Паркинсон Кийз - Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 1
— О нет, миссис Кэри, просто когда в последний раз тут побывала миссис Люси, она сказала: «Ох, как плохо, что вещи все разбросаны!» И велела, чтобы я быстро-быстро зашла и привела все в порядок. А то она может выгнать меня из дома и послать в поле.
— Я пошлю тебя в поле, если ты не будешь слушаться моих приказаний! Это мой дом, и ты работаешь на меня!
— Ага, миссис Кэри, — нерешительно проговорила Тайтина. — Но миссис Люси мне приказала, чтобы у вас в комнате не было comme ci, commeca[49] и что я должна привести все в порядок.
— А я приказываю тебе убираться вон!
С этими словами Кэри схватила оставленный Савоем на прикроватном столике требник и запустила им в Тайтину. Она промахнулась, однако это возымело действие. Служанка, подхватив кипу мятой одежды, стремительно выскочила из спальни и больше не приходила. Она не зашла даже, чтобы позвать Савоя обедать. Лишь Люси привела ее спустя несколько часов. Войдя вместе со служанкой в комнату, она похлопала зятя по плечу и сказала:
— Пойди перекуси чего-нибудь, Савой. Я уже пообедала и хорошо отдохнула перед тем, как выйти из Синди Лу. По вечерам я буду оставаться с Кэри до тех пор, пока ей не полегчает.
Савой поднялся, нерешительно взглянул на жену, но, поскольку та по-прежнему не обращала на него никакого внимания, он вымученно улыбнулся теще и вышел из спальни, стараясь при этом не шуметь. Люси повернулась к Тайтине.
— Ну, Тайтина, дай-ка, я погляжу, как ты убралась в спальне, — сказала Люси, когда дверь за Савоем закрылась. — А пока подай мне гребень, я расчешу миссис Кэри волосы. Потом я ее искупаю, а ты поможешь мне одеть на нее чистую ночную рубашку и перестелить постель.
— Я не хочу, чтобы Тайтина расхаживала тут и шумела! — гневно проговорила Кэри. — Я уже сказала ей об этом. И вообще, мама, мне бы хотелось, чтобы ты не распоряжалась моими слугами. И тебе тоже не надо прикасаться ко мне. Я желаю побыть одна! Оставьте меня в покое!
— Я не стану, как ты выразилась, распоряжаться твоими слугами тогда, когда ты сможешь руководить ими сама. А пока этим должен заниматься кто-то другой, вполне логично, что этим человеком буду я. Извини, если я чем-то рассердила тебя, Кэри. Также мне очень жаль, что ты не хочешь, чтобы я ухаживала за тобой. Но я действую по распоряжению доктора. Он и без того довольно долго разрешал нам оставлять тебя без посторонней помощи, но сейчас ничего не поделаешь… пора мне поухаживать за тобой. Это ведь делается для твоего же блага. Как ради твоего же блага мы долго не мешали тебе.
Тайтина уже подала Люси щетку и гребень. Люси наклонилась над кроватью дочери, повернула Кэри лицом к себе и начала расчесывать ей волосы на пробор.
— В будущем мы сможем делать это, даже когда ты заснешь, — ласково приговаривала она. — Тогда это не будет тебя беспокоить. Ой, прости! Какой скверный колтунчик попался! Но нам нельзя больше оставлять твои волосы в таком состоянии! А ты знаешь, Кэри, что у тебя самые красивые волосы, какие я когда-либо видела? У них есть все — и цвет, и естественная волнистость, и мягкость, и к тому же они настолько длинные, что ты смогла бы на них сесть. Не думаю, что еще у кого-нибудь есть такие волосы.
Она упорно продолжала говорить; ее не останавливали ни гробовое молчание Кэри, ни непрерывные приступы рвоты у нее, пока золотые волосы дочери не улеглись на измятую ночную рубашку двумя длинными мягкими и пышными косами. После этого она отдала гребень и щетку Тайтине, которая уже успела как следует прибрать в комнате и вытереть пыль.
— Ну а теперь принеси-ка мне большой таз с теплой водой, махровую мочалку и несколько мягких полотенец… И еще, Тайтина, погляди… там, на комоде у миссис Кэри должен стоять флакон одеколона… вот, вот, именно этот флакончик. Если налить немножко одеколона в воду, она будет приятно пахнуть и, кроме того, освежать тело, да так, что при этом не подхватишь простуду. Потом подашь мне свежую ночную рубашку, ты знаешь, ту, с рукавами… Разве ее нет в большом шкафу? Нашла? Вот и умница. Где лежат чистые простыни, ты, конечно, знаешь. Как только мы закончим купать миссис Кэри, мы их тут же постелим. — И Люси повернулась к дочери. — Разве ты забыла, дорогая, как я купала тебя, когда ты была маленькой девочкой и болела лихорадкой? Разумеется, это было не слишком часто, поскольку ты росла очень здоровенькой. А сейчас ты — здоровая молодая женщина. Я знаю, до чего противна эта тошнота, но она будет донимать тебя всего несколько недель… а потом ты о ней совершенно забудешь. Я знаю, что говорю, сама перенесла это. Знаешь, пока твой папа не пришел и не сказал мне, как плохо ты себя чувствуешь, я и не думала об этом… а вспомнила только сейчас. Я вспомнила о том времени, когда тоже была беременна. И еще я вспомнила, как радовалась и гордилась тем, что ожидаю ребенка. И мне это очень помогало.
— А я вот совершенно не радуюсь и не испытываю никакой гордости. Мне все это противно! — пробормотала Кэри.
— Чепуха! Просто тебе обидно, ведь ты предвкушала радость от встречи с твоими друзьями из Франции. Наверное, ты до сих пор несколько разочарована, что не сможешь повидаться с ними. Видимо, они на некоторое время остановятся в Новом Орлеане. А потом приедут в Викторию. Не огорчайся. Может быть, к тому времени ты почувствуешь себя значительно лучше. Я же сказала, что тошнота продлится не так долго, а после того, как ребеночек начнет шевелиться, она вовсе прекратится. Ее почти никогда не бывает после шевеления плода. Вот… Ну, давай постараемся больше не разговаривать. Я просто посижу здесь и погляжу за тобой, а когда ты начнешь засыпать, смочу тебе губы водой. Совсем немножко. И потихонечку буду их смачивать время от времени. Ты даже не будешь этого замечать, просто станешь облизывать губы и машинально проглатывать воду. А завтра вечером, может быть, я принесу немного мясного бульона и накормлю тебя таким же способом.
* * *Прошло некоторое время, прежде чем Кэри смогла принимать мясной бульон, однако она больше не избегала встреч с мужем, матерью и служанкой. Единственным человеком, которого она упорно не допускала к себе, был Клайд, и после нескольких слабых увещеваний и просьб Савой и Люси перестали упрашивать ее встретиться с отчимом. Хотя Клайда очень больно ранило поведение падчерицы, он догадывался, что она все еще сердита на него за то, что сама же призналась в своей безрассудной страсти к Пьеру де Шане, и что она единственным доступным ей способом пытается сравняться с отчимом в его бескомпромиссной позиции насчет Пьера. Однако первым делом Клайда, как обычно, волновала Люси.
— Намного больше я беспокоюсь о твоем здоровье, нежели о состоянии Кэри, — напрямик сказал он ей. — Доктор Брингер говорит, что знает многих женщин, которые поначалу чувствуют себя так же скверно, как Кэри, а потом наверстывают потерянное, поедая огромное количество пищи. И при этом еще умудряются месяцами кормить младенцев. Он считает — и я с ним в этом полностью согласен, — что каждый день сидеть возле кровати Кэри для тебя довольно утомительно.
— А мне показалось, что именно он посоветовал не оставлять ее в одиночестве. Савой присматривает за ней по ночам. Я видела, как он спит у подножия ее кровати. Вернее, не спит, а полудремлет, вытянув ноги. Он никогда не уходит из ее комнаты раньше девяти утра, пока не придет миссис Сердж. А она остается у Кэри до тех пор, пока не приду я. Знаешь, Клайд, по-моему, это Савою с миссис Сердж не стоит так подолгу задерживаться у нее. А со мной все в порядке, правда. Не забывай, мне не впервые в жизни приходится ухаживать за кем-то, и ничего со мной не случится.
— Но тогда ты была моложе, — тихо возразил он. Клайд нечасто говорил о ее первом браке, стараясь реже напоминать о нем даже косвенно; и всегда испытывал жгучую ревность, когда Люси вспоминала об этом. — Но я не понимаю, почему миссис Винсент или Арманда не могут вернуться в Викторию, чтобы сменить тебя хотя бы на несколько дней?
— Почему? Разве ты уже забыл? Ведь на прошлой неделе в Новый Орлеан приехали де Шане. Естественно, и у миссис Винсент, и у Арманды нет ни минуты свободного времени. У них у самих хлопот полон рот…
Разумеется, Клайд ни на секунду не забывал о приезде де Шане. Об их прибытии сообщалось и в письмах к Винсентам, и в газетах, причем пресса освещала их приезд с величайшей помпой. Винсенты были весьма рады своим именитым гостям, оказавшимся во всех отношениях очаровательными. И им было неловко, что Савой и Кэри — и, конечно же, мистер и миссис Бачелор — не смогут быть рядом при встрече гостей и на всяческих торжествах в их честь. Миссис Винсент решила, что неплохо начать с пышного приема, чтобы де Шане смогли завести множество весьма приятных знакомств, причем в самое короткое время. Подобное торжество уже имело место, после чего гостей засыпали приглашениями в оперу, на скачки и так далее. Теперь же Винсенты планировали целую вереницу званых обедов, первый состоится в следующий вторник. Приглашенных — восемнадцать человек, причем все приняли приглашение с явным удовольствием. Было очевидно, что Винсенты грелись в лучах славы, окружающей именитых гостей, и хотя они, разумеется, очень-очень сожалели о том, что бедняжка Кэри, к несчастью, нездорова, да еще в столь знаменательный момент, это сожаление явно не тяготило их. Что касается Клайда, он считал, что Винсенты могли бы выделить немного времени и приехать в Викторию навестить невестку. Но, как он и предполагал, они никак не могли оставить гостей, уже представленных всему светскому обществу. Клайд высказал свои соображения Люси. Когда же она ясно дала понять, что не разделяет мнения мужа, он пробурчал что-то неразборчивое и сменил бы тему разговора, если бы она не продолжила его, сказав:
