Кэрол Мэтьюс - В радости и в горе
— Терпеть не могу такие моменты, — признался Мэтт. — Никогда не знаешь, что сказать и что сделать. — Он уселся на кровати поудобнее. — Все это звучит так банально: «Тебе было хорошо?» или «Скажи, ты почувствовала, как земля уходит из-под ног?»
— Ну, — сказала Холли, — если ты это имеешь в виду, то должна сказать, что все было хорошо, что же касается земли, то она хоть и не ушла из-под ног, но закачалась основательно.
— Правда?
— Правда. — Лицо Холли смягчилось. — Если же ты не знаешь, что тебе делать, просто обними меня.
Поскольку он не возражал, Холли скользнула к нему под простыню, и на сей раз напряженность ощутил Мэтт. Господи, как он тут очутился? Казалось, только что была вся эта кутерьма со сломанными каблуками и подружками невесты, и вот спустя миг они уже вовсю кувыркаются в постели, с каждым кувырком увеличивая всемирную свалку использованных резинотехнических изделий.
— А тебе было хорошо? — спросила Холли.
— Да. Хорошо. Потрясающе. Сказочно. Да… уж… — Его скромный запас эпитетов практически иссяк. — Фан-та….
— Фан, да? — переспросила Холли и погладила его по груди, а затем незаметно пробралась своими пальчиками ниже, к его животу. — Такой фан, что не отказался бы все повторить еще раз?
— Сейчас?
— А почему бы и нет?
— Почему нет? — На это была тысяча причин, но он не мог назвать ни одной из них. Не самой последней была и та, что он понятия не имел, где набраться сил…
— Сейчас — самое время, — добавила Холли.
Мэтт остановил ее руку.
— Время… Который там час? О боже! — он уставился на часы за плечом у Холли.
Холли обернулась и взглянула на часы.
— Еще ж и шести нет!
— Как, уже?!
Холли отодвинулась от него.
— Только не говори, что тебе надо уходить.
— Мне надо успеть на самолет.
— Но он же только в полдень.
— Мне надо срочно собраться.
— Ты пытаешься отвертеться, да?
— Да.
— Почему? — спросила Холли.
— Как и у любого мужчины, с утра у меня упадок сил. — Однако Холли было не так легко унять.
— …к тому же я англичанин. О нас вообще ходит дурная слава.
— Что я сделала не так?
— Ничего, — сказал Мэтт. — Совершенно ничего, поверь мне.
— Тогда почему ты так торопишься уйти?
— Да я не тороплюсь, — Мэтт поерзал на кровати. Ему отчаянно хотелось в туалет, но он не мог собраться с духом, чтобы вылезти из кровати в чем мать родила, жалким и небоеспособным. — Хотя нет, вообще-то тороплюсь. Но к тебе это не имеет никакого отношения. — Он убрал руку Холли со своей груди и нежно ее сжал. — Мы здорово развлеклись…
— Развлеклись? — переспросила Холли. — Как это — развлеклись?
Мэтт и не думал, что под словом «развлечение» можно подразумевать что-то плохое.
— Так вот, значит, как ты все это видишь? — несмотря на недостаточное освещение, Мэтт видел, как потемнело лицо Холли. — Развлеклись?
— Ну… да, — сказал Мэтт. — Кажется, ты хотела именно этого.
— Ты думаешь, я этим занималась, чтобы просто поразвлечься?
— Ну… да.
— Ты мне небезразличен, Мэтт. И ты наверняка это знаешь. Я не прыгаю в постель с кем попало. За кого ты меня принимаешь?
— За прогрессивную, современную, без предрассудков и упреков, — рискнул Мэтт, — коренную жительницу Нью-Йорка.
— Я из Орегона.
— Правда? Я там никогда не был.
— Значит, я — современная женщина без предрассудков, от которой на следующее же утро можно преспокойно уйти, не опасаясь упреков?
— Холли, мне правда надо успеть на самолет. Ты ведь и сама знала, что все мимолетно, — Мэтт развел руками, подыскивая нужные слова. — Я так и знал, что будет плохо.
— Я не понимаю, в чем проблема. — Холли скрестила руки на груди. — Мы могли бы снова заняться любовью. Потом позавтракать, например, свежим фруктовым салатом. Может, я бы даже сделала тебе омлет. Или даже блинчики. Мы бы попрощались по-человечески, затем… Я не могу понять причину внезапной перемены твоих чувств ко мне.
— Блинчики — было бы здорово…
— При чем тут блинчики!
Мэтт, сдавшись, откинулся на кровать:
— Дело во мне, Холли. Не в тебе.
— Обычно это означает с точностью до наоборот — «дело в тебе, а не во мне». Если ты понимаешь, о чем я.
— Это старое доброе чувство вины. Я не могу снова заняться с тобой любовью, потому что чувствую себя виноватым. Перед тобой.
— Виноватым? — Холли села. — В чем?
— В том и в сем. В частности, еще и вот в этом.
— Ну почему? Мы же оба с тобой свободны, разве не так?
— Ну… В общем-то, да. Дело в том, что наутро все выглядит немного по-другому.
— Не знаю, Мэтт. Это ты мне скажи: вчера, когда мы с тобой падали в мою постель, я была не замужем, и… — Холли проверила безымянный палец, — кажется, я не замужем до сих пор. Поэтому остаешься только ты…
— Э-э-э…
— У тебя с кем-то серьезно, Мэтт?
— Ну, все зависит от того, что именно подразумевать под этим словом.
— Под «серьезно» я подразумеваю жену, пару детей и загородный дом.
— Тогда нет, семейных обязательств у меня нет.
— Но у тебя есть кто-то другой?
— Н-у-у-у… — Мэтт уже серьезно жалел о том, что не оделся и не ушел, а остался в кровати, совершенно раздетый и под рентгеновским взглядом Холли.
— Все это время я чувствовала, что ты мне что-то недоговариваешь, — Холли сморщила носик и прищурилась.
Женщины нутром чуют обман; так кошка способна учуять запах цыпленка на вертеле за милю. Вся разница в том, внезапно понял Мэтт, что женщины зачастую не пользуются этим своим даром. Вот кошки — те идут на запах и не остановятся, пока без лишних церемоний не отгрызут цыпленку ножку. В отличие от кошек женщины способны презреть даже самый сильный раздражитель, щекочущий их обоняние, и ждать. Ждать они могут годами, прежде чем вцепиться в цепленка, когда никто этого не ждет.
Носик Холли сморщился еще сильнее.
— Это как-то связано со свадьбой Марты?
— Да.
— Со всей этой суматохой вокруг ее подружки?
— Да.
— Значит, у тебя таки есть другая?
— Да.
— И поэтому тот парень тебя ударил?
— Да.
— Ты ее любишь?
— Да.
— А она тебя любит?
— Понятия не имею.
— Тогда какого черта ты делаешь в моей постели?
— Разбиваю то, что могло бы склеиться в хорошую надежную дружбу.
Холли соскользнула вниз и закуталась в простыни по самую шею.
— Думаю, тебе лучше уйти, Мэтт.
— Хорошо, — сказал он, раздумывая о том, как ему добраться от кровати до своей одежды и дальше — до двери и не выглядеть при этом полным идиотом.
Глава 52
Дэмиен оказался зажат между двумя громилами. Они поддерживали его за локти, так что его ноги едва касались земли, пока они ускоренном шагом эскортировали его по зданию терминала. Еще один нес Дональда, которого засунули назад в сумку.
Толпа пенсионерок с волосами, выкрашенными в модный оттенок «спелой вишни», и в соломенных шляпках расступилась перед ними, и Дэмиен подумал о том, заметили ли они выражение ужаса на его лице, а если заметили, то почему никто ничего не предпринял для его спасения. Дэмиен собрался было закричать, но, несмотря на то что он находился в таком незавидном положении, ему казалось постыдным потерять лицо.
— Вы кто, ребята? — спросил он, когда они вышли из аэропорта и начали переходить дорогу, рискуя свернуть себе шею среди снующих и визжащих тормозами машин. Они только сильнее сжали его локти.
— ФБР? — отважился он. — Или таможня?
— Заткнись, — рявкнул тип справа. — Кое-кто хочет с тобой повидаться.
— Повидаться со мной? — глупо переспросил Дэмиен, но тут его подвели к автомобильной стоянке, на которой их поджидал угрожающего вида черный лимузин с тонированными стеклами. — Ребята, вы меня приняли за кого-то другого.
Один из громил рывком открыл дверь лимузина и насильно впихнул Дэмиена внутрь, хорошенько приложив его головой о край.
— Ой! — вскрикнул Дэмиен, потирая ушибленное место.
Тип проскользнул в дверь вслед за ним и крепко прижал Дэмиена к дядюшке Нунцио, который сидел в лимузине.
У Дэмиена вырвался вздох облегчения.
— Слава богу, это вы! Со свадьбы Марты! — Дэмиен театрально прочистил горло. — Я уж было испугался.
— Дядюшка Нунцио здесь для того, чтобы восстановить попранную честь, — напыщенно произнес сидящий рядом. Дэмиен заметил, что Дональд вполне удобно устроился у того на коленях и с любопытством высунул голову из сумки.
— Честь, — кивнул дядюшка Нунцио.
— Честь? — изумился Дэмиен. — Чью честь?
— Ты причинил нашему другу э-э-э… бесчестье там, на свадьбе, и теперь должен его искупать, то есть искупить.
— Какому другу? — тут до Дэмиена дошло. — Этому клоуну, Мэтту Джарвису, что ли? Силы небесные!
