Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. Расплата за прошлое
Лоранс и Мари-Нутта воздержались от комментариев. Они прекрасно понимали, с чем связано недомогание Кионы, и были уверены, что она придет в себя с минуты на минуту.
— Она заболела, как Луи, — заявил Жослин. — Лора, почему ты еще здесь? Я же попросил тебя сбегать к соседям!
— А зачем? Ей не впервой падать в обморок, Жосс, — ответила его строптивая супруга.
— Сбегай, я тебе говорю!
— Никуда я не побегу. Мадемуазель снова ломает комедию, я начинаю к этому привыкать.
— Комедию? — взревел ее муж. — Долго ты будешь отыгрываться на ней за то, что она дочь Талы, а не твоя?
— Жосс, не говори таких вещей при близняшках!
— Они прекрасно все знают, черт побери! У тебя нет сердца, Лора!
Жослин поднял безжизненное тело Кионы, что стоило ему больших усилий. Шатаясь, он направился к дому Маруа, который был еще довольно далеко.
— Мы поможем тебе, дедушка! — предложила Мари-Нутта.
— Да, лучше вы вдвоем возьмите ее, иначе у него случится приступ.
— Я сам справлюсь, — отрезал Жослин. — Оставьте меня.
По его морщинистым щекам текли слезы гнева и тревоги. Теперь он шел более твердым шагом, но у него была сильная одышка. Лора, уже пожалевшая о своей несдержанности, пыталась его остановить.
— Прости меня, Жосс. Позволь тебе помочь! Я сама не понимала, что говорю. Я тоже волнуюсь, уверяю тебя. Жосс, послушай…
— Отстань, ведьма окаянная! — разъяренно рявкнул он, напугав Лоранс и ее сестру.
Спасение явилось через несколько метров, в облике Андреа. Она увидела их из окна и теперь почти бежала к ним своей походкой вперевалку.
— Боже милосердный, что случилось? — воскликнула она. — Это Киона! Дайте мне ее, месье Жослин, я сильнее вас.
Ее массивная фигура с пышными женскими формами говорила в ее пользу. Но мужчина наотрез отказался.
— Я могу нести свою дочь, сколько потребуется. Это мой крест, в некотором роде, мой крест любви! Я боюсь, что однажды она просто не очнется от своих проклятых обмороков. Тогда наступит конец всему.
— Идемте скорее к нам, у меня есть соли и холодная вода. Жозеф сбегает к мэру и позвонит доктору.
Киона ничего не слышала, не догадываясь, какой вызвала переполох. Лоранс с трудом сдерживала слезы, Мари-Нутта в глубине души взывала к Маниту. Лора несколько наигранно твердила: «Господи, спаси нас и сохрани». Девочка, потомок рода шаманов монтанье и колдуньи с пуатьерских болот[21], прекрасно себя чувствовала и находилась, по сути, в этом же месте, только в другое время, в том трагическом 1927 году, когда закрыли фабрику.
Вокруг нее стоял невыразимый шум. Рабочие столпились у здания почты. Они все говорили так громко, отчаянно жестикулируя и бранясь, что это создавало безумный гвалт. Но ее Мин, такая хорошенькая, маленькая, тонкая в своей заштопанной одежде, куда-то исчезла.
Небольшими группами посреди улицы Сен-Жорж, подбоченившись, собрались женщины в ситцевых платьях, поверх которых на талии были завязаны фартуки. На их лицах читались непонимание, страх и гнев.
Кионе показалось, что в тринадцатилетнем мальчишке с коротко остриженными черными волосами и пухлыми губами она узнала Симона Маруа. Он тоже кричал, но взгляд его темных глаз горел чисто юношеским азартом.
«Что теперь с нами будет? — надрывался какой-то мужчина. — У меня шестеро детей, мне надо их кормить!»
«А я все никак не мог понять, почему Жан Дамасс пошел на работу к Альме! Значит, он был в курсе, а я почему ничего не знал? Среди нас есть те, кто успел устроиться на другие места!
«А мы только недавно выкупили свой дом, — жаловалась немолодая женщина в черном платье. — Зачем нам оставаться здесь, если зарплаты больше не будет?»
«Мадам, не волнуйтесь раньше времени, возможно, компания возместит вам убытки или выкупит ваш дом», — сказал мужчина в костюме и шляпе.
Это был Жозеф Адольф Лапуант, управляющий фабрики, в течение пяти лет исполнявший функции мэра. Он являлся одним из почетных жителей Валь-Жальбера, и его роскошный дом, построенный неподалеку от монастырской школы, вызывал всеобщее восхищение.
«Прошу вас, не нужно впадать в панику! — добавил он. — В наших краях работы хватит всем».
Киона вглядывалась в каждое лицо из своего защитного кокона, делавшего ее невидимой для всех. Она надеялась и в то же время опасалась снова увидеть Эрмин, не зная, что девочка бросилась к дому Маруа, чтобы сообщить плохую новость Бетти.
«Мне кажется, я не должна ее видеть. Как же мы с ней похожи! Но сколько ей сейчас лет? Двенадцать, как и мне, поскольку она родилась в 1915 году. Я чуть выше ее и не такая изящная».
Мысли, связанные с настоящим, совершенно не отвлекали Киону от наблюдения за жизнью девятнадцатилетней давности. Мимо нее прошел коренастый светловолосый парень с правильными, но довольно заурядными чертами лица. «Пьер Тибо! — подумала она. — Он такой юный, что я едва его узнала».
Нечто вроде усталости заставило ее покинуть возбужденную улицу Сен-Жорж. Так она оказалась на фабричной площадке, совсем рядом с водопадом. В августе река Уиатшуан становилась спокойной, поскольку уровень воды был низким. Пейзаж сильно отличался от современного. Склоны, возвышающиеся над зданиями фабрики, выглядели неопрятно: вместо растительности их устилали спиленные стволы елей. Откуда-то доносился глухой шум. Турбины приводили в движение динамо-машину, вырабатывающую электроэнергию для большого поселка. «Такое ощущение, что здесь не осталось ни одного рабочего, — подумала Киона, чувствуя себя все более усталой. — Как здесь некрасиво! Мне больше нравится нынешний поселок, то есть пейзаж вокруг него. Сейчас выросло столько деревьев!»
Жослин, уложивший дочь на диван в гостиной Маруа, затененной плотными шторами, увидел, как она вздрогнула и коротко выдохнула. Он в ужасе закричал:
— Господи, она умирает, это ее последний вздох!
Андреа и близняшки в испуге перекрестились. Жозефа в доме не было, он ушел звонить доктору в Роберваль.
— Это невозможно, Жосс, она не может умереть! — воскликнула Лора трагическим тоном.
— Но посмотри на нее, она вся бледная и ледяная. Боже, сжалься надо мной, верни мне моего ребенка!
Он рухнул на колени, прижавшись лбом к одной из подушек и сжимая в ладонях руки Кионы. Его плечи затряслись в отчаянных рыданиях.
— Бедный месье Шарден, — вздохнула Андреа Маруа, — что же случилось с Кионой? В таком возрасте не страдают от болезней сердца!
— Что мы об этом знаем? — резко ответила Лора. — У нее может быть врожденный порок сердца, я читала об этом в одном научном журнале. Да, мадам, учиться никогда не поздно! Возможно, мы теряем драгоценное время в ожидании врача. Ее нужно отвезти в больницу. Жосс, ты меня слышишь? Так будет лучше всего. Девочки, бегите к Онезиму, пусть приезжает на своем грузовике или возьмет нашу машину. Ваш дедушка не в состоянии сесть за руль.
Андреа, нагнувшись над безутешным отцом, во второй раз влила немного уксусной воды в рот Кионы и смочила ею же виски девочки.
— На все воля Божья! — повторяла она.
Ощутив кислый вкус, девочка сморщилась. Она закашлялась, заморгав глазами.
— Жосс, она приходит в себя! — закричала Лора. — Приподними ее немного, чтобы она не захлебнулась. Господь всемогущий, спасибо, спасибо!
Лоранс и Мари-Нутта вернулись с порога и склонились над Кионой. С широко открытыми глазами она переводила взгляд с одного на другого. Ее пальцы пытались высвободиться из отцовских рук.
— Доченька моя дорогая… — пробормотал Жослин. — Ты снова с нами?
— Да, папа, — тихо ответила девочка.
Он выпрямился и сел на край дивана, глядя на своего воскресшего ребенка, как на небесного ангела.
— Никогда меня так больше не пугай, — сказал он. — Я уже думал, что потерял тебя.
— Правда? — удивилась она. — А почему?
— Да ты была как мертвая! — ответила Лора. — Скажи нам, что ты видела? Что-нибудь насчет Эрмин? Она серьезно ранена?
— Нет, нет! — возразила Киона. — У меня не было видений, просто я не позавтракала утром. Нужно было срочно идти слушать радио, и по дороге у меня закружилась голова.
— Боже правый! Ты голодна, бедная девочка, — пожалела ее Андреа, бросив осуждающий взгляд в сторону Лоры. — Сейчас я принесу тебе сдобную булку и горячего шоколада. Вам тоже, девочки!
Это относилось к близняшкам: перестав волноваться за Киону, они вежливо кивнули.
— Мы собирались поехать на мессу, — добавила хозяйка дома. — Жозеф отвозит меня туда каждое воскресенье, ведь у нас теперь есть машина.
Они купили ее недавно. Лора раздраженно топнула ногой.
— И правда, у Жо есть машина. Я все время об этом забываю и прошу Онезима возить меня. Значит, вы и сами могли бы отвезти девочку в больницу.
— Да, конечно, — согласилась Андреа без особого энтузиазма.
