Мор Йокаи - Золотой человек
И вот Тимея притулилась на скамье рядом с г-жой Зофией; они напоминали няньку и кухарку, которые всю неделю только и делают, что бранятся, придираются друг к другу, а в воскресенье как ни в чем не бывало дружно усаживаются рядом посудачить.
Итак, всего три дня оставалось до свадьбы.
Опасливо озираясь, как бы желая удостовериться, что их никто не подслушивает, Тимея спросила шепотком:
— Матушка Зофия, объясните мне, пожалуйста, что такое свадьба?
Госпожа Зофия втянула голову в плечи и так и затряслась от беззвучного смеха, покосившись на юную девушку своими хитрыми глазками. Она смотрела на нее с таким плутоватым выражением, какое бывает у многоопытной горничной, когда та собирается просветить молоденькую, наивную служанку.
— Ах, Тимея, ты и представить себе не можешь, что это за чудесное, изумительнейшее зрелище — свадьба, — произнесла она напыщенным тоном. — Вот скоро сама убедишься.
— Однажды я хотела хоть одним глазком посмотреть на свадьбу, — искренне призналась девушка. — Я тихонько подкралась к церкви, когда там шло венчание, но увидела только, как жених с невестой подошли к красивому позолоченному комоду.
— Это называется алтарем!
— Тут какой-то злой мальчишка заметил меня да как крикнет: «Пошла вон, басурманка!» — я и убежала.
— Так вот слушай, — затараторила г-жа Зофия, шелуша кукурузу и по зернышку отправляя ее в рот. — Венчание совершается так: из ризницы выходит священник, на голове у него позолоченная скуфья, на плечах — расшитая риза из золотой парчи с пряжкой, в руках — большущая книга с золотыми застежками. Из этой книги он читает красивым голосом нараспев молитвы; жених и невеста опускаются у алтаря на колени, а затем священник спрашивает у них по очереди, любят ли они друг друга.
— И что же они должны отвечать?
— Ну и дурочка! Надо сказать вслух: люблю, дескать, а потом жених, а за ним невеста повторяют вслед за священником клятву, что они до гробовой доски будут любить, никогда не покинут друг друга и разлучить их сможет только смерть. Они клянутся в супружеской верности перед богом отцом, сыном и святым духом, божьей матерью и всеми святыми и кончают словами: «Во веки веков, аминь». И весь хор с клироса повторяет: «Аминь».
Тимея зябко поежилась, мурашки пробежали у нее по спине.
— Затем священник берет с серебряного блюда обручальные кольца и надевает одно на палец жениха, другое — на палец невесты, соединяет их руки и свивает золотой епитрахилью. А в это время хор с клироса поет под звуки органа: «Господи по-ми-и-луй, го-о-с-поди по-ми-и-луй!»
Ах, как чарующе звучали для Тимеи и как глубоко запали ей в душу волшебные мелодичные звуки: «Го-ос-по-ди по-ми-луй!» «Должно быть, эти магические слова благословенья приносят благодать и счастье новобрачным», — думала она.
— После этого жениха и невесту покрывают с головы до пят тяжелым шелковым цветистым покрывалом, — продолжала г-жа Зофия, — два шафера сзади держат над их головами серебряные венцы, а священник благословляет новобрачных.
— Ах!
Госпожа Зофия, видя, как жадно внимает ей Тимея, всячески старалась разжечь воображение девушки рассказом о пышном свадебном обряде, она сообщила все подробности, вплоть до количества свечей, зажигающихся в церкви во время венчанья.
— А тем временем хор продолжает петь «Господи помилуй!». Тут священник берет один из серебряных венцов, протягивает его жениху, чтобы тот поцеловал, и потом только надевает венец ему на голову со словами: «Венчается раб божий такой-то с рабой божьей такой-то…» Затем берет второй серебряный венец и дает поцеловать невесте.
— Ей он тоже надевает венец на голову?
— А как же!
— А ей что он говорит?
— А ей священник говорит нараспев: «Венчается раба божья такая-то с рабом божьим таким-то!..»
— Ох, как красиво! До чего прекрасно!
— Потом дьякон читает молитву за новобрачных, а тем временем священник берет их за руки и три раза обводит вокруг алтаря. Когда с этим обрядом покончено, шаферы снимают с жениха и невесты шелковое покрывало. В церкви во время венчания полным-полно народа. Все любуются молодой четой и перешептываются: «Ах, до чего прелестна невеста! Ну и славная парочка!»
Вся во власти девичьих грез, Тимея, как зачарованная, согласно кивала головой.
А г-жа Зофия, переведя дух, продолжала:
— Затем священник берет золотую чашу с вином и дает выпить жениху и невесте.
— А в чаше настоящее вино? — испуганно спросила Тимея, невольно вспомнив, что Кораном запрещается употреблять вино правоверным мусульманам.
— Конечно, настоящее, а какое же еще? Они должны непременно выпить до дна. А в это время шафера и подруги невесты осыпают молодых пшеничными зернами, сваренными в меду, в знак благословения, чтобы жизнь их была благодатной и счастливой. Ах, венчанье — это чудеснейший обряд и такое красивое зрелище!
Глаза Тимеи сияли, горели каким-то восторженным огнем. Словно обладая даром провидения, она сама пережила этот полный таинственного очарования обряд, в котором есть что-то от религиозной мистерии, — и невольно ощутила трепет.
А г-жа Зофия, кидая себе в рот кукурузные зерна, ехидно посмеивалась в душе над наивной девушкой, и это доставляло ей истинное удовольствие.
Но тут, увы, развлечение было внезапно прервано. В коридоре послышались твердые, чеканные мужские шаги, дверь распахнулась, и вошел г-н Качука.
Ну и переполох вызвало его появление на кухне! Г-жа Зофия не знала, куда деться от стыда. Ведь она была в домашних туфлях, подол у нее был полон початков кукурузы. Какой пассаж! Что скорей прикрыть? Ноги в шлепанцах или кукурузу в подоле? Но еще пуще хозяйки смутилась Тимея, хотя ей нечего было прикрывать.
— Виноват, — непринужденно, словно он был свой человек в доме, сказал г-н Качука. — Парадные двери были заперты, вот и пришлось пройти через кухню.
— Ах, какая незадача! — визгливым голосом ответила хозяйка. — Дочь моя отправилась с визитами к подружкам, прислугу я отпустила в церковь, а дома остались только я да Тимея. Вот мы и решили посидеть на кухне, пока вернутся служанки. Простите, пожалуйста, господин капитан, что вы застали нас в этаком неглиже.
— Ничего, не стесняйтесь, матушка Зофия, — галантно ответил капитан. — Позвольте и мне посидеть с вами на кухне.
— Ох, помилуйте! Этого я не могу допустить! Чтобы вы — на кухне? Да здесь вас даже не на что посадить, господин капитан…
Госпожа Зофия испытывала полное замешательство: вести капитана в гостиную ей не хотелось, так как она была не одета, а отправить с гостем Тимею, чтобы самой переодеться, попросту не решалась, — это казалось ей неприличным. Выход из положения нашел капитан; человек ловкий, находчивый, как все военные, он умел быстро ориентироваться в любой обстановке.
— Прошу вас, матушка Зофия, не церемоньтесь со мной. Я сяду вон на тот жбан. Тут отлично можно усесться.
С этими словами он примостился на жбане против Тимеи.
Оставалось еще затруднение с кукурузой. Но и тут хозяйку также выручил капитан.
— Я вижу, матушка Зофия, вы лакомитесь кукурузой. Да не стесняйтесь, пожалуйста! Это же очень приятно — кукуруза после обеда в воскресный день. Прошу вас, угостите и меня, бросьте вот сюда, в фуражку, несколько початков. Я с удовольствием погрызу ее.
Госпожа Зофия пришла в восторг, увидя, что бравый капитан не брезгует простонародным лакомством и, положив початки прямо в фуражку, с наслаждением грызет их. Этим г-н Качука снискал ее особое расположение.
— Я как раз рассказывала Тимее, — непринужденно заговорила г-жа Зофия, — как совершается в нашей церкви обряд крещения. Уж больно ее заинтересовало это.
При первых же ее словах Тимея чуть было не убежала, испугавшись, что та расскажет всю правду. Но г-жа Зофия недаром была мамашей девушки на выданье. Догадавшись, в каком смятении пребывает Тимея, она сразу же переменила тему разговора.
— Я объясняла ей, что такое крещение и как оно происходит. Вот она и всполошилась. Глядите, дрожит вся! Я сказала, что ее запеленают перед крещением, как грудного младенца, и что ей тоже придется громко плакать. Ну, полно, не бойся, дурочка, все будет совсем не так, я просто пошутила. И вы знаете, пуще всего она испугалась, что ее окунут в купель — прическу, дескать, испортят!
Но тут необходимо сказать несколько слов о прическе Тимеи.
У нее были чудесные волосы, длинные и густые. Аталия ради забавы заставляла свою парикмахершу делать Тимее самые причудливые прически. То она приказывала взбить ей волосы в виде высокой несуразной башни, гладко прилизав их на висках, то соорудить нечто вроде крыльев летучей мыши, то скрутить из кос какое-то подобие бараньих рогов, оставив затылок взлохмаченным. Аталия принуждала бедную девушку носить такие диковинные прически, каких до нее не носил никто на свете. При сооружении их не жалели ни шпилек, ни сеток, ни щипцов для завивки, ни папильоток, ни щеток, ни помады. Все это она проделывала якобы из родственных чувств, заботясь о ее красоте, и бедная девушка даже не подозревала, что замысловатые прически ей очень не идут.
