Доналд Робин - Слезы в раю
- Конечно, нет, с чего ты взяла? Если только Тамсын. Она относится к тебе с большой заботой и вниманием. А что, это тебя смущает?
- Мне кажется, да, - тихо ответила она. - Тебя, по-моему, тоже, иначе ты бы сказал об этом Гранту.
Он слегка пожал плечами.
- Нет. Я просто хочу, чтобы вся эта шумиха вокруг нашего брака слегка улеглась, прежде чем тебе придется отвечать на вопросы, связанные с твоей беременностью.
Он на секунду оторвал взгляд от дороги и посмотрел в ее подавленное лицо.
- Что случилось, любовь моя? - ласково спросил он.
Она через силу улыбнулась.
- Мне кажется, мне просто нужно, чтобы ты успокоил меня. Я такая глупая. И еще мне кажется, я должна увидеть своих приемных родителей.
- Ты уверена, что тебе это действительно нужно? - мягко спросил он.
Она кивнула и слегка нахмурилась.
- Да, я столько лет прожила в ненависти к ним. А теперь я бы хотела положить конец всей этой годами копившейся злобе, горечи и боли. Мне ничего не нужно от них, поэтому они больше не смогут причинить мне боль, и, кроме того, мне кажется, моей матери будет интересно узнать, что все сложилось для меня так... ну просто как в сказке!
Еще раньше она рассказывала ему про тот случай, когда матери удалось всучить ей деньги; сейчас, оглядываясь назад, Кэндис вся съежилась, вспоминая себя, юную и самолюбивую, ожесточенную годами предубеждений и отчуждения.
- Я так счастлива теперь, - продолжала она, - что хотела бы, чтобы они знали, что я отчасти понимаю, почему они так повели себя тогда.
- Делай так, как считаешь нужным, - спокойно сказал он.
В каком-то смысле все происшедшее с ней было своеобразным эпилогом ее жизни, когда вновь в один узел связывались все некогда оборванные нити ее судьбы. Она освободилась от смятения и боли, что угнетали ее душу, и впервые за много лет могла наслаждаться радостным ощущением своего счастья.
Уже опустились сумерки, мерцающие и искрящиеся, когда, взяв ее на руки, он донес ее от машины до порога маленького дома, стоящего высоко в горах. На этот раз его лицо было открытым и спокойным и невольно излучало то счастье, которое она ему подарила.
Нежно прижимая ее к себе, он осторожно опустил ее на землю и поцеловал.
- Вот мы и дома. Добро пожаловать, любовь моя.
Как сладко ей было слышать эти слова. В них звучали и обещание счастья, и преданность. Они вместе прошли в гостиную. По всему было видно, что кто-то заботливо приготовил все в доме к их приезду; в воздухе был разлит благоухающий аромат гардений, на столе в серебряном ведерке со льдом стояло шампанское и два высоких фужера.
По-прежнему одетая в свое словно сотканное из лунных лучей платье и с жемчужным ожерельем на шее, Кэндис подошла к огромному открытому окну и взглянула на два маленьких пруда. Водяные лилии закрывали свои чашечки, и их бледные лепестки словно островки негаснущей надежды сияли в темноте. Странное чувство, какая-то смесь волнения и грусти, охватило ее в эту минуту.
Это от усталости, сказала она себе, слегка дотрагиваясь до своего живота. Она кожей почувствовала, что сзади подошел Сол, но не повернулась.
- Ты выглядишь грустной, - тихо произнес он.
Она слегка вздрогнула. В эту минуту она ожидала услышать от него что-то совсем другое.
- У меня такое чувство... - сказала она и слегка затаила дыхание, словно я стою на краю пропасти и мне некуда больше отступать...
- Но почему?
Она никогда не думала, что кому-то расскажет об этом, даже ему, которого она полюбила всем своим существом, всем сердцем, но слова рвались из нее, словно послушные чьей-то чужой воле.
- Мысль о том, что я могу любить, хотеть кого-то, приводила меня в ужас. Я выросла, уверенная в том, что любовь - это кратчайший путь к тому, чтобы полностью потерять контроль над собой.
Она наконец повернулась к нему и взглянула в его красивое, бесстрастное лицо.
- Я боюсь, Сол.
- Что, позволив себе полюбить, ты так же погубишь себя, как и твои родители?
Она кивнула.
- Я боюсь, - шепотом повторила она.
Резкие черты его лица вдруг стали напряженными.
- Я тоже. Неужели ты думаешь, я хотел тебя полюбить? Ты могла оказаться террористкой или просто дешевой заговорщицей, но еще до того, как я узнал о том, что это не так, страсть к тебе уже захватила меня. Я подумал, о Боже, ведь ты влюбился в нее, дурак, и я ненавидел себя за это. Ну как меня угораздило влюбиться в такую, как ты, в эти мерцающие тайной глаза?
Кэндис обвила его талию руками, сильно сжала и подняла к нему свое встревоженное лицо. Он весь напрягся, но почти сразу жесткое выражение сменилось нежностью, и он властно взял ее за подбородок.
- Ты была такой сладкой и спелой, как прекрасный плод, твой алый рот пламенел, а янтарные волосы были похожи на шелк. Ты смотрела на меня словно в каком-то испуге, и все мое тело изнывало от желания овладеть тобой. Я был в ужасе и намеренно заставлял себя думать о тебе самое плохое. Я хотел, чтобы ты оказалась злонамеренной и порочной, чтобы я мог заставить тебя страдать, потому что я все больше влюблялся в тебя.
Ее руки сильнее обняли его.
- Я всячески проигрывал в голове план, как заточу тебя здесь и, воспользовавшись простым законом притяжения полов, заманю тебя в постель и утолю свой голод настолько, что весь твой вид будет мне противен. Но оказалось, что ты совсем неопытна: ведь даже закоренелый преступник не может краснеть по заказу. Я сказал себе, что даже у террористов есть моральный кодекс, и часто довольно жесткий, что безопасность Стефани превыше всего, чтобы защитить ее, оправданны любые средства.
Он прижался щекой к ее волосам, и глаза его потемнели.
- Но я понял, что не смогу так просто взять тебя, не проявляя к тебе уважения и заботы.
- Мне кажется, ты все это проявил как раз тогда, когда вышвыривал меня отсюда. После ночи нашей любви, - тихо сказала она.
Гримаса презрения к самому себе исказила его лицо.
- Я не мог поверить, что все это происходит со мной. У меня были и другие женщины, правда не так много, как об этом писали в газетах, и, хотя мне было хорошо с ними в постели, это не могло сравниться с тем взрывом чувств, который пережили мы. Твое шелковистое тело горело как в огне, откликалось на каждое мое прикосновение; оно было податливым, страстным и щедрым, и я понял, что я пропал. Но ты вдобавок оказалась еще и сестрой Стефани, вот почему ты согласилась поехать со мной, прийти ко мне в дом, вот почему ты улыбалась мне и заставляла смеяться меня все только потому, что ты хотела увидеть Стефани. Мои мысли были в полном смятении.
Он замолчал и поцеловал ее так властно и с такой страстью, что она радостно уступила его ненасытному, жадному рту.
- Я уже тогда знала, что люблю тебя, - прошептала она, оторвавшись от его губ. - Я тоже была в полном смятении - ты держался так холодно, так сдержанно, а потом мы любили друг друга, и это было так, словно мы сгорали на костре нашей страсти. Мы уже не владели собой. И тогда всплыли все мои дурацкие комплексы. Но почему ты предложил мне деньги?
Губы его скривились в презрительной усмешке.
- Мне удалось убедить себя, что ты спала со мной только для того, чтобы снова увидеть Стефани.
- Несколько странный способ для того, чтобы продлить знакомство, ты не находишь? - Голос ее звучал очень сухо, и он невольно засмеялся.
- Любовь моя, но к тому времени я уже знал, что значит лежать в твоих объятиях, владеть твоим ласковым, манящим к себе телом и сгорать в нем от дикой, ненасытной страсти. Да, то, как я повел себя потом, было действительно чудовищно! Я предложил тебе деньги, и ты швырнула их мне в лицо. Признаться, это был тот ответ, на который я в глубине души надеялся.
- Тогда почему?..
Он снова криво ухмыльнулся.
- Я же говорю тебе, что я ничего не соображал. Обладать тобой было для меня все равно что найти чашу Грааля, прикоснуться к радуге, оказаться в раю; это было то, что я хотел и не надеялся найти, но меня мучили угрызения совести. Ты оказалась девушкой, и, хотя мысль о том, что брак - это единственное возможное для нас решение, еще не посетила меня тогда, я стал придумывать разные способы, которыми я смог бы навечно приковать тебя к себе. Но мне было нужно время подумать, время, чтобы побыть одному, чтобы не ощущать в крови этого бушующего пожара, который вспыхивал всякий раз, как только я смотрел на тебя. И мне кажется, тебе это было тоже необходимо. Я прав?
Она нехотя кивнула, и глаза ее подернулись влажной пеленой, когда она вспомнила бесконечные дни и недели, проведенные вдали от него.
- Да, но как же мне тебя не хватало, как я скучала по тебе. Мне хотелось умереть.
- Я понимаю, - сказал он. Рот его мучительно изогнулся, и она вдруг поймала в его взгляде отблеск того адского огня. - Поверь, я не хотел так легко сдаваться. Я смотрел на самых красивых женщин мира, но не хотел ни одной из них. Когда я понял, что пройдет какое-то время и я сдамся и приползу к тебе, готовый молить о прощении, это было горькое открытие.
