Кришан Чандар - Дорога ведет назад
Недалеко от них у эвкалиптового дерева собралась большая толпа крестьян. Двое крепко держали нищего. Время от времени кто-нибудь бил его то кулаком, то туфлей. Он стоял, опустив голову.
— Они идут сюда! — испуганно сказал Дикарь.
— Не бойся, ты ведь хорошо спрятался, — успокаивала его девушка, — никому не придет в голову искать тебя в кузове машины.
У Дикаря пересохло во рту. Он с трудом проглотил слюну и стал снова смотреть в щелку испуганными глазами.
Теперь толпа стояла под деревом као. Нищий умоляющим голосом повторял:
— Вор не я, а тот, другой, который убежал!
— Неправда, — перебила старуха, размахивая своими худыми руками, — тот парень мне сам сказал, что в мой курятник забрался вор, поэтому я и поймала его.
— А почему же тот убежал, если он не вор? — обратился к ней кто-то из толпы.
— Эта старуха — мой враг, — пытался найти сочувствие в толпе нищий. — Когда бы я ни пришел к ней за милостыней, обязательно обругает меня. Не слушайте ее! Пожалейте меня!
— Ладно, ладно, идем-ка к старосте. Он все решит по справедливости. А где тот, второй? — спросил широкоплечий мужчина среднего роста.
На нем были брюки цвета хаки и серая рубаха, нагрудный карман которой был туго набит бумагами.
— Это шофер, — пояснила девушка Дикарю.
— Сбежал, негодяй, не то мы быстро вывели бы их на чистую воду, — проговорил один из крестьян.
— Я же вам говорю, — вновь вступила в разговор старуха, — тот парень честный. Он ведь мне сам сказал, что в курятнике вор.
Шофер провел загрубевшей рукой по своим небритым щекам, глубоко затянулся, бросил окурок и, втаптывая его в землю, сказал:
— Поехали, Бахтияр, а то и к вечеру в Патханкот не поспеем.
— Это его помощник, — указывая на Бахтияра, вновь пояснила девушка.
Бахтияр ростом был повыше шофера, но более щуплый. Брюки темно-голубого цвета, вымазанные на коленях машинным маслом, висели на нем мешком. Когда-то белая рубашка была вся в пятнах. Большие глаза хитро поблескивали на вытянутом лице. Желтые зубы и вывернутые губы придавали его лицу неприятное выражение. Через плечо у Бахтияра был перекинут узелок. Придерживая его одной рукой, он сильно ударил другою нищего и повернулся к шоферу:
— Пойдем, Махадев.
Бахтияр стоял у машины. Дикарь затаил дыхание, ему казалось, что Бахтияру слышно биение его сердца, но через несколько минут Бахтияр исчез в кабине, хлопнула дверца, послышался шум мотора, и машина тронулась с места. Теперь Дикарю была видна лишь рука Бахтияра с засученным рукавом, на которой ясно проступал след глубокой ножевой раны; он отбивал ею на дверце кабины такт какой-то мелодии, которую мурлыкал себе под нос. Машина быстро набирала скорость.
Девушка тяжело дышала, прижав руки к груди. Когда машина набрала скорость, она немного успокоилась, распушила хлопок и уложила его так, чтобы он загораживал их со всех сторон, оставив лишь небольшое отверстие, через которое проникал свет. Дикарь сидел близко от нее. Нахмурив брови, она негромко, но очень строго сказала ему:
— Сядь подальше.
Дикарю ее шепот показался грозным шипением змеи. Он испуганно отпрянул от нее. Теперь они сидели друг против друга. Девушка продолжала настороженно, исподлобья поглядывать на него, а Дикарь под ее взглядами съежился так, что едва дышал. Их не могли услышать в кабине, звуки тонули в огромных тюках с хлопком, но Дикарь тем не менее сидел молча и лишь таращил глаза на девушку.
— Если ты посмеешь до меня дотронуться или сядешь ближе, я закричу! — предостерегающе заявила она.
Дикарь торопливо закивал, словно пытался уверить ее, что у него и в мыслях такого не было.
Они долго сидели молча, наконец девушка не выдержала:
— Боже мой, скажи же что-нибудь.
— А что мне сказать? — простодушно спросил Дикарь. Она улыбнулась.
— Ну и глупый же ты! Как тебя зовут?
— Дикарь.
Девушка удивленно взглянула на него и вдруг засмеялась.
Закрыв рот шарфом, чтобы не расхохотаться громко, она вся затряслась от беззвучного смеха.
— Разве бывает такое имя? — спросила она сквозь смех.
— Меня все так звали в деревне.
— А мать тебя тоже звала Дикарем?
— Нет. Я ее почти не помню. Она умерла, когда я еще был совсем маленький. Я не знаю… Не помню, как она называла меня.
Девушка вздрогнула. По лицу ее прошла тень, в глазах мелькнули слезы сочувствия.
— А отец тебя тоже так называл? — снова заговорила она после недолгой паузы.
— Нет, он звал меня Раджой.
— Раджой?
— Иногда Раджа, иногда сынок Раджа, а когда и ласково — Раджу. Но теперь никто меня не назовет так. Он умер два месяца назад.
Снова по ее лицу прошла волна жалости и сочувствия, всколыхнув спокойную гладь ее безбрежной души, а глаза засветились материнской нежностью. Наклонившись ближе к нему, она спросила:
— А куда ты едешь?
— В Бомбей.
— Зачем?
— У меня нет быков.
— Ты что же, собираешься покупать их в Бомбее? — Ее начинала раздражать его наивность.
— Нет, найду какую-нибудь работу. Говорят, в Бомбее легко найти работу.
Они замолчали, потому что мурлыканье Бахтияра становилось все громче. Наконец он запел высоким и сильным голосом:
Я страдаю в разлуке.
О, белые облака,
Донесите мое послание
До моей возлюбленной!
Махадев, стиснув зубы, некоторое время молча слушал, потом, не выдержав, грубо прервал Бахтияра:
— Заткнись!
Бахтияр умолк, словно внезапно выключенный мотор, и удивленно уставился на Махадева.
— Зажги мне сигарету, — сказал тот.
Бахтияр вытащил две сигареты «Чар минар», взял обе в рот и закурил от спички. Одну из них он воткнул в губы Махадеву и вновь уставился на него.
— Послание, послание! Только и слышишь, что послание! — сильно затянувшись, с раздражением проговорил Махадев. — Тебе какая-нибудь девушка пишет письма?
— Нет, — удивленно ответил Бахтияр.
— Тогда зачем ты болтаешь глупости? «Послание! Я всегда ношу его у своего сердца!» Где оно? Я уже пятнадцать лет вожу машину, но не получил ни одного письма от девушки. Да где уж там письмо, ни одна и не взглянула на меня приветливо.
— Тебе нужно жениться, Махадев, — улыбнувшись, заметил Бахтияр.
— Жениться? Из тридцати дней в месяце двадцать мы болтаемся по дорогам. Женюсь, а жену оставлю любовникам?
— Брось болтать ерунду!
— Я верно говорю, — убежденно подтвердил Махадев. — Мне друзья рассказывали много всяких историй.
— Так заведи знакомство с девушками на стоянках, — предложил Бахтияр. — Шофер, с которым я работал до тебя — Бачан Синг, — был очень ловок в таких делах. На каждой стоянке у него были подружки.
— Те проститутки? — презрительно спросил Махадев. — Я знаю, они всегда крутятся около наших стоянок. Но я не об этих несчастных говорю. Это ведь не женщины, а сосуды с болезнями. Посмотри, что стало с Бачаном.
— Да, бедняга надолго застрял в больнице.
— А ты говоришь!
— Встречаются ведь и порядочные девушки.
— Тебе встречались?
— Сотни! — хвастливо заявил Бахтияр. — Я очень опытен в таких делах. Покажи мне девушку, я только пальцем ее поманю, и она станет моей! — На лице его играла ухмылка обольстителя, глаза радостно сияли. Махадев побледнел от зависти и швырнул сигарету в окно.
— Врешь ты все!
— Увидишь девушку на дороге — испытай меня. Я не такой дурак, как ты. Никогда бы не подумал, что молодой здоровый мужчина может быть таким трусом.
— Не выводи меня из себя, Бахтияр!
Тот озорно рассмеялся. Он знал, что девушки — слабость Махадева и что он побаивается их, несмотря на непреодолимое влечение к ним. Завидев девушку, он начинал волноваться и дрожать. Поэтому Бахтияру и нравилось издеваться над Махадевом. Наклонившись к шоферу, он спросил:
— Что бы ты сделал, если бы увидел девушку одну на дороге?
Шоссе, по обе стороны густо заросшее деревьями и кустарником, было совершенно безлюдно.
— Если бы мне сейчас встретилась девушка, — начал Махадев, и мускулы на его руках налились, — я бы остановил машину, взял бы девушку на руки и так сжал в объятиях, что у нее косточки затрещали бы.
— Молодец, Махадев! — подстрекал Бахтияр.
— Так сжал бы, как сжимают орех в ладонях, чтобы расколоть его.
— А потом?
— Вывернул бы наизнанку и съел, как съедают ядро ореха. Съел бы, и все!
Девушка отпрянула от щели. Вместе с Дикарем она слышала весь разговор. Им не было видно ни шофера, ни Бахтияра, но голоса их доносились отчетливо.
Услышав последнюю фразу, она вздрогнула и выпрямилась. Лицо ее побелело от страха, сердце громко застучало. Ей казалось, что на нее надвигаются страшные окровавленные руки шофера. Дикарь вновь заставил окно в кабину тюком с хлопком, и они оказались на своих прежних местах.
