Маргарет Мур - В твоих пылких объятиях
Ричарда в этот момент более всего занимал вопрос: кто муж этой женщины, где он и самое главное - рогоносец ли он? Даже если он таковым и не являлся, ему предоставлялась отличная возможность заполучить украшение в виде рогов, причем в самое ближайшее время.
- Следуй за нашей особой, Блайт, - сказал король. Он обращался к Ричарду в прежней дружеской манере, но за ней нетрудно было распознать давнюю привычку повелевать. Затем он перевел взгляд на Фоса:
- Что же до лорда Чеддерсби, то ему не возбраняется остаться здесь и поиграть с дамами в карты.
Фос, услышав обращенные к нему милостивые слова короля, покраснел как рак, что не укрылось от взгляда Карла и вызвало улыбку у него на губах. В следующее мгновение, правда, он уже совершенно забыл о Фосе и в сопровождении Ричарда направился в свои покои.
- Говорят, твоя новая пьеса имела успех, Блайт?
"Как быстро, черт возьми, здесь разлетаются слухи", - подумал Ричард, но сказал другое:
- Тому была причина, ваше величество.
- Кажется, у тебя главную роль играет новая актриса?
- Минетта Сомероял, ваше величество. Ей я обязан всем.
- Мы слышали, она красавица.
Ричард ухмыльнулся. У него не было сомнений, что король все уже о Минетте знает. Не сомневался он и в том, что Минетта в самое ближайшее время переберется из его постели в постель короля. А почему бы и нет? Для девчонки, которая выросла на улице, такое возвышение стало бы настоящим подарком судьбы.
"Коли так, - решил Ричард, - попробую-ка я помочь бедной девушке".
- О да, сир. Она очень красива.
Король одарил Ричарда проницательным взглядом, и тот понял, что король догадывается, какого рода отношения связывают их с Минеттой.
Карл и Ричард подошли к королевским покоям. Ливрейный лакей открыл им двери. Другой лакей внес в украшенную коврами и сверкавшую позолотой комнату маленький столик с закусками и канделябром, в котором горели свечи.
Король уселся за стол, и в то же мгновение лакей налил ему в бокал красного, как рубин, вина.
- Присаживайся, Блайт. Составь мне компанию.
Ричард сделал, как ему было ведено, а потом, когда лакей налил вина и ему, поднял свой бокал.
- За здоровье вашего величества!
Карл кивнул и пригубил свой бокал. Ричард тоже глотнул терпкую рубиновую жидкость. Потягивая вино, он ждал, когда король заведет разговор о Минетте.
Вместо этого его величество потянулся к лежавшим на блюде фруктам и спросил:
- Скажи, тебе доводилось пробовать ананас?
- Нет, ваше величество, - ответил Ричард, разглядывая сочный золотистый ломтик в руке короля.
Разумеется, он слышал об этом плоде, который привозили из колоний в Новом Свете, но отведать его ему так и не пришлось.
Король положил ананас на тарелку китайского фарфора с золотым ободком и подвинул ее к Ричарду. Тот осторожно взял кусочек ананаса и отправил себе в рот.
"Вкусно", - подумал Ричард, прижимая сочный ломтик языком к небу. В тот самый момент, когда он проглотил ананас, король заговорил снова:
- Мы пригласили тебя, чтобы обсудить вопрос, касающийся твоего родового имения. Нам давно уже не дает покоя мысль, что мы до сих пор не вернули тебе твое состояние.
Слова короля удивили Ричарда. Он полагал, что король и думать забыл о его проблемах.
- Ваше величество помнит о таких пустяках? Я польщен, сир.
Карл улыбнулся:
- Король обязан думать о благополучии своих верных слуг. Мы не хотели говорить с тобой об этом раньше, потому что у нас были связаны руки. Признаться, они и сейчас у нас связаны, тем не менее возможность улучшить твое положение у нас появилась.
- Неужели, сир? - Ричард старался вести себя сдержано, хотя это удавалось ему с трудом.
- Так вот, - продолжал король, - хочу тебе сообщить, что человек, который купил твое имение, уже умер.
- Я слышал об этом, сир.
Король посмотрел на него прищурившись, и Ричард решил, что перебивать монарха, пожалуй, не стоит.
- Человека этого звали Уильям Лонгберн. Теперь поместьем правит его молодая вдова, у которой есть сын.
Король помолчал, предоставляя Роберту возможность высказаться.
- Я весь внимание, ваше величество, - только и сказал Ричард.
- В соответствии с завещанием Лонгберна имение должно отойти его сыну. Но поскольку до совершеннолетия мальчика еще далеко, имением управляет вдова Лонгберна.
- Я, ваше величество, ничего не знал о завещании покойного Лонгберна, честно сказал Роберт.
- А знаешь ли ты что-нибудь о его вдове? - осведомился король.
- Сказать по правде, я думал, что она старуха.
- Ей всего двадцать три, и мне говорили, что она прехорошенькая Правда?
Ричард изобразил на лице самый неподдельный интерес, хотя никак не мог взять в толк, к чему клонит король. Зато он отлично понимал, что слухи о "прехорошенькой молодой вдове" могли оказаться сильно преувеличенными. Очень может быть, что на самом деле у нее нет половины зубов, волосы бесцветны и жестки, как мочало, и весит она не меньше двухсот фунтов.
Губы короля тронула хитрая улыбка.
- Мы пригласили ее сегодня во дворец, чтобы предоставить тебе возможность уладить с ней это дело полюбовно Ричарда захлестнули самые противоречивые чувства. В душе у него переплелись надежда, смущение и отчаяние. Хитрая улыбка на губах короля наводила на самые разные мысли могло даже статься, что его величество затеял все это только для того, чтобы немного позабавиться.
Прежде чем Ричард успел прийти к какому-либо определенному выводу, дверь отворилась и пестро одетый паж ввел в комнату женщину в черном траурном платье.
У Ричарда от удивления отвисла челюсть, поскольку он узнал эту женщину сразу - как только она вошла в королевские покои. Пресловутая вдова Лонгберн, унаследовавшая от мужа его, Ричарда, родовое имение, и незнакомка, которую он не далее как сегодня утром вырвал из лап Сидли и его подвыпивших приятелей, оказались одним лицом.
Вдова приподняла широкие юбки и присела в придворном поклоне. В следующее мгновение она почувствовала на себе взгляд Ричарда, перевела на него глаза, узнала и замерла на месте от удивления и смущения.
Когда паж открывал дверь, а потом, уходя, закрывал ее, Ричард обнаружил, что женщина пришла не одна. В коридоре стоял высокий широкоплечий мужчина с мрачным, но не лишенным привлекательности лицом. На взгляд спутнику вдовы можно было дать лет тридцать пять - сорок "Кто это? - задался вопросом Ричард. - Ее брат? Дядя?
Друг семьи? Или, быть может, претендент на ее руку и сердце?"
Неожиданно Ричард ощутил укол ревности, чего никак от себя не ожидал. Как же так? Ведь несколько минут назад он разговаривал с королем о Минетте, а Минетта была его любовницей на протяжении последнего месяца. При этом он, Ричард, зная, что Минетта может уйти от него к королю, не испытывал ни малейшего волнения и, казалось, вел речь о каком-то щенке, которого ему предстояло передать в хорошие руки.
Король поднялся Со стула, подошел к гостье и прикоснулся губами к ее руке. Это заставило Ричарда вернуться к реальности - как, впрочем, и молодую вдову, которая, присев в реверансе, оставалась в этом положении до тех пор, пока к ней не подошел Карл.
- Поднимитесь же, дорогая, - сказал король, добродушно ухмыльнувшись. К чему это низкопоклонство?
Судя по выражению лица женщины, она была убеждена, что в присутствии короля его подданные должны находиться именно в таком положении - согбенном.
Впрочем, когда король повел ее за руку к столу, ей пришлось распрямиться. Усадив Элиссу за стол, король сел с ней рядом. Теперь она находилась как раз напротив Ричарда, и ему волей-неволей пришлось поднять на нее глаза. Ричард решил, разглядывая вдову и оценивая ее внешность, быть по возможности объективным. Для этого ему стоило только представить себе, что вдова - актриса и кандидатка на роль в его новой пьесе.
На первый взгляд ей и в самом деле можно было дать не больше двадцати трех лет. Кожа у нее была нежная и розовая, а черты лица - правильными. Формы же ее тела наверняка заставили бы побледнеть от зависти даже красотку Минетту. Густые каштановые волосы были собраны в скромный пучок на затылке локонов, каких требовала мода, она не признавала. Правда, одна шаловливая прядка выбилась из строгой прически вдовы Лонгберн и теперь вилась около виска. Ричард почувствовал неодолимое желание протянуть руку и заправить эту прядку ей за ухо.
Преодолев это наваждение, Ричард стал всматриваться в глаза своей визави, обладавшие изумительным золотисто-карим цветом. Более всего, однако, Ричарда поразил не цвет ее глаз, но их выражение. В ее взгляде были и мудрость, и понимание жизни, и нежелание склоняться перед обстоятельствами.
Ричард вспомнил о предложении короля "договориться с этой женщиной полюбовно" и подумал, что это будет не так-то просто. Если он правильно понял ее взгляд, своего - вернее, того, что она считала своим, - она не отдаст ни при каких условиях.
