Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. В ладонях судьбы
— Овид, пожалуйста, будьте моим другом, моим драгоценным другом, — взмолилась она. — Я дам вам прочесть мои любимые книги, а потом мы поговорим о них. Вы будете приходить к нам на чай или на ужин. Вы так мне нужны!
Он долго смотрел на нее. Без следов макияжа, с молочно-белой кожей, приоткрытыми губами, молодая женщина была потрясающе красива. Она убрала волосы назад, надев повязку из голубой ткани.
— Если я люблю вас так, как утверждаю, — наконец произнес он, — то должен пойти на эту жертву. В конце концов, в Средние века благородные дамы заставляли годами томиться своих верных рыцарей. Во время турниров те имели право нести их флаг только по прошествии нескольких недель. Необходимо было доказать свою отвагу и любовь. Поцелуя они удостаивались лишь через год или два, да и то не всегда…
В этом и состоял особый шарм учителя. Его упоминания о какой-либо книге или старинных французских обычаях не были лишены выразительности и чувства юмора. Эрмина не удержалась от тихого смеха.
— Моя целомудренная дружба вам обеспечена, — подвел он итог, вознагражденный ее улыбкой. — Но я прошу об одной милости: если я буду вас навещать, вы будете петь для меня?
— Я вам это обещаю! — порывисто ответила она.
Эрмина чувствовала себя спасенной, избавленной от соблазна, отныне уверенная, что Овид будет вести себя более благоразумно. Снаружи послышались голоса. Дверь распахнулась, и в коридор ворвался Мукки в брюках для верховой езды и резиновых сапогах. Сзади его подтолкнули близняшки, прижавшиеся друг к другу под одним большим плащом. Шествие завершали Киона и Акали.
— Здравствуйте, мои дорогие! — воскликнула молодая женщина. — А у нас гость. Месье Лафлер.
— Добрый вечер, месье! — вежливо сказал Мукки. — Я вас уже видел у моей бабушки. Вы были вместе с Пьером Тибо, приятелем моего отца.
Овид пожал руку этому рослому мальчику десяти лет, который вполне мог сойти за чистокровного монтанье. Он удивился, не найдя в нем никакого сходства с Эрминой. Лоранс и Мари унаследовали светлые глаза своей матери, а также красивые черты ее лица. Они грациозно его поприветствовали. Киона подошла не спеша, в зеленой вязаной шапочке и с шарфом в тон вокруг шеи. Овид с радостью убедился, что девочка хорошо выглядит и синяки исчезли с ее лица.
— Я рада вас видеть, месье Лафлер, — с улыбкой сказала она. — Сегодня после обеда у нас был урок геометрии и английского языка. Мадемуазель Дамасс поставила мне отличную оценку.
— По какому же предмету?
— По английскому.
— У Кионы хорошие оценки по всем предметам, — вмешался Мукки. — Это самая умная девочка на свете. Мама, я пойду оседлаю Базиля, Киона хочет проехаться верхом.
— Но на улице дождь, — возразила Эрмина. — И довольно холодно.
«Она просто прелесть!» — с отчаянием подумал Овид, восхищенный молодой женщиной, которая казалась беспомощной перед своим сыном. В это время кто-то постучал сзади по его плечу. Он обернулся и увидел Акали, глаза которой радостно блестели.
— Здравствуйте, милый месье! — воскликнула маленькая индианка. — Вы видели дом, где я теперь живу? Он мне очень нравится.
Искренний восторг Акали, ее счастливое возбуждение, чудесная улыбка Кионы — все это утешило учителя в его печали. Он почувствовал себя обновленным, веселым, освобожденным от страсти к замужней женщине.
— Я бы охотно выпил еще чаю, моя дорогая подруга. Я уже успел забыть, насколько общение с детьми делает нас лучше. А ведь я учитель, хотя и безработный, увы!
— Это дело времени, — заверила его Эрмина, которая поняла намек и была этому безмерно рада. — Я открою банку с вареньем из вкуснейшей черники Лак-Сен-Жана. Сегодня утром Мирей испекла бриошь[38] и дала мне половину.
Мукки и Киона убежали на улицу без полдника. Лоранс уселась за маленький столик и принялась рисовать. Она продолжала делать успехи и проводила все свободное время, делая наброски животных или людей. Мари-Нутта предложила Акали сыграть партию в шашки. Девочки очень хорошо ладили между собой.
— Овид, вы сегодня же вечером отправитесь в Сент-Эдвидж? — с беспокойством спросила Эрмина, протягивая ему чашку.
— У меня нет выбора, — со вздохом ответил он. — Жаль. Ваш дом — самый уютный из всех, что я знаю. Вы зажгли лампы, подбросили в печку дров, а варенье просто восхитительно. Здесь настоящий маленький рай, но мне придется его покинуть.
— Мама! — завопила Мари-Нутта. — Месье Лафлер придумал название для нашего дома: мы будем звать его «маленьким раем»!
— Не кричи так, милая, — пожурила ее мать. — Можно сказать то же самое, но гораздо тише. Но я с тобой согласна, мы назовем наше скромное жилище «маленьким раем».
— Потому что я дикарка! — буркнула девочка, обидевшись, что ее отчитали перед гостем.
Овид рассмеялся. Громкий крик, раздавшийся снаружи, прервал его смех. Пять секунд спустя кто-то уже барабанил в дверь.
— Мимина, это Жозеф! Пусть месье Лафлер срочно бежит к нам! У его лошади колики!
Молодой человек бросился на улицу. Там его встретил вымокший до нитки Жозеф Маруа, он был в панике.
— Мне пришлось вывести корову и Шинука из конюшни, — крикнул он. — Ваша лошадь катается по земле, месье! Идемте скорее!
Валь-Жальбер, вечер того же дняСмеркалось. Овид продолжал выгуливать свою лошадь, держа ее за уздечку. Эрмина его сопровождала. Поскольку Мадлен вернулась домой, она оставила на нее детей и приготовление мясного пирога.
— Вашей лошади уже лучше? — спросила Эрмина.
— Надеюсь. У нее урчит в животе — это хороший знак. Мой старший брат хотел разводить лошадей, но смог купить только эту. Отец научил нас, как нужно действовать в случае колик. Прогулка расслабляет кишечник лошади, а главное, не позволяет ей кататься по земле. Ведь животное может пораниться или спровоцировать грыжу.
— Боже мой! Я этого не знала, — ответила она. — Шинуку повезло: у него никогда не было колик.
— Да, на страдания животных всегда тяжело смотреть. Эрмина, вы не обязаны со мной оставаться. Вы можете простудиться.
— Нет, я составлю вам компанию. Я же видела, до какой степени вы встревожились. Так что я хочу быть уверена, что животное больше ничем не рискует и вы спокойно переночуете у Жозефа. Видите, как все хорошо устроилось. Наш сосед приютит вас у себя, а ваша лошадь проведет ночь в стойле в моей конюшне, то есть в постройке, когда-то служившей конюшней Лапуэнтам. Вы только что встретились с Шарлоттой. Она получила в наследство дом, где я сейчас живу. У ее родителей была корова, но они продали ее еще до того, как она отелилась. Отец моей подруги был не очень достойным человеком.
Овид слушал молодую женщину, упиваясь мелодичными интонациями ее голоса и отвлекаясь от своей тревоги.
— Если б вы знали, каким оживленным был Валь-Жальбер, когда мне было десять лет! В школе я написала сочинение, уже после закрытия завода. Я описывала свой городок, людей, водопад — все, что находилось на самой прекрасной в мире земле, рассказывала о хоккейных матчах на катке, расположенном за товарным складом — вон тем высоким зданием… Я тогда получила «отлично», и сестра зачитала мое сочинение в классе. Жозеф и Бетти очень мною гордились.
— Почему они вами гордились? — удивился он.
— О! В ту пору я жила у них. Монахини отдали меня в семью Бетти. Маруа хотели меня удочерить, но этого так и не случилось. К счастью, моя мать нашла меня.
Молодая женщина подняла голову и вгляделась в небо. Дождь закончился, но над холмами висело плотное покрывало облаков. Лошадь фыркнула. Овид остановился и приник ухом к ее животу.
— Скоро можно заводить ее в конюшню, — сказал он. — Ей явно хочется спать. Кризис миновал. Еще один круг, и я буду спокоен.
— В таком случае пойдемте до монастырской школы, — предложила Эрмина. — Моя судьба решилась на этом крыльце.
Она поведала ему свою историю подкидыша, сделав акцент на ее романтичной стороне.
— Сестра Сент-Мадлен обнаружила меня, возвращаясь с товарного склада. Я лежала, завернутая в мех, у меня был сильный жар. Настоятельница уложила меня в свою постель и вызвала кюре, который меня осмотрел. Сестры холили меня и лелеяли, дали мне образование и научили петь. Я им многим обязана.
Молодые люди одинаково задумчивым взглядом смотрели на элегантный фасад монастырской школы, колоколенку, возвышающуюся над крышей, балконы и высокие окна.
— Надеюсь, это великолепное сооружение будет неподвластно времени, — сказал Овид. — И нужно повесить медную табличку на дверь, указав, что здесь началась судьба великой Эрмины Дельбо.
— Вы надо мной подтруниваете! — шутливо возмутилась она. — В наказание я приглашаю вас на ужин.
— Месье Маруа это уже сделал, — ответил молодой человек. — Он обидится.
