не долго думая, он ухватил его за грудки, но тут появился второй абрек и с угрозой произнес:
- Прэкрати, князь, баловать! Ничего худого ми тэбе нэ сдэлаим!
- Отпусти его, Ахмет! - раздался вдруг тихий голос. - И оставьте нас, пожалуйста, одних. Я позову, когда будет нужно.
Черкесы повиновались и молча вышли наружу. А Кирилл привстал с широкого топчана, на который его уложили абреки, и с немым изумлением уставился на худенькую фигурку. Лицо девушки было в тени, но этот голос он бы не спутал ни с чьим другим даже через двадцать лет. Одним прыжком он преодолел расстояние до лавки и прижал Сашу к груди, боясь поверить, что его молитвы услышаны и он вновь нашел свою первую и единственную любовь - неповторимую и прекрасную!
- Саша, родная, милая, любимая! - повторял он снова и снова, на долю секунды отрываясь от ее губ и снова припадая к ним в исступлении. Наконец девушка решительно оттолкнула его, и Кирилл с ужасом заметил, что она горько плачет. Он опустился перед ней на колени и с той же страстностью принялся целовать Сашины руки, но она отняла их и тихо проговорила:
- Кирилл! Позволь мне все объяснить!
- Господи! Какие еще объяснения? - почти закричал Кирилл, подхватив ее на руки. - Сейчас я увезу тебя отсюда, и мы немедленно обвенчаемся!
Не смей! - Саша попыталась вырваться, но ничто теперь не могло заставить его выпустить из своих рук свое сокровище. Девушка, поняв это, прекратила сопротивляться, но, когда Кирилл вновь потянулся к ней губами, отклонила голову и прикрыла его рот ладонью:
- Прежде чем что-то решать, выслушай мое мнение. Я знаю, почему ты здесь оказался, - она с усмешкой посмотрела на князя. - Слишком быстро вы все забываете, ваша светлость, если через столь короткий срок вздумали уже искать себе супругу. Или маменька опять приказала вам жениться?
- О чем ты говоришь, Саша? - прошептал князь. - Ни о каком сватовстве даже речи нет, потому что я вновь встретил тебя.
- Ты изменил мне уже тем, что решился приехать в имение и познакомиться с графиней. Конечно, где мне с ней сравниться, у нее и приданое богатое и красота, а что я, бедная гувернантка. А сейчас и совсем безработная...
- Саша, выслушай меня! - взмолился князь. - Сегодня вечером я заявлю о своем решении родителям, и мы завтра же обвенчаемся.
- И ты скажешь об этом в присутствии всех гостей и самой графини?
- Непременно! - прошептал Кирилл и поднес девушку к топчану. - А сейчас я опять займусь доказательством серьезности своих намерений.
Любовные объятия продолжались более двух часов, пока окончательно не стемнело и князь почти перестал различать в сумраке обнаженное тело своей любимой. Кирилл, ласково обняв Сашу, уткнулся лицом в ее грудь.
- Я ничего не хочу знать, кроме одного, почему ты рассердилась, когда я предложил тебе выйти за меня зал-гуж?
- А ты так и не догадался, что самое тяжелое оскорбление для женщины узнать, что на ней женятся из благородства, но я бы смогла простить тебя, если бы вместо заявления, что придешь ночью в мою спальню, сделал нечто другое...
- Что же именно, я не понимаю?
- И этого остолопа я люблю! - задумчиво проговорила Саша, приподняв его голову. - Смотри, пожалуйста, мне в глаза. Ты забыл сказать те заветные слова, за которые женщина готова простить все, даже смертные грехи своему мужчине...
- Боже мой! - рассмеялся князь. - Я ведь столько раз говорил их мысленно. - Он прижался к Сашиным губам, потом вновь принялся целовать ей лицо, шею, грудь, приговаривая, как заклинание:
- Я люблю тебя, моя ненаглядная! Я люблю тебя, моя драгоценная! Я люблю тебя, как никого не любил, и любить буду до последних дней моих, до последнего вздоха!..
***
Во время ужина ни Саша, ни графиня за столом не появились, а на все вопросы гостей граф в Недоумении пожимал плечами. Екатерина тоже ничего не говорила, лишь лукаво улыбалась и переглядывалась то с Елизаветой Михайловной, то с матерью Кирилла. Эта троица определенно что-то затеяла. Адашева более всего беспокоило отсутствие Саши, которая опять куда-то исчезла, несмотря на пылкие заверения, что непременно будет присутствовать на ужине, поэтому странные знаки, перемигивания и улыбки, которыми обменивались заговорщицы, занимали его крайне мало.
Беспокойство его все возрастало! Он так и не выяснил у Саши, почему граф Волоцкий скрыл от него, что знает о ее существовании. В этом, бесспорно, пряталась какая-то тайна, и он далj себе слово, если Саша не появится к концу вечера, подойти к графу и попросить у него объяснений. Или он сделал это по Сашиной просьбе?.. И почему не нашлось для столь красивой и образованной девушки иной работы в доме, кроме как по уходу за лошадьми? В этом тоже таилась загадка...
Наконец подали кофе, и все перешли в гостиную. Не успели гости расположиться, как двери распахнулись, и на пороге предстала его любовь в подаренном им платье. Саша с веселой, счастливой улыбкой оглядела нарядное собрание, прошла через комнату и села, расправив юбку, рядом с Екатериной. Оживленный шепоток пробежался по гостиной, было отчего взволноваться местному обществу. Никого краше и обольстительнее этой девушки, воплотившей в себе его мечты о счастье и любви, Кирилл еще не ветречал. Они на мгновение встретились глазами, Саша слегка кивнула, приглашая князя проявить обещанную решительность.
Адашев встал, поправил галстук, одернул фрак и смело направился через зал к девушке, без которой не мыслил своего дальнейшего существования. В гостиной наступила тишина, гости застыли, провожая глазами высокую статную фигуру князя. Он подошел к Саше, преклонил перед ней колено и поцеловал ее руку, потом поднялся и обвел глазами взирающих на них гостей, остановился взглядом на торжествующей Буйновской, посмотрел на улыбавшихся родителей и произнес:
- Господа! Позвольте представить вам мою невесту!
Саша поднялась, присела в реверансе и тихо произнесла:
- Теперь ты можешь оторвать мне голову!
Кирилл, не понимая, воззрился на свою неподражаемую любимую, а она вдруг поднялась на цыпочки и на виду у всего зала быстро поцеловала его в щеку.
Толпа зашумела, заохала, а граф Волоцкий растерянно произнес:
- Но, князь, когда же вы успели?.. Вы даже моего благословения не попросили...
- Простите меня, граф, - склонил перед ним голову Кирилл, - вынужден просить у вас прощения за те необоснованные надежды, которые, возможно, необдуманно, но без всякого злого умысла подал вам! Простите, но я не могу посвататься к вашей дочери, потому что сердце мое занято вот этой девушкой, которую я люблю больше своей жизни!
Граф уставился на него, словно не поверил своим ушам, и вдруг медленно опустился назад в кресло, прошептав слова, которые поразили Кирилла. Граф едва слышно произнес:
- Что за шутки вы себе позволяете, князь? Это и есть моя дочь, графиня Александра Волоцкая!..
Краем глаза Кирилл заметил метнувшегося к выходу Верменича, и тоже без сил опустился в кресло рядом с хохочущим голубоглазым "Наказанием Господним"...
Пока в гостиной разбирались что к чему, Павел, выскочив в коридор, остановил лакея и спросил, где ему отыскать Серафиму.
- А чего ее искать? - удивился лакей. - Она с утра почему-то в людской отсиживается и белугой ревет...
Не дослушав его, Павел бросился к людской, распахнул дверь и уже через секунду держал в своих объятиях рыжеволосую плачущую девушку. Он тихо говорил ей, что скоро увезет ее к себе в имение, где они и обвенчаются. Серафима продолжала хлюпать носом, и Верменич, не выдержав, на виду у столпившихся вокруг них слуг принялся ее целовать, приговаривая:
- Если не прекратишь реветь, ни за что на тебе не женюсь!
- Да на что я вам, - в голос зарыдала девушка. - Я же никогда не стану графиней, как барышня!
- Ну и дурочка! Рыжая, бестолковая дурочка. Вот за то я и люблю тебя, что ты никакая не графиня!..
***
Через день в домашней церкви Волоцких венчались сразу три счастливых пары влюбленных...
Очень короткий эпилог
Ясным июньским. Днем 1833 года со стапелей верфи Берда спускали на воду красавицу яхту. Уже были произнесены речи, батюшка отслужил молебен, молодая княгиня Адашева разбила о борт бутылку шампанского, и вот наступил самый ответственный момент: яхта соскользнула по каткам в воду и гордо засверкала на солнце начищенными до блеска буквами своего имени.
