Доналд Робин - Слезы в раю
Он невесело улыбнулся.
- Забавно, не правда ли? Как видишь, я не особенно приятная личность. Если ты хотела найти прекрасного принца, тебе следовало остановить свой выбор на ком-нибудь другом. Когда во мне бушуют страсти, я не владею собой.
- Так же, как и я, - сказала она. - Вот откуда этот страх. Я боюсь... боюсь потерять контроль над собой. Подчиниться другому и потерять себя.
- Это происходит с нами со всеми, - тихо произнес он, с пронзительной нежностью целуя ее закрытые глаза. - А почему ты решила сообщить мне, что ты беременна?
- Потому что мой ребенок - это часть тебя. Ты имеешь право знать о нем. Так же как и он имеет право знать, кто его отец. Но я позвонила тебе, потому что умирала без тебя.
Он кивнул, ласково касаясь губами ее бровей, мягких и шелковистых, как оперение голубки. Это прикосновение пронзило всю ее - от кончиков губ и затылка до бедер.
- Я знаю, любовь моя. Я был счастлив, когда ты позвонила. Я подумал, что наконец смогу заявить о своих правах на тебя и при этом не поступлюсь своей гордостью. Будь проклята моя гордость! А потом я прилетел за тобой, и ты решительно и твердо заявила мне, что не собираешься выходить за меня замуж. - Он поцеловал ее, сначала резко и грубо, а потом с удивительной нежностью. - Я потерял рассудок. Я еще никогда не испытывал такой... такой ярости, такой боли. Я думал только о том, что люблю тебя и безумно хочу тебя, а ты не испытываешь ко мне ничего подобного. Я хотел, чтобы ты узнала такую же боль, какую ты причинила мне. Я был как безумный.
Она вздрогнула, вспомнив, с каким холодным прагматизмом он говорил с ней о своих матримониальных планах.
- Но я любила тебя, - произнесла она, уткнувшись ему в грудь. - Я только никак не могла подумать, что ты любишь меня. Мне казалось, что ты вообще не способен любить. Какие только глупые мысли не приходили мне в голову. Я считала, что, раз ты так чудовищно богат, ты должен отличаться от других... ты совсем другой...
- Но я же человек, Кэндис. И когда мне делают больно, я страдаю.
Она кивнула и смущенно потупила взгляд.
- Да, я хотела сделать тебе больно.
- Ты добилась своего, но ты имела на это полное право. Я пережил самые прекрасные мгновения в своей жизни, но из-за того, что я так испугался себя, я превратил все это в фарс. Поэтому я сам заслужил того, чтобы немного пострадать. - Он снова поцеловал ее, и поцелуй его был таким долгим и сладким, что сердце ее готово было выскочить из груди.
Когда губы их оторвались друг от друга, она прижалась к нему и взволнованно спросила:
- Как ты мог думать, что женщины преследуют тебя только из-за твоих денег? Ты должен знать, что ты самый красивый мужчина из всех, кого я когда-либо встречала. На самом деле я негодовала и возмущалась именно потому, что мне казалось, что ты обладаешь всем - характером, который выделяет тебя из толпы обычных людей, физическим совершенством и огромными богатствами. И как со всем этим ты можешь любить меня? Я не красивее миллионов других женщин, я солгала тебе, я...
- Ты очень красивая, но, даже если бы это было не так, я все равно любил бы тебя. Я не знаю, но, когда я увидел тебя в ресторане, во мне произошло что-то очень важное, что-то необратимое, как будто все клетки в моем организме расположились вдруг в ином порядке. Я словно перешел в какое-то другое состояние. Я был уже другим человеком. С тобой ведь случилось то же самое, правда?
Она кивнула.
- Да, только я думала, что это страх, так как я знала, что постараюсь во что бы то ни стало увидеть Стефани, но мне кажется, что я уже знала, что в этом чувстве заключено что-то гораздо более опасное. Я продолжала твердить себе, что я законченная идиотка. Что бы там ни было, это все равно продлится недолго - в этом я не сомневалась.
- Я тоже так думал, - сказал он мрачно. - Но чем больше я убеждал себя в том, что, как только я овладею тобой, я утолю эту проклятую, не дающую мне покоя страсть, тем отчетливее я осознавал, что обманываю самого себя. Что не оправдывает, но в какой-то степени объясняет мое жестокое обращение с тобой.
Из-за облака показалась луна, заливая сад дивным золотистым светом. Словно в ответ на чей-то призывный клич, в напоенном ночными ароматами воздухе послышалась нежная, как колокольчик, трель птицы тикау, напоминая им о других влюбленных, сердца которых навеки соединились.
Он, вероятно, понял, что она узнала голос птицы, и, тихо смеясь, сказал:
- Когда мы в первый раз услышали эту птичку, я должен был бы знать, что дело близится к развязке и участь моя решена. Проклятая легенда...
- Я думала, что, как все легенды, она лишь поманит мое сердце надеждой, но не позволит мне никогда достичь того, чего я так страстно желала.
Он слегка запрокинул ей голову. Его необыкновенные, непостижимые глаза были чуть прикрыты, и удивительная улыбка смягчала жесткие очертания его губ.
- Какие же мы с тобой дураки!
Она кивнула и задохнулась от счастья и восторга, когда его сильные руки вдруг оторвали ее от земли.
- Милая, я отнесу тебя в постель, - лукаво улыбаясь, сказал он. - Я уверен, что ты очень устала от всех сегодняшних переживаний и тебе нужно отдохнуть.
- А ты? - озабоченно спросила она.
Ногой, обутой в элегантную туфлю, он распахнул дверь в спальню.
- И с меня на сегодня достаточно переживаний. Мне кажется, что часок-другой в постели мне тоже не помешает.
В этот раз они предавались любви медленно и самозабвенно. Они с наслаждением и страстью ласкали друг друга, чувствуя, как какая-то сила отрывает их от грешной земли и стремительно поднимает ввысь. Их спальня стала сейчас центром и сущностью вселенной, заключив в свои стены пространство и время. Казалось, не существует больше ничего. И единственное, что ощущала Кэндис в этот миг, было переполнявшее ее радостное желание близости, сладкой болью пронзившей ее тело, и его ответ, медленный, сдержанный, терпеливый, дико возбуждающий и полностью подвластный ему.
И наконец, когда она забилась в его руках от страсти и восторга, да, только тогда, он тоже отдался своей чувственности, шепча в безумном восторге ее имя и извергая в нее свой экстаз, утоляя ее голод и заставляя ее парить в каком-то другом измерении, где наслаждение уносило ее на своих крыльях, где все ее тело было расплавленный огонь и мед, где рот ее чувствовал только вкус его губ, ноздри - только его запах, а сердце его любовь.
- Мне кажется, - сказал он, когда они проснулись в объятьях друг друга, - что все это похоже на сказку с хорошим концом, которая обычно заканчивается словами "они жили долго и счастливо". Это сказано про нас.
- Может быть...
Она почувствовала, как поднялась его грудь, когда он тихо засмеялся. Она протянула руку и ласково погладила завитки волос у него на груди.
- И не подумай, что я суеверный.
Она довольно захихикала.
- Ну что ты. Ни в коем случае.
- Я благодарю всех богов за то, что они ниспослали мне тебя. Я люблю тебя, Кэндис, - взволнованно произнес он.
Именно это простое признание в любви она так хотела от него услышать. Она приблизила к нему свое лицо и нежно поцеловала в ответ.
- Я тоже люблю тебя.
- Я знаю, - сказал он просто, и этого ей было достаточно. Она знала: что бы ни случилось в будущем, их любовь и доверие друг к другу настолько сильны, что смогут вынести любые испытания. И вынести достойно. Они знают друг друга, и это знание будет поддерживать их всю жизнь. Здесь, в этом уголке совсем неподалеку от рая, когда-то оба они узнали его обратную, темную сторону. Отныне они будут жить в раю, который создадут сами.
