Джилл Шелдон - Забвение
— Вы хотите сказать, что не имеете отношения к тому, что со мной случилось?
— Да.
— И что я правильно догадался о причине ваших трудностей?
— Да.
Слейтер вздохнул.
— Чего ради я должен вам верить?
— Потому что это правда, — ответил старик. — Я знаю, насколько скверно выгляжу после всех этих липовых приказов и отчетов за моей подписью. Но такой специалист, как вы, должен был сразу понять, что к этому приложил руку кто-то другой.
— Вы разорились, — жестко напомнил Клейтон. — И могли прийти в отчаяние.
— Верно. Но это не моя работа.
— Тогда почему вы позволили расправиться со мной? — гневно спросил Слейтер. — Почему не остановили этих мерзавцев, хотя было достаточно одного вашего слова?
Ответа не последовало.
— Все, что у вас есть, принадлежит Блокуэллу, — сказал Клейтон. — Но официально владельцем компании продолжаете считаться вы. Почему?
Бродерик продолжал молчать.
Слейтера словно ударили по голове.
— Шантаж, — пробормотал он. Подтверждения не требовалось.
— Слейтер…
— Это шантаж?
— Да, — судорожно прошептал старик. — Я рассчитывал, что ты сумеешь это доказать.
— Клянусь, — яростно перебил его Клейтон, — если это отразится на Хоуп, если она пострадает из-за вашей слабохарактерности, вашей глупости…
— Ты думаешь, я не ломаю над этим голову день и ночь? Я… — Старик снова умолк.
Слейтер откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и начал их тереть. Он ждал, пока вконец расстроенный Бродерик возьмет себя в руки. От боли и раскаяния, звучавших в его голосе, у Клейтона сводило кишки.
— Это не коснется ее, — как клятву произнес старик. — Я не позволю.
— У вас нет выбора, — мрачно сказал Клейтон и потрогал повязку на ребрах. — Вы имеете дело с очень крутыми парнями. Я испытал это на собственной шкуре. — При мысли о том, что Хоуп тоже может пострадать, у него заныло под ложечкой.
Трент — негодяй, и Хоуп уже пострадала от него.
— Скажите мне, что это не Блокуэлл.
Молчание было красноречивее слов.
— Черт побери. — Клейтон с шумом выдохнул. — Так и есть. — От ярости у него потемнело в глазах. — Вы натравили на нее этого ублюдка и продолжали настаивать на своем, прекрасно зная, на что он способен! Вы сукин…
— Это был единственный способ заставить Хоуп держаться от него подальше.
— Что?!
Бродерик прерывисто вздохнул.
— Слейтер, можешь думать обо мне что угодно, но я знаю свою дочь. Достаточно было приказать ей выйти за Блокуэлла, чтобы она начала шарахаться от него как от чумы. Хоуп ненавидит, когда ее заставляют. Так было всегда. На это я и рассчитывал.
Невероятно…
— Ну что ж, валяйте, добивайте собственную дочь! — сердито выпалил Клейтон.
— Нет! Больше ни за что.
— Что вы хотите сказать?
— Я воспользовался этим не самым гуманным способом только один раз, когда Блокуэлл потребовал ее в жены. Я понял, что единственная возможность уберечь Хоуп — это сделать вид, что я настаиваю на этом браке. И все получилось! — ликующе сказал Бродерик. — Ничто другое не помогло бы.
— Эта война еще не кончилась, — угрюмо уронил Слейтер. — Он не отступится.
— Я знаю, — печально прошептал старик.
— Хоуп знает, что вы разорены? Что все принадлежит Тренту, включая большую часть дела?
— Нет. И не должна узнать, — быстро сказал Бродерик. — Не вздумай рассказывать ей! Она с ума сойдет от беспокойства. Хоуп сделает для меня все, Слейтер. Все. Даже…
— Даже принесет себя в жертву. Я ничего на скажу ей, — пообещал Клейтон, зная, что собеседник прав. Если Хоуп решит, что отцу нужна помощь… Это будет уже не дурной сон, а настоящий кошмар наяву.
— Буду честен с тобой. Ты мне не нравишься, — выпалил Бродерик. — Но я вынужден доверять тебе, потому что выбора у меня нет. Береги ее… Обещай мне.
— Буду беречь, — с тяжелым сердцем ответил Клейтон. Чего это будет ему стоить? Скрывая от Хоуп правду, он предавал ее.
— Когда-то я причинил ей страшное зло.
Клейтон напрягся.
— Какое зло?
Старик долго молчал, и Слейтер уже решил, что не дождется ответа.
— Ее мать умерла, когда Хоуп было только пять лет, — наконец сказал Бродерик.
— Я знаю. Мне… очень жаль.
— А потом я работал как вол. Пришлось. Работа была для меня всем. Всем, — с горечью добавил он. — Я пользовался ею, чтобы забыть про свою боль, но заодно забыл о боли собственной дочери. Меня заботило только одно: чтобы она не оставалась без присмотра.
Клейтон тяжело вздохнул.
— Да, наверное, для нее это было трудное время, да и для вас тоже.
— Я пренебрегал своими отцовскими обязанностями…
Ничего удивительного, что она выросла такой независимой.
— Она смотрит на это по-другому.
— Я был эгоистом. Я работал с утра до поздней ночи и не позволял себе думать ни о чем другом.
Клейтону переставал нравиться этот разговор.
— А Хоуп?
— Я оставлял ее на попечении совсем посторонних людей, — хрипло признался старик.
— Посторонних?
— Да.
Тут Бродерик умолк. При мысли о том, чем это могло кончиться, у Клейтона побежали по спине мурашки.
— Няни одна за другой увольнялись, — пробормотал его будущий тесть. — Жаловались на слишком долгий рабочий день. Я нанимал следующую и забывал об этом. Так было проще. Если я слишком много думал о ней, слишком часто видел, боль и скорбь возвращались. Хоуп — вылитая мать, — со вздохом прошептал он. Бродерик немного помолчал. — Кончилось тем, что я стал брать на место уволившихся нянек первых попавшихся и даже не требовал рекомендаций.
В голосе старика звучала горечь, и у Клейтона сжалось сердце.
— Что же случилось с Хоуп? — повторил он.
— Одну няньку я нанял по телефону, даже не удосужившись посмотреть на нее.
Бродерик говорил очень тихо, голос его дрожал, наверное, от отвращения к самому себе, но Клейтон не чувствовал к нему жалости. У него самого стоял комок в горле.
— Говорите, черт побери!
— Она била Хоуп. Била по любому поводу. Кулаком по ушам, — с трудом выжал из себя старик. — Вот почему Хоуп не слышит… Это моя вина.
ГЛАВА 23
Клейтон не знал, сколько времени он просидел за компьютером, тупо глядя на экран.
Бедняжка Хоуп! Его сердце разрывалось от боли и сочувствия.
Он очнулся от негромкого поскуливания. В ладонь ткнулся холодный мокрый нос. Слейтер раскинул руки, и большая черная собака тут же прыгнула к нему на колени. Он вскрикнул от боли в ребрах, но обвил Молли руками и крепко обнял.
Однако перед глазами по-прежнему стоял образ маленькой, беспомощной, обиженной Хоуп.
— Молли, — хрипло прошептал он. — Как она страдала… Даже думать об этом страшно.
Молли тихонько заскулила и лизнула его в лицо. А затем, почуяв соль на щеках, начала лизать снова и снова. Клейтон закрыл глаза и не стал отгонять ее. Впервые за много лет он обратился к животному за любовью и утешением. Это было приятно.
Он тихонько подтолкнул Молли, она нехотя спрыгнула с его колен. Клейтон заставил себя встать, и теперь собака, вывалив язык, смотрела на него снизу вверх.
— Я постараюсь все уладить, — заверил он ее. — Я не могу перечеркнуть прошлое Хоуп, ее болезненные воспоминания, но зато могу сделать ее счастливой. Знаю, что могу. — Молли пролаяла, что согласна. Клейтон улыбнулся.
Да, он может. Он не будет торопиться. Начнет с обещанного ей свидания. Принуждать ее он не станет. Хоуп сыта этим по горло. Хватит принуждать ее и упрашивать. Ей нужен покой.
Ну что ж, он будет держать ее в самом покойном месте на свете — в своих объятиях.
Пока Хоуп работала, Клейтон решил прогуляться. День клонился к вечеру. Чувствовалось приближение бури. Небо, под стать настроению Слейтера, стало пасмурным.
Ему повезло с родителями. Отец и мать безумно любили его и ничего не жалели для своего единственного сына. Он никогда не сомневался в их любви. Конечно, они не слишком понимали его, не знали, на что он способен, к чему стремится, но никогда не наказывали и не обижали. У него было все, что положено иметь ребенку.
Но Хоуп… Хоуп столько вынесла! Мать умерла, отец день и ночь на работе… Девочка была совершенно одинока.
А когда нянька — единственный человек на свете, которому ребенок должен был доверять, — била ее, Хоуп даже не могла пожаловаться. Ей было всего пять лет. Совсем малышка.
Слейтер сжал кулаки и ускорил шаг. Под ногами шуршала палая листва, журчал ручей. Небо с каждой минутой становилось темнее.
А Клейтон все бродил и бродил. До встречи с Хоуп нужно было избавиться от гнева и того сосущего чувства горечи, обиды, которое не давало ему покоя. Если этого не сделать, она с первого взгляда поймет: что-то случилось.
Сейчас он тем более не мог признаться ей в том, что к нему вернулась память. Клейтон достаточно изучил ее и знал, что Бродерик прав. Она со всех ног бросится к отцу на помощь. И согласится выйти замуж за Трента.
