Линда Дэвис - Гадюшник
— Ладно, я пришел сюда не за тем, чтобы обсуждать эту Йенсен, — негромко сказал Кесслер. — С курсами сегодня, похоже, творилось что-то очень любопытное. Неплохо бы посплетничать. Как насчет завтрашнего вечера? Скажем, в половине восьмого, у «Марко»?
Эрнотт кивнул в знак согласия.
Сара вернулась домой в половине пятого и сразу позвонила Джейкобу. Через час тот был у нее. Бегло оценив ее сумрачный, подавленный вид, он сел за кухонный стол.
— Насколько я понимаю, тебя разоблачили.
— А как ты узнал?
— Ну, это просто. Вчера вечером мне позвонил приятель и сказал, что с одного из «жучков» сигналов больше не поступает. Разумеется, тому могло быть и вполне невинное объяснение: скажем, уборщица случайно задела за проводок. И, честно говоря, я надеялся на что-то в этом роде… пока не увидел тебя. Так что там произошло?
Сара посмотрела на спокойное, участливое лицо Джейкоба в тайной надежде обнаружить хоть какие-нибудь следы тревоги. С Джейкобом всегда так — по мелочам он чуть не в панику впадает, а когда речь идет о вещах действительно серьезных, хранит полное спокойствие.
— Эрнотт обнаружил «жучки» на работе и у Карлы. Он избил Масами. Лицо у нее — как подушечка для булавок, и сломаны два ребра.
Джейкоб поморщился, как от боли. Сара продолжала:
— Мне надо было убедить Эрнотта, что моя единственная забота — участие в доле. По-моему, мне это удалось. — Сара мрачно улыбнулась. — Итальянцы подняли сегодня курс лиры. Эрнотту об этом сообщили. Через Катанью. И знаешь что? Он явно считает, что мне известно куда больше, чем это есть на самом деле. А иначе почему он открыто назвал это имя? Так и сказал: «Катанья советует скупать лиры». Вот я и накупила лир на пятьдесят миллионов, потом продала и заработала таким образом три миллиона. — Сара пожала плечами. — Можно считать это моими верительными грамотами. По-моему, у Эрнотта исчезли последние сомнения. Вопрос теперь заключается в том, доложит ли он о случившемся номерам Третьему и Четвертому и поверят ли мне они. Раньше я считала, что Третий — это Скарпирато, но теперь вижу, что это не так. Но если продержусь в ИКБ еще какое-то время, наверняка все разузнаю.
За маской хладнокровия в глазах Джейкоба мелькнул испуг.
— Послушай, Сара, эти люди — чистые безумцы. По-моему, тебе пора завязывать со всей этой историей. — Говорил Джейкоб негромко, запинаясь, и было сложно понять: то ли он просто боится за нее и Масами, то ли сердится.
— Ни за что, — упрямо замотала головой Сара. — Ради Масами, и, разумеется, не только. И не волнуйся ты, ради Бога. Эрнотт на крючке. Он считает, что я на его стороне, да и в любом случае я сказала: если со мной что-то случится, пленки окажутся в отделе по борьбе с экономической преступностью. Он побледнел как смерть. Да и верит, верит он мне, с чего же ему выводить меня из игры?
— Не смей даже и шутить так, — сердито сказал Джейкоб.
Какие уж тут шутки, грустно улыбнулась про себя Сара.
Джейкоб почувствовал, как на него наваливается усталость. Он старый человек и давно уже не играет в эти игры. И не думал, что снова придется играть.
— Слушай, Сара, — тяжело вздохнул он, — надеюсь, твой Баррингтон понимает, что происходит, потому что лично я — нет. Как думаешь, он-то что на все это скажет?
Сара задумчиво посмотрела куда-то в сторону.
— А вот сейчас и выясним. — Она перелистнула записную книжку, подняла трубку и набрала номер Баррингтона. — Господин президент, это Сара Йенсен.
— Добрый день, Сара, как дела? — Голос на другом конце провода журчал свободно и даже весело.
— Спасибо, все нормально. Звоню доложиться. Происходит кое-что интересное — и хорошее, и плохое. Я установила подслушивающие устройства на квартире у Карлы Витале и в ИКБ. Эрнотт их обнаружил, вычислил, что это моих рук дело, и налетел на меня как сумасшедший. Я сказала, что пошла на это из боязни. Он, дескать, мог устроить так, чтобы меня выгнали из банка, и, чтобы застраховаться, мне нужно собрать на него какой-нибудь материальчик. И далее: мне все известно про аферу, и я хочу своей доли. Он проглотил этот крючок и запел. Сказал, что информация поступает от Катаньи.
Сара остановилась. На том конце провода тоже наступило молчание. Наконец Баррингтон заговорил.
— Да, действительно интересно, — задумчиво протянул он и тут же добавил уже вполне деловито: — Слушайте, сейчас я опаздываю на совещание, перезвоню попозже.
— Хорошо, буду ждать. — Она повесила трубку, потянулась за сигаретой и посмотрела на Джейкоба. — Боюсь, ты прав. Баррингтон говорит, что сейчас очень занят, позвонит попозже. По-моему, он просто тянет время. Не знает, что сказать. Но если не знает он, тогда кто же?
— Между прочим, — Джейкоб покачал головой, — ты так и не сказала ему, что и сама…
— Действительно. Ну да ладно, с этим успеется.
Энтони Баррингтон задумчиво посмотрел на старинные напольные часы, возвышающиеся в углу кабинета. Похоже, его опасения насчет Сары Йенсен имели-таки основания. Слишком уж она независима, мчится бог весть куда, словно сорвавшаяся с привязи лошадь. А ведь считается, что направляет ее он. Это он задействовал ее в этом деле, хотя, с другой стороны, не следует забывать, что вообще-то инициатива исходила от Бартропа. Это его затея. Вот пусть и расхлебывает. Баррингтон вызвал Этель:
— Соедините меня, пожалуйста, с Джеймсом Бартропом. Есть новости, Бартроп, — сразу же перешел к делу Баррингтон. — Хорошие и плохие. Хорошая заключается в том, что Сара обнаружила источник. Это Катанья. А плохо то, что Мэттью Эрнотт ее вычислил. Каким-то образом, не знаю уж каким, ей удалось убедить его, что нужна ей, по ее собственным словам, лишь «своя доля». И вроде он клюнул. Но я лично в этом не уверен, и мне что-то не по себе. Все это дело принимает какой-то нехороший оборот. Ничего похожего на ту чистую медицинскую операцию, о которой вы говорили. Может, пора призвать на помощь кого-нибудь еще, например, Специальный отдел или, допустим, М15? Ведь в конце концов это в некоторой степени их территория, не правда ли?
Бартроп слушал не перебивая. А когда заговорил, голос его звучал спокойно и непринужденно:
— Знаете ли, господин президент, по-моему, все оборачивается наилучшим образом. Я даже и надеяться на это не смел. На мой взгляд, беспокоиться совершенно не о чем, наоборот, Бога надо благодарить, что послал такую удачу. На лучшее и рассчитывать было трудно. У нашей дамы теперь есть все шансы разоблачить аферу, а там, глядишь, и всю мафию. Она доказала, что умеет действовать четко и хладнокровно. И если ей кажется, что Эрнотт ничего не заподозрил, то так оно, должно быть, и есть. Впрочем, там видно будет. Видите ли, господин президент, сама по себе афера не рассосется, а ведь кончать-то с ней надо, верно? Вопрос, следовательно, состоит в том, кому сподручнее заниматься этим делом? Мы с самого начала решили: нам с вами. И по-моему, ничего не изменилось. Если привлечь кого-то еще, да ту же Пятерку или спецотдел, то все только запутается. Они неизбежно вторгнутся в нашу сферу деятельности. И тогда получится самое худшее: из наших рук дело уплывает, а ответственность все равно ляжет на нас. Можете себе представить, что получится в результате? Конечно, надо подумать и о Саре Йенсен. Теперь уж я полностью беру ее на себя, хотя высовываться не буду. Мне это не с руки — вот так просто взять и обнаружить себя. Да и ей это вряд ли понравится. Нет, лучше всего давайте придерживаться первоначального плана, иначе бедная девочка совсем запутается.
— Все понятно, Бартроп, — тяжело вздохнул Баррингтон, — но не могу сказать, что я в совершенном восторге.
— Вполне разделяю ваши чувства, господин президент, однако же за все приходится платить, абсолютно безупречных решений не бывает. Но я действительно считаю, что мы выбрали наиболее безболезненный путь. Вы должны признать, что на такие результаты и в такие краткие сроки мы и рассчитывать не могли.
— Это верно. — Баррингтон задумчиво посмотрел на оранжерею за окном и на некоторое время погрузился в молчание. — Ладно, давайте продолжать в том же духе. Я по-прежнему буду поддерживать связь с Сарой Йенсен, а вы позаботитесь о прикрытии.
— Непременно.
— Наверное, как-то надо это зафиксировать… — Это была не столько просьба, сколько требование.
— Нечто вроде «конфиденциального обязательства», как говорят в банковских кругах?
— Ну что ж, пусть будет так.
— Через пару дней соответствующая бумага будет у вас.
Бартроп с облегчением повесил трубку, скрестил ноги, взглянул в окно и улыбнулся собственному отражению. Любопытно все складывается. С каждым днем Баррингтон вызывал у него все большие сомнения, а вот Сару Йенсен он невольно зауважал. Ничего не скажешь, повезло с ней; пусть действует немного не по правилам, да и непредсказуема, но, если ее верно направлять, слов нет: бесценное приобретение.
