Брайди Кларк - Светская львица за одну ночь
— Вы виделись?
— Да. Мы с Ритой неплохо поболтали… — Корнелия склонила голову набок. — Трудно не заметить семейное сходство. Нос, бедра… Она рассказала, как ты работала официанткой в забегаловке на местной автозаправке. Какой неожиданный выбор профессии для наследницы лесопромышленной империи. А потом ты поступила к Ноле Синклер…
Уайет не выдержал первым.
— Хватит! Я не понимаю, к чему ты клонишь…
Корнелия улыбнулась.
— А по-моему, ты все понимаешь, милый Уайет. Люси — обманщица. Она — кукла, которую ты нарядил, увешал драгоценностями и научил держать вилку. Сначала я удивлялась, как ты мог бросить меня ради… вот этого, — она махнула рукой в сторону Люси. — Но теперь мне ясно. Ты не способен иметь дело с настоящей женщиной. Тебе нужна игрушка, пешка, которой ты можешь манипулировать как угодно.
Стены завертелись. Люси с трудом дышала…
— И теперь все, все узнают твою маленькую тайну. На следующей неделе в “Таунхаусе” выйдет статья, которая разоблачит вранье Люси Джо. Меллори дописывает последние абзацы…
Люси охнула. Теперь ясно, что означал странный взгляд Меллори, когда она помахала журналистке за коктейлями.
— Я решила рассказать, прежде чем газету доставят к твоей двери…
— Ты слишком далеко зашла, Корнелия, — сказал Уайет, но его голос доносился как будто издалека. — Нельзя же нападать на Люси только потому, что у нас с тобой не сложилось…
Корнелия захихикала.
— Не льсти себе. Ты всегда требовал, чтобы я сделала хоть одно доброе дело. Вот я его и сделала — разоблачила обманщицу.
С этими словами Корнелия отошла, оставив за собой терпкий запах духов.
Люси была так унижена, что ей едва удалось перевести дух — как будто она упала с большой высоты, приземлившись на спину. Голос Люси не повиновался. Бал и музей словно остались в далеком прошлом. Уайет положил руку ей на плечо, пытаясь утешить, но она не решалась взглянуть на него. Все пропало — пари Уайета, одобрение новых знакомых, карьера, ради которой она столько старалась. Уайет будет унижен заодно с ней. И вдобавок она причинила боль Рите.
— Мы как-нибудь выпутаемся, обещаю, — произнес Уайет, но Люси поняла, что он лжет.
— Мне нужно выйти, — сказала она, по-прежнему отводя взгляд. Глаза горели от слез. Подобрав подол великолепного и безнадежного платья, девушка развернулась и выбежала из зала.
Глава 31
— Макс?
— Да, Элоиза?
Она засмеялась и положила затуманенную голову на обтянутую белой рубашкой плечо Макса, подавив желание лизнуть запонку.
— Мне нравятся твои очки.
— Спасибо.
— И я так рада, что ты пошел со мной на бал. Не знаю, что бы я делала без тебя.
— Напилась бы еще сильнее? — он ласково улыбнулся. — Я тоже рад. А теперь давай-ка я отвезу тебя домой. По пути купим пиццу, и ты немного протрезвеешь.
— Потанцуем еще, — потребовала Элоиза, вновь собравшись с силами, в надежде, что Трип присмиреет и заревнует. Женщина обвила руками шею Макса. — Опрокинь меня! — шепнула она, и тот нервно повиновался. Элоиза наклонялась все ниже и ниже, вынуждая Макса волочить ее по полу, словно сеть, полную рыбы.
— Элоиза, мы уйдем немедленно, — сказал он, придав ей вертикальное положение, и она поняла, что Макс не примет отказа. Он крепко прижал Элоизу к себе, оторвал от земли и вынес с танцпола. Было очень приятно и в то же время неловко.
— Эй! — крикнула Элоиза, колотя его кулаками в грудь. Макс даже не остановился у столика, и пришлось схватить сумочку на ходу. Чертовски унизительно. Ее спутник ведет себя как неандерталец! Господи, сделай так, чтобы Трип не заметил.
— Поставь меня немедленно! — потребовала она в гардеробе, привлекая внимание стоявшей впереди парочки, и в подтверждение своих намерений хлопнула Макса по спине.
Макс неохотно опустил ее на землю и встал впереди, чтобы заслонить Элоизу от посторонних глаз. Лишь тогда она заметила, что верхняя часть платья, все еще влажного от пролитого мартини, съехала на бедра.
— Ты уверена, что хочешь уйти так рано? — спросил Паркер, когда Фернанда шепнула свою просьбу ему на ухо. Он извинился, прервал разговор с Джеком Резер фордом-Шоу и поднялся на несколько ступенек. — Мы с тобой еще даже не танцевали.
— С меня хватит, — сказала Фернанда. Стычка с Корнелией обессилила ее, хотя она вполне этого ожидала, как только подняла табличку на аукционе. Но Фернанда не думала, что подруга набросится на Паркера. Он отмахнулся от язвительных слов, но, несомненно, ощутил боль. А теперь Корнелия расправится с Люси — должно быть, уже расправилась, судя по заплаканному лицу бедняжки, с которым та выбежала из зала.
Паркер поцеловал Фернанду в щеку.
— Разреши мне кое с кем попрощаться. Две минуты.
— Я буду ждать на улице.
Стоя на Пятой авеню и глядя на освещенное здание музея, Фернанда дрожала. Она запахнула на себе материнскую норковую шубу, одной рукой придерживая воротник, а другой — подарочный пакет, из которого выглядывал флакон новых духов. Духов Корнелии. Фернанда знала, что никогда не будет ими пользоваться. Их дружба, которая почти двадцать лет составляла основу жизни Фернанды, закончилась.
Она заметила брата, который вел по ступенькам пьяную Элоизу Карлтон.
— Макс! — крикнула Фернанда. Тот поднял глаза. — Эй, возьми нашу машину. Мы с Паркером доедем в такси.
Макс поднял обе брови.
— Ты уверена? Очень мило с твоей стороны…
— Да, иногда я могу быть милой… — Фернанда негромко рассмеялась, потом подумала, что такое бывало нечасто, и устыдилась. — Я не против, честное слово. И Паркер не будет возражать.
Она жестом указала брату на лимузин и подбежала, чтобы помочь. Макс открыл дверцу для Элоизы, которая безжизненно висела на нем, и они с сестрой кое-как затолкали ее в салон.
— Спасибо, — сказал он, обходя машину с другой стороны. Фернанда кивнула, и лимузин отъехал.
Но, чтобы почувствовать себя добродетельной, недостаточно пары мелочей.
— Прости, что заставил ждать, — Паркер рысью спустился по лестнице, сияя лучезарной улыбкой, и потянул Фернанду за рукав. — Я горжусь тобой, девочка. Сегодня ты поступила правильно.
— Кстати, я уступила нашу машину Максу. Он разыгрывает для Элоизы Карлтон рыцаря в сверкающих доспехах. Надеюсь, ты не рассердишься.
— Конечно, не рассержусь, — Паркер помахал, подзывая такси, а другой рукой прижал к себе Фернанду.
“Если я выйду за него, — подумала она, наблюдая за сверкающей толпой, которая двигалась в огромных окнах музея, — то не будет никакой Парк-авеню”. Паркер, уже не тот легкомысленный молодой человек, каким он был прежде, встречал жизненные трудности спокойно и покорно. “Не будет Рождества на Сент-Бартсе. Бриллиантов в шесть карат. Дома на Мэдисон-авеню. Продавщиц, которые расстилаются передо мной, как только я вхожу в бутик, потому что они знают, что у меня больше денег, чем в ином банке…”
— Ты добрый ангел, — шепнул он, целуя Фернанду в щеку, и женщине захотелось быть именно такой, какой он ее видел.
— Паркер, — негромко сказала она, с непривычной уверенностью схватила его за обе руки и постаралась не думать о том, что скажет мать. — Паркер, ты женишься на мне?
В три часа ночи Люси, поддернув подол, вошла в лифт, спускающийся в недра Порт Оторити. Она обегала весь город в отчаянных поисках Риты, не отвечавшей на звонки. Люси обошла бары, о которых упоминала мать, и добралась до Мюррей-Хилла. Своего рода унылая экскурсия по вехам прошлой жизни. Потом, вспомнив мучительное выражение на лице Риты, Люси зашагала обратно, через город, мимо неоновых огней Таймс-сквер, на автовокзал.
Рита сидела на скамейке перед расписанием, по соседству с каким-то бродягой и сердитой старухой. Ритин макияж потек, размазавшись по лицу, — она походила то ли на Элиса Купера, то ли на Мэрион Каннингем. На ней по-прежнему было расшитое блестками коротенькое платье. Рита что-то пила из банки, обернутой бумажным пакетом. Несмотря на внешность проститутки, в ней проглядывало нечто невинное — точь-в-точь ребенок, ожидающий школьный автобус. Люси ощутила приступ любви.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Рита, когда дочь подбежала к ней.
— Нечего сказать, вовремя явилась, — с ощутимым акцентом добавила старуха. Бродяга кивнул. Рита, несомненно, пожаловалась новым знакомым на поведение дочери.
— Рита, прости. Я поступила дурно.
— Почему ты не на вечеринке? Что-то случилось? Ты, кажется, расстроена.
“Неужели Рита больше волнуется обо мне, чем о себе?” Видимо, да.
— У меня проблемы, — призналась Люси и рассказала о мести Корнелии.
— Может быть, никто не обратит внимания? — предположила Рита. Но Люси была далеко не такой наивной. Статья в “Таунхаусе” обеспечит ей дурную славу, которую невозможно будет опровергнуть. Приглашения прекратятся. Никто не примет ее на работу — кому охота быть упомянутым в колонке сплетен? Кто станет связываться с разоблаченной мошенницей? “В том числе Уайет”, — с горечью подумала Люси. Она знала, что он слишком благороден, чтобы бросить ее в тяжелую минуту, но, как только реальность вступит в свои права, Уайет начнет смотреть на Люси как на неприятное бремя, досадную помеху и ничего более. Ведь пресса замарает и его имя.
