Наталья Калинина - Ужин с соблазнителем
— Лора, дорогая, я проторчу в Дублине не меньше недели… — голос Кэролайн звучал встревоженно. — Врачи кладут маму на обследование. Может, ты приедешь к нам? Я встречу тебя на вокзале.
— Нет, Каро, спасибо. Мне здесь совсем не скучно.
— Я просила мистера Мордреда, чтобы он свозил тебя куда-нибудь развлечься. Он не звонил тебе?
— Пока нет. Не волнуйся, Каро. Передавай привет миссис Лэнгсли. Пускай скорее выздоравливает.
— Знаешь, Говард улетает сегодня вечером в Нью-Йорк, — вдруг сказала Кэролайн.
— Надолго? — машинально спросила я.
— Недели на две. Собирается открыть филиал нашей фирмы. Я чувствую себя ужасно виноватой, что все получилось так… нелепо.
— Все прекрасно, Каро. Мне на пользу одиночество.
— Звони мне каждый день.
— Хорошо.
Едва я положила трубку, как телефон зазвонил снова. Приятный хорошо поставленный баритон произнес:
— Меня зовут Артур Мордред. Я горю желанием с вами познакомиться, мисс.
— Спасибо. Если не ошибаюсь, Кэролайн поручила вам меня развлекать. Но мне и так очень весело. Серьезно.
— Тогда я прошу вас разделить это веселье со мной. Подъеду ровно через пять минут и заберу вас к себе. Мой замок на целых тридцать лет старше того, где вы в данный момент находитесь. К тому же в нем водятся настоящие привидения. Кстати, сегодня полнолуние. Если хотите, можем устроить засаду моим прапращурам.
— Хочу.
Артур оказался добродушным толстяком с круглым лицом и детскими ямочками на щеках. От него пахло красками, хоть он и облачился в парадный костюм и белоснежную сорочку. В его мастерской пылал камин размером с доменную печь. На полках по стенкам стояли старинные кубки, подсвечники и прочий антиквариат.
— Я не считаю себя профессионалом, — сказал Артур, показывая мне свои работы. — Дело в том, что я живу на проценты с капитала, который оставил мне дедушка. Благодаря ему я могу посвятить себя живописи и даже выставляться. Быть может, в будущем мои картины оценят по достоинству. Но я совсем не тщеславен, поверьте мне.
— Кто это? — спросила я, указывая на темный портрет в углу. Изображенный на нем мужчина мне кого-то напоминал.
— Это… Так, незавершенка. Этюд портрета моего друга. — Артур набросил на картину белую тряпку. — Очень неудачно получилось. Никак не соберусь с силами его дописать.
— Это Говард Лэнгсли?
— Боже упаси. — Артур поморщился. — Я бы никогда не стал писать портрет гея.
— Разве Говард гей?
— Разумеется. Из этого никто не делает секрета. Он даже состоит членом клуба геев в Уэстпорте. Что, у вас в России нет геев?
— Есть, конечно. Но Говард… Впрочем, это не мое дело.
— Почему же? А я обожаю посплетничать. Похоже, вы не догадались и о том, что ваша подруга Кэролайн влюблена в Говарда, как говорится, с пеленок.
— Но ведь вы сами сказали, что он гей. Разве Кэролайн не знает об этом?
— Знает. — Артур усмехнулся. — Кэролайн не интересует секс как таковой. Ясно? Более того, она боится физического проявления любви.
— Откуда вам это известно?
— Я хороший психолог. А вы не смогли бы полюбить гея?
Я неопределенно пожала плечами, и Артур продолжил:
— А вот на этом портрете изображена наша знаменитая певица Маргарет О’Нейл. Она позировала мне в течение трех дней и осталась довольна портретом. Маргарет приходится мне двоюродной…
Я сняла тряпку и внимательно всмотрелась в черты изображенного на портрете юноши, которого приняла за Говарда. Нет, разумеется, это был не он.
— Ланселот Лэнгсли. Конечно же, это он, — пробормотала я. — Ведь он был вашим другом.
— Вы абсолютно правы. Это Ланс. Наверное, вам уже успели рассказать историю его трагической гибели и ее причины? Так вот: не верьте ни единому слову этой официальной версии.
— То есть?
Я с изумлением смотрела на Артура.
— Ланс был ревностным католиком. Такие люди не способны наложить на себя руки.
— Вы хотите сказать, что Ланселот Лэнгсли жив?
— Ни Боже мой. Его убили. У меня нет доказательств, но я знаю это точно.
— Кто?
Артур подвел меня к низкой кушетке возле камина и протянул большой тяжелый кубок.
— Пейте. Это яблочный сидр. Собственного изготовления. Весомая прибавка к банковским процентам. Краски и холст сейчас дорого стоят.
Я закосела почти сразу. Но кайф был очень приятным. К тому же он помог мне преодолеть барьер врожденной робости.
— Так кто же все-таки убил Ланселота Лэнгсли? Или вы решили разыграть меня?
— Его родная сестра.
Я расхохоталась.
— Я так и знал, что вы не поверите. Она ужасно ревновала его к Говарду.
— Но ведь Ланс, кажется, не был голубым. В противном случае вы бы не стали писать его портрет.
— Не был, но мог им стать. Говард всегда добивается того, чего хочет.
— И все равно не верю. Каро — кроткая душа. К тому же она безвольный человек.
— Такие и становятся убийцами.
— Вы говорили об этом кому-то еще?
— Нет. Мне самому это пришло в голову совсем недавно. Если быть точным, вчера. Когда я увидел, как вы с Кэролайн прогуливаетесь возле моря.
— Думаете, она могла сбросить меня на камни?
— Возможно. По крайней мере у нее было очень странное выражение лица.
— Откуда вы знаете? Вас с нами не было.
— Я следил за вами в бинокль. Кэролайн могла увидеть в вас соперницу.
— Ничего не понимаю. Ведь вы же сами сказали, что он…
— Говард сосредоточил на вас внимание. А Кэролайн привыкла быть центром его внимания. Она приучила себя не ревновать его к мужчинам. Но вот что касается женщин… Поверьте мне, Кэролайн не из тех, кто потерпит присутствие соперницы.
— В таком случае зачем она позвала меня в гости?
— Этого я не знаю. — Артур загадочно ухмыльнулся. — Человеческая душа — сплошной лабиринт. Тем более, женская душа.
— Если хотите, можете переселиться в свою прежнюю комнату, — сказала Бренда, наливая мне утренний кофе. — Кран починили. Правда, там слегка дымит камин.
— Пожалуй, я останусь здесь. — Я протянула ноги к огню и сделала большой глоток. — Сегодня ужасная погода. Интересно, это надолго?
— Кто знает. — Бренда присела на стул возле двери, обрадованная возможностью поболтать. — Я не слышала прогноза. Да я и не верю метеорологам. В прошлом году в это время лило не переставая целую неделю, а они каждый день обещали солнце. Может, вам принести к кофе рому? В такую погоду это помогает.
— Спасибо, Бренда, не надо. А кто жил в этой комнате раньше? — От нечего делать спросила я.
— Мистер Лэнгсли, мэм.
— Ланселот Лэнгсли? — удивилась я.
— Да, мэм. Если вы обратили внимание, справа в коридоре есть дверь. Там лестница на черный ход. Сейчас им не пользуются. Мистер Ланс любил ночные прогулки. Но вы не бойтесь — эта дверь всегда заперта. Миссис Лэнгсли распорядилась замкнуть ее после того, как исчез мистер Ланс. В ту ночь тоже лило как из ведра.
— Вы хотели сказать, в ту ночь, когда он утонул?
Бренда встала и подошла к моему креслу. По ее глазам я видела, что ей очень хочется что-то сообщить мне.
— Да, когда мистер Ланс утонул. Если только он утонул. Дело в том, что тело так и не обнаружили, хоть полицейские шныряли тут целый месяц. Один даже жил у нас в замке. Эта девушка, с которой мистер Ланс крутил любовь, тоже куда-то исчезла. Правда, потом она вернулась. Через два месяца. Ее ребенку уже почти семь лет, а мужа все так и нету. Я мистера Ланса знаю с тех пор, как он только говорить начал. Я тогда уже поняла: красивый из него получится парень. Девушки по нему сохнуть будут. А вышло так, что он весь высох из-за этой… как ее… ну да, Люси Динаван. А в ней, мэм, поверьте мне, ничего красивого нету. Вот как оно бывает на этом свете, мэм.
— А мистер Лэнгсли, Говард Лэнгсли, часто у вас гостит? — поинтересовалась я.
— Не очень. У него много дел в Дублине. Да и с миссис Лэнгсли у них странные отношения. Иной раз они как сцепятся между собой из-за какого-нибудь пустяка… Мисс Кэролайн потом их мирит. — Бренда подошла еще ближе и сказала громким шепотом: — Миссис Лэнгсли не любит друзей Говарда. А он часто привозит сюда кого-нибудь из своих друзей. Вот и позавчера ночью привез этого актера из Уэстпорта. Всю ночь шумели. Вам не слышно было? Правда, в этой комнате глухо, как в склепе. Потому мисс Кэролайн и велела перенести ваши вещи сюда.
— Значит, дело вовсе не в кране, Бренда?
Она пожала плечами и многозначительно усмехнулась.
— Мисс Лора, я сама считаю большим грехом, когда мужчина спит с мужчиной. И я вовсе не оправдываю мистера Говарда. Но стоит вспомнить, как ведут себя нынешние женщины, язык не поворачивается осуждать этих бедных геев. Мистер Говард, когда в театре играл, тоже чуть было не наложил на себя руки из-за одной актрисули. Потом почти целый год в больнице провел — депрессия у него была. Женщины в последнее время очень избаловались и ждут от мужчин одних удовольствий. Вы замужем, мисс Лора?
