Луанн Райс - Каменное сердце
— Это действительно ужасно, — сказала Мария.
— Тогда она приехала сюда и стала жить с бабушкой. Бабушка к ней очень хорошо относится, она ее любит, как собственную дочь, только между ними нет всех этих сложностей, как обычно между матерью и дочерью — как у меня с Хэлли.
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась Мария.
— О, ну ты же понимаешь, — ответила Софи. — Всякие сложности. Когда дочь ненавидит мать. А в четырнадцать лет Бесс родила Бенджамина. Она так и не вышла замуж за его отца.
— А как обстоят дела с твоей защитой? — перебила ее Мария.
— Почему ты так себя ведешь? Ты что, не рада, что у меня здесь появился друг? — с обиженным видом спросила Софи.
— Да я просто в шоке, — вскипела Мария. — Твои дети пытаются как-то справляться со своей новой жизнью, я сижу с ними день и ночь и не знаю, что мне делать, а ты даже не спросишь про них!
— Ах, Мария, — погрустнев, произнесла Софи.
Мария сразу пожалела о своей внезапной вспышке. Ей захотелось взять сестру за руку, но она не осмеливалась сделать это. Софи явно стоило усилий как-то прийти в себя.
— Прости, — сказала Мария. — Пожалуйста, Софи, прости меня.
Софи кивнула.
— Просто меня ужаснуло то, как ты рассказываешь о здешней жизни, о своей приятельнице — как будто твое место здесь.
— Так и есть, — произнесла Софи. — Веришь ты или нет, но мне здесь нравится.
— Почему? Почему ты не позволяешь Стиву попытаться вытащить тебя отсюда?
— Не знаю, — ответила Софи. Но у Марии появилось чувство, что сестра знает ответ и просто не хочет его произносить вслух. Может, в тюрьме она ощущает себя в безопасности? Или считает, что заслуживает наказания?
— Расскажи, что говорит Стив, — попросила Мария. — Что будет дальше? Как он строит твою защиту?
— Ох, я не знаю. Все дело в том, было ли убийство преднамеренным. Если Гордон умер в спальне, от огнестрельных ранений, обвинение не такое тяжелое, потому что тогда получается, что у меня не было предварительного намерения. Я просто схватила пистолет и выстрелила. Но если он умер на дороге, это гораздо хуже. Это все сильно осложняет — что я вытолкнула его в окно и проехала по нему машиной. С учетом того, что я вывихнула плечо, выбрасывая его в окно, уже нельзя сказать, что я действовала непреднамеренно. Но я знаю, что он умер в спальне.
— Софи, — мягко обратилась к сестре Мария. — Я помню все, что он делал с тобой. Я видела удавку у тебя на шее. Я буду свидетельствовать в твою пользу.
— Удавка, — мечтательно произнесла Софи, смертельно напугав Марию. — Разве ты никому не позволяла зайти с тобой дальше, чем обычно?
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду отдать себя — даже свою жизнь — в чьи-то руки? Настолько довериться другому человеку.
Мария задумалась. Не это ли произошло сегодняшней ночью между ней и Дунканом? Однако она тут же отбросила эту мысль. Как можно сравнивать их с Дунканом любовные ласки и то, что приходилось выносить Софи?
— Ты хочешь сказать, что тебе нравилось, когда он душил тебя веревкой? — спросила она.
— Все относительно, — ответила Софи. — Это была игра, и я играла в нее, чтобы сделать приятное Гордону. Мне нравилось делать его счастливым.
— Той ночью он избил тебя, — сказала Мария. — Я же видела…
Рука Софи непроизвольно дернулась к ключице, потом упала на колени. Она нахмурилась:
— Процесс будет страшным потрясением для детей. Все это выйдет наружу.
— Тогда расскажи мне все, — попросила Мария. — Помоги мне подготовить их.
— Почти все, что случилось со мной, я заслужила, — заметила Софи.
— Ты говоришь о том, что… била детей? — спросила Мария.
Софи подняла голову:
— Они рассказали тебе?
— Да, но что бы ты ни сделала, ты не заслужила того, что Гордон сделал с тобой. Они сказали, он столкнул тебя с лестницы. И я видела, что той ночью в вашей спальне он тоже бил тебя.
— Все началось с того, что я стала шлепать их, — с отсутствующим видом произнесла Софи. — Когда они плохо себя вели. В книгах сказано, что детей надо наказывать, оставляя их в одиночестве на десять минут, чтобы они осознали свой проступок. Так Нелл делает с Энди. Но с Саймоном и Фло это не помогало. Поэтому я шлепала их.
Мария нахмурилась. Она думала о том, что дети могли неправильно все понять и сказать, что мать их била, в то время как она просто шлепала их за плохое поведение. Не исключено, что отец внушил им эту версию.
— То есть ты просто пыталась научить их дисциплине? — спросила Мария, заранее подсказывая Софи ответ.
— Нет, Мария, — ответила Софи, уставив на сестру пронизывающий взгляд. — Я била их.
— Как ты могла бить Саймона и Фло?
— Как ты могла бить Саймона и Фло? — передразнила ее Софи с такой жестокостью в голосе, что Мария сразу представила себе, как сильно дети могли бояться ее. — Ты думаешь, я делала это нарочно? Специально избивала их? Я же люблю моих детей. — Ее голос упал. — Иногда я просто не могла вовремя остановиться. Я и правда шлепала их, когда они плохо себя вели. Но бывало, что их поведение так расстраивало меня… Гордон просто с ума сходил, когда они начинали беситься по вечерам, перед сном.
— О чем ты?
— Он говорил, что я не могу управляться даже с моими собственными детьми.
— Это и его дети тоже, — сказала Мария. Она была близка к тому, чтобы свалить на Гордона вину за поступки Софи, и все же понимала, что ответственность лежит на ее сестре.
— Гордон был для меня всем, — произнесла Софи, снова принимая отсутствующий вид. — И остается. Даже сейчас, после того, что я сделала. Он хотел, чтобы все у нас было идеально, и я старалась стать идеальной.
Мария хотела было спросить, как воровство и жестокое обращение с детьми вписывалось в концепцию «идеала» Софи, но не решилась. Глядя на сестру, она прикидывала, сколько фунтов та потеряла с тех пор, как оказалась в тюрьме. Десять? Двенадцать? Она вспомнила Софи в старших классах. Та была такой тоненькой, что Мария порой беспокоилась, не страдает ли сестра от анорексии. Софи казалась совершенной, как будто никогда не утрачивала контроля над собой.
— Ты так сильно похудела, — заметила Мария.
— Это ничего, — ответила Софи.
— Наверное, ты была очень несчастна, — сказала Мария, вспоминая свадебные фотографии сестры. Ее наряд был точной копией платья Жаклин Кеннеди, с короткими рукавчиками, едва прикрывающими руки. Софи выглядела в нем такой прекрасной и такой счастливой.
— Может, мы отвлечемся от моего веса и поговорим о чем-нибудь другом? — спросила Софи. — Расскажи мне про Саймона и Фло.
— Им очень тяжело, — мягко сказала Мария. — В пятницу Саймон был у доктора Миддлтон, а в понедельник я поведу к ней Фло. Думаю, ты знаешь, что сегодня они ночевали у Эда и Гвен.
— Да, знаю.
Меньше чем через два часа дети должны были вернуться домой. Мария помнила, что ей нужно быть там и встретить их. Она посмотрела на Софи — губы сестры дрожали. «Сколько еще она выдержит?» — подумала Мария, внезапно ощутив страх.
— Ты не спрашивала, — произнесла она, — но я уверена, ты хочешь знать, что они чувствуют к тебе. Они тебя любят.
— Они это сказали? — спросила Софи, опустив глаза, словно боялась прочитать ответ во взгляде Марии.
— Да, сказали. Просто они совсем сбиты с толку. Они хотят, чтобы ты вернулась домой.
— Спасибо, что рассказала мне, — произнесла Софи. Наконец-то она подняла голову, и несколько секунд они с Марией смотрели друг другу прямо в глаза, без улыбки, спаянные этим взглядом сильнее, чем объятием.
Мария поднялась, собираясь уходить.
— Тебе идет белое, — сказала Софи.
— На улице жарко.
— Ты наденешь белое платье на свою вторую свадьбу?
Мария улыбнулась.
— Софи! — сказала она, качая головой.
— Значит, у вас все хорошо, — ответила Софи, улыбнувшись ей в ответ.
— Все прекрасно. Дункан…
— Что Дункан?
— Он очень хорошо относится ко мне, — тихо произнесла Мария. При мысли о том, что они с сестрой говорят об этом здесь, у нее защемило сердце.
— Ты этого заслуживаешь. Правда, Мария.
— Спасибо, — ответила Мария. — Он уже переехал. Прошлую ночь мы провели вместе. Но он не будет ночевать у меня, когда дети дома.
— Может, это и правильно, но ты обязательно пригласи его на обед. Приготовь какое-нибудь роскошное блюдо. — На секунду Софи примолкла. — Мне нравится Дункан. Думаю, для детей будет хорошо, если он станет приходить к вам.
Мария кивнула с благодарностью.
— Смотри только, чтобы мама не узнала, — сказала Софи. В ее голосе прорезалась горечь.
— О Дункане? Я уже знаю, что она не одобряет наших отношений, — заметила Мария.
— Дункан тут ни при чем. Она злится, потому что ты счастлива.
