Роксана Гедеон - Сюзанна и Александр
Он выскользнул из меня, устало лег рядом. Я слышала его прерывистое дыхание. У меня по ногам ползали муравьи, и я поспешила подняться, чтобы оправить платье. Он удержал меня за руку.
— Что случилось? Я был слишком груб?
— Нет, все хорошо, — прошептала я улыбаясь.
Александр привлек меня к себе и так внимательно заглянул в глаза, что я невольно смутилась.
— Впрочем, я же знаю, что вы никогда не признаетесь, даже если действительно все было плохо. Не грустите, дорогая. Я просто слишком хотел вас, поэтому был невнимателен. Простите, если я был груб.
Я убрала соломинку из его волос. Потом наклонилась и поцеловала его — долгим, жарким поцелуем, чувствуя ответное тепло, его язык у себя во рту. Сдавленный стон сорвался с его губ.
— Нет уж, давайте лучше уйдем отсюда, Сюзанна. Иначе я превращусь в пепел.
— Я только хотела сказать вам, что люблю.
— Я тоже вас люблю. Но давайте уйдем, пока еще есть возможность.
Он помог мне подняться, даже отряхнул мне платье. Сейчас, по возвращении, он казался мне даже заботливее, нежнее, влюбленнее, чем раньше. Стыд и тоска охватили меня. «Господи, — подумала я невольно, — как было бы хорошо, если бы я могла наслаждаться всем этим без задних мыслей, без воспоминаний о том, что сделала плохого!»
Мы пошли к дому. Александр прижимал меня к себе, обхватив за талию.
— Есть еще кое-что, что я хочу сделать больше всего на свете.
— Что же? — спросила я.
— Мне хочется увидеть сына.
Близняшки и Эжени, вернувшиеся раньше нас, подняли в доме переполох. Когда мы показались на главной аллее, целая армия лакеев и служанок в фартуках встречала нас на крыльце. Явился встречать хозяина управляющий, даже Люк и тот прибежал из конюшен. Я видела, как медленно выходит из дома восьмидесятилетняя Анна Элоиза. Не было только старого герцога, ему не рекомендовали подниматься с постели. Кроме того, его надо было осторожно подготовить к мысли о возвращении сына.
Александр склонился перед старой герцогиней де Сен-Мегрен, поцеловал ее морщинистую руку. Она потрепала его по щеке и долго разглядывала. Я с удивлением заметила в ее бесцветных глазах слезы.
— Что я вижу, Александр? — спросила она наконец. — Орден святого Людовика? Неужели его величество удостоил вас такой чести?
— Да, мадам, удостоил.
— Я рада, рада за вас… Ваш отец не имел подобного отличия, ваш дед — тоже. Только ваш прадед мог похвастать таким орденом! Надеюсь, вы понимаете, к чему это вас обязывает?
— Теперь передо мной новая цель, — произнес герцог смеясь. — Получить орден святого Духа.
— Это хорошая цель, но не главная. Если уж король так высоко оценил ваши заслуги, вы должны и в дальнейшем подтверждать свою преданность его величеству.
Меня это возмутило. Не выдержав, я едко произнесла:
— Похоже, мадам, вы считаете, что Александр слишком много времени проводит в родном доме. Вы готовы снова отправить его под пули. Какой поразительный пример любви к внуку!
Анна Элоиза разгневанно ударила тростью по ступенькам.
— Александр, научится ли ваша жена когда-нибудь понимать, что такое честь дворянина и долг перед королем?
— Сюзанна хорошо понимает это, мадам, — терпеливо произнес герцог. — И вряд ли ее можно упрекать. Ей просто хочется, чтобы я больше уделял ей внимания. Да и какой женщине не хочется личного счастья?
Анна Элоиза презрительно бросила, не глядя на меня:
— Существуют вещи неизмеримо более благородные, чем личные интересы, за них и следует сражаться. Кто не понимает этого, тот достоин только сожаления.
Она повернулась к внуку и что-то спросила о дальнейших планах принцев. Толпа слуг окружала их. Я знаком подозвала к себе Марианну, приказала принести шампанское, а сама быстро поднялась наверх, в детскую, чтобы найти Филиппа Антуана.
Он забавлялся со своими игрушками, а присматривала за ним Элизабет. За последнюю неделю между нами установились крайне натянутые отношения. Я не могла простить ей того, что она отказалась служить мне лично. Вот и сейчас — едва я вошла, Элизабет сразу напряглась и встала. Лицо у нее стало каменным.
— Мне нужен Филипп, — сказала я резко. — Отец хочет видеть его.
— Сию минуту, мадам.
Наблюдая, как она переодевает ребенка, я вдруг подумала, что неплохо было бы найти предлог как-то удалить Элизабет от Филиппа и найти малышу постоянную няньку, а экономку навсегда отправить к старой герцогине; пусть вместе изливают свою злость на меня.
Александр осторожно взял у меня из рук Филиппа, поцеловал, и я поразилась, до чего нежное выражение было на лице у герцога. Да и держал он сына так осторожно и трепетно, словно боялся причинить ему даже малейшую боль. Филипп, не узнавая отца, беспокойно поглядывал на меня. Я подошла ближе, поднесла пухленькую ручку малыша к губам и, чтобы успокоить его, прошептала:
— Это твой папа, милый. Он любит тебя больше всех на свете.
Филипп настороженно хмурил крохотные светлые брови, и внимательным взглядом голубых глаз разглядывал отца. Александр нежно погладил его белокурую кудрявую головку и снова поцеловал. Малыш улыбнулся.
— Браво, он признал вас! — воскликнула я радостно.
— Да у него уже все зубы есть, — заметил Александр. — Знаете, Сюзанна, ни за что не скажешь, что он родился семимесячным. Он такой крепыш сейчас.
Я со смехом вспомнила:
— Когда он родился, повивальная бабка сказала: «Были бы кости, а мясо нарастет». Так и случилось. Наш Филипп вырастет отменным мужчиной. Да что там говорить: у меня все дети вырастают отменными — красивыми и здоровыми. Ни на кого я не могу пожаловаться.
Александр вполголоса произнес:
— Возможно, нам пора задуматься еще об одном наследнике?
Я впервые слышала, чтобы он высказывал такое желание. Раньше об этом говорила только я.
— Это уж как Господу Богу угодно, — сказала я, поднимаясь на цыпочки и снова целуя малыша Филиппа.
В этот миг явилась Марианна, исполнившая мое приказание. Бутылки с отличным шампанским были откупорены, вино запенилось в бокалах, и подобное угощение получил сегодня каждый обитатель Белых Лип.
— За возвращение господина герцога! — заявила я, поднимая свой бокал.
— За орден святого Людовика, — властно произнесла Анна Элоиза.
— За молодого хозяина Филиппа, — раздался голос с акцентом.
Я обернулась и увидела Гариба.
— Да, да, вы правы! — подхватила я. — За Филиппа!
Все выпили шампанское до дна. Я, сделав несколько глотков, поднесла бокал к губам Филиппа. Малыш, привыкший мне доверять, попробовал, скривился и плюнул. Все расхохотались.
— Не переживай, мой маленький, — проговорила я, успокаивая слегка обиженного сынишку. — Мы ведь пили за тебя. И ты тоже к нам присоединился.
Вскорости явились Поль Алэн и Аврора, напрасно потратившие несколько часов в поисках Александра. Встреча братьев была бурной. Впрочем, я была недовольна таким скорым возвращением деверя, ибо случилось так, как я и предвидела: братья заперлись в герцогской зале и беседовали о чем-то тайном часа два, не меньше, пока я, разгневанная и раздосадованная, не постучала изо всех сил в дверь и не заявила:
— Обед уже ждет вас, господа. И во второй раз я повторять не буду!
Наступил тихий августовский вечер. Разливал золотистый свет изящный светильник у изголовья моей кровати. Освежившись после прохладной душистой ванны, я набросила прозрачный розовый пеньюар, распахнула окна и села к туалетному столику.
Я ждала Александра. Он обещал рассказать мне кое-что важное о Жанно и принце де ла Тремуйле. В ожидании время текло медленно. Сквозь распахнутые окна в спальню лились запахи цветущих левкоев, пурпурных амарантов, желтых ноготков. Я расчесывала серебряной щеткой волосы. Крылья носа у меня трепетали от волнения. Да и как могло быть иначе — целый год прошел с тех пор, как Александр переступал порог моей спальни.
Дверь была не заперта, и герцог вошел очень тихо. Я услышала шаги Александра уже тогда, когда он был совсем рядом. Он осторожно забрал у меня щетку, взял за руку, заставил подняться. Потом медленно повел к постели, уложил и нежно, почти зачарованно поцеловал.
— Вы так красивы, — сказал он.
— Спасибо…
— Вы не устали?
— Может быть, слегка.
— Вы устали, я знаю. Да и я устал. Слишком бурным был этот день. Особенно, конечно, вам досталось: этот обед, дети, угощение прислуги.
Я нетерпеливо напомнила:
— Вы хотели мне что-то сказать о Жане. Я уже месяц не получала от него никаких вестей.
— У меня есть две новости, дорогая. Жан довольно хорошо кончил курс в Итоне.
— Довольно хорошо? — переспросила я. — Должно быть, так же, как и курс в коллеже?
— Гораздо лучше. Он сдал все экзамены. Дед взял для него отпуск на целый год.
