Линда Дэвис - Гадюшник
— Думаешь, я целый день твоего звонка ждать буду? — ухмыльнулась Кэрол, широко расставив ноги и уперев руки в бока.
— Да ты еще и встать не успеешь, как я позвоню. Главное, будь готова к тому, чтобы уехать завтра же. Не слишком налегай на бутылку. — Джек подмигнул ей, хлопнул дверцей и, по-прежнему улыбаясь, отъехал.
Неуважение к профессии, пусть даже и высказанное в шутку, всегда возмущало Кэрол. Ибо, несмотря на свой затрапезный вид, она была одним из самых педантичных грабителей-профессионалов. За сорок лет преступной деятельности у нее не было ни единой стычки с законом. Подобно Джеку, она в общем-то отошла от дел, но порой ее можно было раскачать на что-нибудь в старом духе, особенно если клиент приятный и деньги хорошие. Для Джека она готова была практически на все, а за четверть миллиона — так и вообще на все.
Джек появился в Урджане около часа. Джейкоб и Сара уже поджидали его. Они устроились в библиотеке. Джек открыл папку и, победоносно улыбаясь, вытащил кассеты.
— Не уверен, что нам предстоит семейный просмотр, но взглянуть все-таки стоит, а? — И, словно получив от Сары молчаливое благословение, он плотоядно захихикал.
— Ладно, сейчас все увидим. — Сара и Джейкоб, расхохотавшись, одновременно ринулись к стулу, стоявшему прямо перед телевизором, — лучшее место. Сара победила. Джейкобу пришлось признать свое поражение.
— Ох уж эта молодежь, никакого уважения к старшим. В этом-то вся и беда…
Они все еще весело перемигивались, когда на экране, сменяя друг друга, замелькали первые изображения. Карла и Катанья представали в самых компрометирующих позах. О лучшем инструменте шантажа и мечтать не приходится.
Джек переписал кассету. Сара набросала несколько слов Хилтону и заклеила записку вместе с кассетой в большую бандероль. Анджело завтра утром передаст ее Кэрол Абрахамс. Та вернется в Лондон, и там курьер доставит посылку в «Таймс».
Сара прокрутила в памяти только что увиденные картинки. Весь экран заполняла красавица Карла — эта холодная и расчетливая хищница. Но по отношению к ней Сара, в общем, ничего не испытывала, разве только легкое презрение. Иное дело — второй участник спектакля. Он вызывал у Сары настоящую ненависть. Вглядываясь в блеск его темных глаз, Сара понимала, что этот человек способен на все. Собственных рук он, пожалуй, пачкать не будет, но нанять убийц способен вполне. Это ясно.
Сара пожелала Джейкобу и Джеку спокойной ночи и поднялась к себе. Выйдя на открытую террасу, она всей грудью вдохнула теплый ночной воздух. Запах жасмина пьянил ее. Она подняла голову и посмотрела на звезды — огромные и сверкающие. Лицо у нее осунулось — Сара почти ничего не ела в последние дни, — но выражалась в нем некая твердая решимость. Теперь у Сары была цель, и ей стало легче.
Глава 26
Бандероль с пометкой «срочная» с глухим стуком опустилась на стол в экспедиции газеты «Таймс». Лерой Грей лениво потянулся к трубке:
— Эй, Хилтон, тут для тебя посылка. Да-да, принесу. Куда спешить-то?
Хилтон извлек содержимое бандероли и отправился в кабинет к Клементу Стампу. Тот открыл конверт и потряс его. На стол упали две девяностоминутные кассеты и напечатанное на машинке письмо.
От соседства с кассетами бумага смялась. Стамп разгладил ее. Склонившись у него над плечом, Хилтон прочитал следующее:
«Дорогой Хилтон,
распоряжайся этим по собственному усмотрению. Разумеется, можешь показать это Клементу, он превосходный редактор. И надежный человек. Только адвокатам не показывай, иначе никогда тебе этого не напечатать. Как нам с тобой обоим известно, публика это безмозглая и волноваться не любит. О полиции и властях тем более нет речи. Я уже говорила тебе, что веры у меня в них нет, и даже если найдется какой-нибудь достойный человек, я поседею, а ты полысеешь, пока что-нибудь будет сделано. Сейчас, как и говорила тебе, я скрываюсь. Те же самые люди, что убили Масами и Данте, разыскивают меня.
Я в этом деле играла роль тайного агента, действующего по заданию президента Английского банка. Он, в свою очередь, работает на пару с кем-то еще, с кем именно — не знаю. Не исключено, со спецслужбами. Так или иначе, свое дело я сделала, назвала имена, раздобыла улики, но они почему-то бездействуют — ни арестов, ничего. Аферисты и убийцы на свободе. У меня осталась единственная надежда, что ты напечатаешь это и все выплывет наружу. Тогда я им буду не нужна, разве что решат отомстить».
На следующей странице было описание дела и перечень участников. В приписке говорилось о возможном участии мафии.
Стамп и Скадд обменялись взглядами. Глаза у обоих горели. Стамп открыл ящик и извлек кассетник. Оба напряженно вслушивались в разговоры, записанные на пленку. Затем Стамп положил кассеты и письмо обратно в конверт и запер его в небольшой настенный сейф, висевший у него за спиной.
На виске у Стампа билась жилка.
— Роскошная история: секс, коррупция, смерть, и следы ведут в итальянские коридоры власти, в Сити, на Среднидл-стрит; возможно, замешаны спецслужбы; аферисты богаты как Крез; Сара Йенсен в бегах.
Хилтон потер глаза и спросил, ни к кому не обращаясь:
— Ну и каковы наши действия?
Клемент поднялся, обошел вокруг стола и с горящими глазами изо всех сил вцепился Хилтону в плечо.
— Как что? Будем печатать. Пиши статью. Посмотрим, каков будет отклик. Но пока пусть никто ничего не знает.
— А ты что собираешься делать? — ухмыльнулся Хилтон.
— Я? Я, — с невинной улыбкой ответил Стамп, — проверю эти записи. А вдруг фальшивка?
Хилтону это явно не понравилось.
— Надо поберечь собственные задницы, — промычал уже вслед ему Стамп.
Записи проверили, они оказались подлинными. Хилтон уже вовсю работал над статьей, когда доставили еще одну бандероль.
Ее привез мотоциклист, одетый с ног до головы в черное. Это был племянник Кэрол Абрахамс. Даже лица не разглядишь, говорил потом Лерой Грей, принявший и зарегистрировавший посылку.
Только через час он заставил себя подняться и отнес бандероль Хилтону. Увидев характерный почерк, тот так и подскочил на месте, схватил пакет и помчался к Стампу, который в это время проводил совещание. Стамп перевел взгляд со Скадда на конверт, затем обратно и отпустил четверых журналистов, рассевшихся за столом для совещаний. Те с некоторым недовольством поплелись к двери.
Хилтон сел напротив Стампа, вскрыл пакет и перевернул его над столом. Оттуда вывалились несколько кассет и пленок с записями. Скадд на всякий случай сунул в конверт руку — нет ли чего еще? — и вытащил письмо. Он было весьма лаконичным: посмотрите, послушайте и действуйте, как сочтете нужным.
Стамп задернул шторы на застекленных стенах, взял кассету с записью и вставил ее в видеомагнитофон, стоявший рядом с телевизором на углу стола.
Мелодичный женский голос назвал по-итальянски время и место действия: 26 октября 1992 года, два сорок пять, Рим.
Экран осветился, и ясно проступили очертания комнаты. Это была спальня. В ней двое. Один — президент Итальянского банка Джанкарло Катанья. Другая — не известная Стампу и Скадду брюнетка лет тридцати, писаная красавица.
Они занимались любовью. Страстно и самозабвенно. Первая запись была целиком посвящена этому свиданию. Четыре другие сделаны в Лондоне, Нью-Йорке, Женеве и Эль-Рияде. На пятой, наконец, запечатлен разговор неизвестной с Катаньей. Со стороны первой это был чистый шантаж. Скадд, немного говоривший по-итальянски, переводил. Если Катанья откажется от сотрудничества, эти записи будут переданы его жене. В обмен на молчание Катанья согласился давать информацию о финансовой политике стран Семерки и Европейского сообщества, как, например, изменения процентных ставок, интервенции ведущих банков на валютных рынках и так далее.
Последующие разговоры отличались краткостью и деловитостью. Катанья просто говорил, что надо скупать фунты стерлингов, доллары, лиры или какую-либо иную валюту.
Стамп выключил видеомагнитофон, провел рукой по жесткой шевелюре и тяжело вздохнул, словно переживая увиденное и услышанное. Он поднялся и начал мерять шагами кабинет.
— Да, ничего себе история. Только вот как ее напечатать? Шум поднимется страшный. Итальянцам-то что, они к таким вещам привыкли — просто очередной скандал. Но у нас это немного иначе. Да и вообще, с какой стороны ни подойди к этой истории, от нее воняет. Глава одного из крупнейших коммерческих банков оказывается жуликом, президент Английского банка вступает в сомнительный альянс со спецслужбами. Они вместе засылают, потом бросают на произвол судьбы, а теперь вроде укрывают где-то своего агента. Улик полно, а арестов — ни одного. В общем, даже для этой публики дело гнусноватое. Никому не хочется, чтобы оно дошло до суда. Какое-нибудь частное определение было бы больше в их стиле, только ведь, похоже, и его нет: никаких внезапных отставок «по состоянию здоровья», никаких слухов о возможных кадровых переменах. Ничего не понимаю, а ты?
