Тереза Крейн - Райский уголок
Она должна перестать думать о нем, пока не поставила себя в глупое положение и не осложнила их отношения.
Филиппа долго и строго отчитывала себя прошлой ночью, лежа на удобной кровати и чувствуя себя как-то непривычно из-за отсутствия качки, которой их морское путешествие сопровождалось днем и ночью. Хьюго был исключительно любезен и очень добр к ней. Только и всего. Вряд ли ему понравится, если она начнет бегать за ним словно томящаяся от любви глупая девчонка. Густая краска залила ей щеки при одной только мысли об этом. Она не должна принимать всерьез его добродушный и, несомненно, случайный интерес. Она не должна делать из себя посмешище, принимая дружбу или, возможно, сочувствие к ней за глубокое увлечение. Как бы то ни было, она впервые в жизни почувствовала волнение и физическое влечение к молодому человеку. И для ее открытой натуры было довольно трудно скрывать это.
— И лилии тоже прекрасны, не правда ли? — Филиппа не узнавала собственный голос — неестественно высокий. Она взглянула на Хьюго. Тот посмотрел туда, куда она показала — на лилии, которые в изобилии росли у ближнего берега. — Странно, что они растут так свободно, словно дикие. — Она все еще вслушивалась в свой голос — жалкий и прерывающийся.
— Видела бы ты, как изумительно выглядят деревья, когда они покрываются огненно-красными цветами, — беззаботно сказал он, нарушив минутную тишину, которая показалась Филиппе оглушающей. — Поистине захватывающая картина!
Промолчав, она вернулась было к изучению пейзажа, отбывавшегося ее взору, погрузившись в свои мысли. Но тут же обнаружила, что снова говорит, и, кажется, не в состоянии остановиться:
— Как все-таки странно — сейчас весна, большинство деревьев еще не покрылось листвой, но погода такая теплая, словно летом у нас в Англии! Ты только посмотри на эти чудесные цветы! Расскажи мне об острове — когда он был открыт? Почему его назвали Мадейра? Всегда ли здесь жили люди?
Хьюго покачал головой. Неожиданный поток вопросов заставил его рассмеяться.
— Очевидно, нет. Когда остров был открыт впервые, он был пустынным. Его обнаружил португальский исследователь по имени Зарко — вообще-то, его настоящее имя Гонсалвес, по прозвищу «О’Зарко». Он был одним из первых, кто осмелился уплыть так далеко от материка. Он назвал этот остров Илха-да-Мадейра — «лесистый остров» — потому что в то время тот был сплошь покрыт лесом. Говорят, чтобы расчистить место для жилья, первые поселенцы подожгли лес, и горел он семь лет. Предполагается, что сгоревший лес стал основой плодородной почвы, на которой выращивается виноград. Но существует предание, по которому остров был отбыт бежавшими от жестоких родителей английскими влюбленными… — Он умолк, затем нерешительно спросил: — Послушай, ты уверена, что тебе не скучно со мной? Понимаешь, я могу слишком увлечься, говоря об острове.
— Нет-нет. — Ее лицо было полно искреннего интереса. Она была бы счастлива сидеть и слушать его до бесконечности, даже если бы он читал ей алфавит. Но кроме всего прочего, у нее еще были и практические соображения. Пока он говорил, ей можно было молчать. Она боялась, что от волнения ее речь станет бессвязной. — Пожалуйста, расскажи мне…
Маргарет Феллафилд оказалась женщиной рассудительной, невозмутимой, собранной и чрезвычайно обаятельной. Она обладала высокой и стройной фигурой, на милом лице выделялись резко очерченные скулы. Одевалась она элегантно, но это была удивительная, уникальная в своем роде элегантность. Фиона с уверенностью могла утверждать, что все вещи, которые носила Маргарет, не отличались особой новизной. Скорее, наоборот; всем им было лет по десять, не меньше. Маргарет явно уделяла своим туалетам гораздо меньшее внимание, чем главному предмету своего увлечения, единственной страсти, владеющей ею. И этой страстью был ее сад. Однако на ее стройной широкоплечей фигуре выцветшая на солнце шелковая блузка или запачканная травой юбка выглядели не менее изысканно, чем любая самая модная вещица.
Сидя на широкой террасе на Квинта-до-Соль, женщины смотрели на двух молодых людей, приближающихся к ним по отлого спускающейся лужайке. Вокруг дома на восьмистах акрах земли простирался сад, который и являлся гордостью Маргарет Феллафилд — яркий, красочный и ухоженный — дар плодородной земли острова, который стал ее домом. Только цветники занимали площадь около сорока акров. Этот участок сада — разделенный на террасы, с фонтанами, дорожками, окаймленными розами, с беседками, увитыми плющом — пользовался ее особой любовью. Высоко над ними поднимались вершины утесов, поросших лесом.
В воздухе, пронизанном яркими лучами солнца, прозвенел смех Филиппы. За ухом у нее торчала настурция, точно такая же украшала лацкан пиджака Хьюго. Улыбаясь, они легко взбежали по лестнице на террасу.
— Привет, тетя Фиона! Миссис Феллафилд, какой прекрасный день! И какой великолепный, изумительно красивый сад!
Филиппа повернулась к Маргарет. Ее юное лицо сияло восторгом.
— Хьюго пытался описать его, когда мы плыли сюда на пароходе, но, надо признать, не сумел это сделать должным образом. Теперь я понимаю, почему. Красота вашего сада не поддается никакому описанию. Я никогда не видела ничего более прекрасного. Должно быть, у вас уходит уйма времени на то, чтобы содержать его в таком порядке. А эти деревья — глядя на них, кажется, что они собраны здесь со всего света.
Маргарет улыбнулась, явно польщенная.
— Ты близка к истине, моя детка, очень близка. На этой благодатной почве вырастет все, что угодно.
Филиппа присела рядом с ней, подперев рукой подбородок. Лицо ее стало задумчивым.
— Неужели вы начали разводить этот сад на голом месте? Он ведь такой огромный! Или здесь уже что-нибудь было, когда вы приехали сюда?
— Да, небольшой садик. Но его нельзя было назвать ни ухоженным, ни хорошо возделанным. Хотя деревьев было немало: и парковые насаждения, и лавровая роща…
Фиона, откинувшись на спинку скамьи, внимательно наблюдала за ними, время от времени потягивая чай из своей чашки. Она была довольна; пока все складывалось как нельзя лучше для осуществления задуманного ею плана. Хьюго, в начале путешествия пребывавший в состоянии меланхолии и обычно несвойственного для него напряжения, теперь выглядел расслабленным и счастливым. Филиппа тоже почти стала сама собой. То, что эти двое молодых людей превосходно подходят друг другу, пришло ей в голову совсем недавно. Несмотря на разницу в возрасте — в свои двадцать семь Хьюго был на десять лет старше Филиппы — и значительное неравенство в происхождении, они могли быть счастливы вместе. План действий Фионы был определен еще не совсем четко; в его расплывчатых контурах пока не просматривались способы преодоления вполне очевидной преграды — неистового противостояния со стороны напыщенного отца Хьюго и его брата Чарльза.
В этой молодой паре было нечто безыскусственное, простодушное, что, вероятно, и притягивало их друг к другу. За время путешествия Фиона заметила, как в Филиппе пробуждалась застенчивость. А сейчас она с одобрением отметила взгляд Хьюго, каким он смотрел на девушку — полный теплоты и симпатии. Бесхитростная Филиппа, сама того не сознавая, безошибочно коснулась самой близкой сердцу Маргарет темы.
«Вот кто может стать бесценным союзником», — сказала себе Фиона, думая о своих далеко идущих планах. Глубоко вздохнув, она остановила взгляд на золотистом горизонте, где море и небо сливались в единое целое. Может быть, ока уже становится старой? Молодые джентльмены теперь казались ей утомительными. С тех пор, как они расстались с Тоби, она позволила себе легкий флирт с одним-двумя молодыми людьми, но ни один из них не увлек ее хотя бы немного, тем более не вызвал ее любви. Странно, но у нее вовсе не было ощущения, что ей этого недостает. Уголки ее губ раздвинулись в легкой улыбке. Коль скоро у нее пропал интерес к одному занятию, она может обратиться к чему-нибудь другому. Станет назойливой, лезущей во все чужие дела и всем мешающей старушкой. А может быть, уже стала? Взгляд Фионы скользнул с Хьюго на Филиппу и обратно, и ее улыбка стала еще шире.
С разговора о саде перешли на другую тему.
— Мне хотелось бы увидеть каждый дюйм этого чудесного острова, — заявила с полной серьезностью Филиппа. — Буквально каждый дюйм, ничего не пропуская.
— Верно! — Хьюго вскочил и схватил ее за руку. — Пожалуй, лучше начать прямо сейчас, иначе мы просидим здесь до конца наших дней! Карета ждет вас, мадам! Надеюсь, вы не потребуете ничего шикарного? Повозка, запряженная быком — это, конечно, не «роллс-ройс», но все-таки кое-что. — Широко улыбнувшись, он увлек ее за собой к дому. — Запасемся едой и питьем — и в путь. — Он жизнерадостно помахал матери и Фионе. — Не беспокойтесь о нас. Если мы не вернемся через три недели, можете посылать за нами поисковую группу. Идем, Флип. Кстати, тебе лучше надеть шляпу, если ты не хочешь вернуться с лицом цвета вареной свеклы.
