Наталья Калинина - Ужин с соблазнителем
— Это не имеет никакого значения, мама.
— Она околдовала мальчика.
— Брось. Просто она была самой обыкновенной шлюхой.
— Помилуй, Господи, Кэролайн! Что ты несешь? Твой брат никогда бы не связался… с женщиной подобного рода.
— Ланс был романтиком, мама. Если ты помнишь, он жил в мире своих фантазий.
— И все-таки, Кэролайн, эта женщина не была, как ты выразилась, шлюхой.
Каро устало пожала плечами и отвернулась к окну.
— Ты хочешь сказать, что твой брат покончил с собой из-за шлюхи? — не унималась миссис Лэнгсли.
— Я ничего не знаю, мама. Да и какое это имеет значение теперь? Ланса все равно не вернуть.
— У него была девушка в Дублине. Они вместе учились в консерватории. Ланс показывал мне ее фотографию.
— Мама, давай переменим тему.
В голосе Кэролайн я уловила раздражение.
— Но почему ты не хочешь говорить о своем родном брате? — миссис Лэнгсли капризно надула губы. — Когда я говорю о Лансе, я вижу его перед собой как живого. У меня осталась единственная радость — это воспоминания о Лансе.
Миссис Лэнгсли громко всхлипнула и полезла в сумочку за платком.
— Прости нас, Лора. Представляю, каково смотреть на весь этот спектакль со стороны. Я сейчас.
В отсутствие Каро миссис Лэнгсли показала мне фотографию Ланса, которую носила в медальоне.
— Лучше бы мой мальчик стал монахом, — прошептала она и прижала фотографию к груди. — Таким, как он, не место в нашем жестоком мире.
Говард вышел к обеду в смокинге. Я не видела его больше суток. Мне показалось, что он накрасил глаза и ресницы.
— Мисс Лора, сегодня я осмелюсь пригласить вас покататься на машине. Я собирался сделать это еще вчера, но у меня возникли неотложные дела. Кэролайн, ты поедешь с нами?
— Нет. Ты же знаешь, что я должна закончить статью.
У нее был тусклый голос. Последнее время Каро хандрила.
— Пригласи мистера Мордреда, — подала голос миссис Лэнгсли. Он знает пропасть забавных историй. К тому же Лоре наверняка будет интересно познакомиться с человеком, чьи картины выставлялись в Дублине и…
— Глупости, Аннабел. — Говард посмотрел на нее недружелюбно. — Этот Артур такой зануда. Мы с Лорой можем поехать потанцевать в «Корону». Разумеется, если она не возражает.
— Я плохо танцую.
— А кто сказал, что в «Короне» собираются профессиональные танцовщики?
— Поезжай, Лора, — сказала Каро, наклонившись к моему уху. — Тебе понравится там. Дядя Говард очень галантный кавалер.
— Ты зря отзываешься так об Артуре — они с Лансом были большими друзьями, — пробормотала миссис Лэнгсли. — Говард, ты не забыл выпить свои таблетки?
— Надеюсь, вам ясно, как относятся ко мне в семье. А что думаете обо мне вы, Эл?
— Если честно, то я о вас не думаю.
Говард переоделся в вишневый блейзер и белые брюки. В его манере вести машину чувствовалась та хорошо продуманная небрежность, на которую клюют наивные женщины. Да и не только они.
— Я вам совсем не нравлюсь?
Я пожала плечами.
— То есть вы хотите сказать, что не испытываете ко мне ровным счетом ничего?
— Очевидно, так оно и есть. Извините, но я не ощущаю в вас мужского начала.
— Вы любите жеребцов?
— Я люблю настоящих мужчин.
— Их больше нет. По крайней мере вы не встретите их среди людей интеллектуальной сферы деятельности. И в этом, между прочим, виноваты вы, женщины.
— Совершенно верно. Мы стали слишком доступны и даже навязчивы. Вы это хотите сказать?
— Но вы другая. Верно?
— Не знаю. По крайней мере мне всегда хотелось, чтобы рядом со мной был настоящий мужчина, а не существо среднего рода.
— Если я вас правильно понял, вы не сделаете первого шага навстречу любви. Это так?
— Пожалуй.
— Даже если поймете, что в противном случае потеряете этого человека?
— Вряд ли я смогу сыграть чужую роль.
— Вы очень старомодны. Но мне это нравится. Оставайтесь такой, какая есть, Эл.
В «Короне» на самом деле оказалось уютно, а главное, здесь звучала негромкая мелодичная музыка. Как я поняла, это заведение облюбовали люди среднего возраста. Говарда здесь знали буквально все. На меня смотрели с любопытством и, как мне показалось, с удивлением.
— Скажите, а вам хотелось бы влюбиться?
— Наверное, — не совсем уверенно сказала я.
Он вдруг крепко стиснул мое плечо.
— Любовь смогла бы стать для вас смыслом жизни?
— Пожалуй. Но это нереально.
На какую-то долю секунды я положила голову на плечо Говарда — мне очень нравилось это старое танго.
— Как жаль, что мне нужно завтра в Дублин. С вами очень интересно, Лора. Надеюсь, мы еще увидимся…
Я заснула под самое утро. Где-то поблизости щелкал соловей. Я слышала его пение даже во сне.
Когда я спустилась в двенадцатом часу в столовую, Бренда вместе с кофе и теплыми булочками подала мне записку от Кэролайн.
«Дорогая Лора, — читала я отпечатанные на принтере строчки. — Извини, пожалуйста, нас. Пришлось срочно уехать в Дублин — у мамы совсем плохо с глазами. Я покажу ее профессору Донновану. Возможно, ей придется лечь в клинику. Буду звонить тебе каждый день. Бренда будет при тебе неотлучно. Если хочешь, приезжай к нам в Дублин. Правда, летом там уныло. Дядя Говард просит передать тебе привет.
Твоя Кэролайн.
P.S. В твоем распоряжении «Опель» и лошади. Я попросила мистера Мордреда навестить тебя сегодня вечером. Он славный парень».
Я гуляла возле моря, почему-то испытывая облегчение от того, что осталась одна. Последнее время на меня удручающим образом действовала хандра Кэролайн, бесконечные разговоры миссис Лэнгсли о Лансе, пытливые, слишком настойчивые взгляды Говарда и его постоянное желание вызвать меня на откровенность. Нет, я не поеду в Дублин, по крайней мере в ближайшее время, думала я. Съезжу в Уэстпорт или куда-нибудь еще. Возможно, этот мистер Мордред на самом деле окажется симпатичным человеком, и мы будем совершать с ним конные прогулки. К тому же в доме прекрасная фонотека, редкие книги…
Внезапно я повернула голову в сторону моря и увидела парусник. Он несся в сторону Уэстпорта, уверенно рассекая волны длинным острым носом. Я следила за ним как зачарованная. В здешних местах, как я успела заметить, парусники не редкость, но этот был особенный. Он словно сошел с картинки из книжки моего детства.
«Поеду в Уэстпорт», — вдруг решила я, проводив глазами исчезнувший за мысом корабль.
Я люблю бывать в портах. Возможно, в своем предыдущем воплощении я была мореплавателем. У меня ноздри раздуваются при виде стоящих на рейде судов. Увы, я, можно сказать, всю жизнь прожила в центре материка, довольствуясь видом из окна на загаженную речку, по которой время от времени тащатся баржи и прочие речные корыта.
Этот парусник я увидела сразу — он стоял в центре бухты неподалеку от здания вокзала. Внезапно выглянуло солнце, и моим глазам сделалось больно от яркой белизны парусов. В груди сладко заныло.
«Сентиментальная идиотка, — обозвала я себя мысленно и медленно побрела к машине, тщетно пытаясь обуздать свое уже пробуждающееся воображение. — Ну да, это он приплыл за тобой. Тот, кого ты ждала всю свою жизнь. Лучше зайди в таверну и выпей кружку хорошего пива».
Здесь было шумно и накурено. Я села возле окна. Из него этот чертов парусник был виден как на ладони. Я не могла оторвать от него глаз.
— Замечательная посудина, — сказал сидевший напротив старик. — Впервые вижу его в наших краях. Я сорок лет в порту проработал. Такие нынче можно увидеть только в кино. Наверное, здесь будут съемки. У вас не найдется сигареты, мисс?
Я протянула ему пачку и тоже закурила.
— Смотрите, они спустили шлюпку. Здесь уже давным-давно никто не ходит на веслах. Точно, это киношники. Ну, мисс, скажу я вам, такая потеха в городе начнется… — Старик довольно улыбнулся. — А женщины у них почище наших панельных дамочек. Задаром дают, еще и выпивку покупают тебе. Мне рассказывал дружок…
Я встала, повинуясь внутреннему зову, и вышла на площадь. Лодка, в которой, кроме гребца в бескозырке, был мужчина в черной ветровке, уже достигла причала. Прежде, чем ступить на берег, мужчина огляделся по сторонам. Отсюда я не могла разглядеть его лица. Он был высок и подтянут — это я разглядела.
— Вы забыли сигареты, мисс. — Старик тронул меня за локоть и протянул пачку «Мальборо». — Мне еще ни разу не довелось видеть фильмы, которые у нас снимались. Может, этот увижу?..
Я села в машину и с ходу включила зажигание.
«Необычное случается только в кино, — думала я, пробираясь сквозь густой поток машин на шоссе. — Случится ли в очередной раз, но только не для меня, а для миллионов зрителей. Мне же хочется, чтобы это случилось только ради меня. Как глупо. И ужасно старомодно…»
