Наталия Рощина - Обмануть себя
Андрей знал, что поступает неправильно. Знал потому, что с детства мать учила его: не укради. А он замахнулся, но не на чужой кошелек или драгоценности, на более важное, незыблемое. Это наверняка карается строже — он понял, что не может больше скрывать свои чувства к Вале. Решение признаться ей в этом пришло совсем недавно, хотя все относительно: Закревский созревал больше месяца. Сначала он просто носил чувство в себе, не собираясь ни единым словом даже обмолвиться об этом. Одна-единственная фраза, оброненная сгоряча матери, и только. Какие у него могут быть шансы? Зачем думать о том, что безраздельно принадлежит Белову, красавцу, везунчику Белову. Но в какой-то момент Андрей понял, что стоит попытать счастья. Чем больше он общался с Валей, приглядывался к ней, тем больше чувствовал ее душевную пустоту. Хотя она всячески сводила их общение к деловым разговорам, не любила говорить о себе.
— В моей жизни нет ничего интересного, поверь. Рядовая судьба девушки из провинции, которая, быть может, занимает не свое место. В этом легче признаться, чем что-то реально изменить, — эта фраза, оброненная в самом начале их знакомства, заставила Андрея по-другому смотреть на жену своего товарища. Сама того не желая, она призналась в том, что перемены возможны, только нужно явственно увидеть их неизбежность. С тех пор Андрей разрешил себе не только мечтать, но и надеяться.
На выставке она была одновременно счастливой и несчастной, такой незащищенной, вопросительно заглядывавшей в глаза Вадиму. Тогда-то Андрей снова убедился, что у них не все в порядке. Зная взрывную, не вписывающуюся ни в какие правила натуру Белова, можно было догадаться, что женщине, идущей с ним рядом, было несладко. Она так молода и, кажется, не осознает, насколько прекрасна. Он откроет ей саму себя, настоящую, потерянную в той жизни, которая убивает в ней все лучшее.
Андрей мечтал именно о такой женщине. Он влюбился в нее с первого взгляда. И пусть не говорят, что такого не может быть. С ним вот случилось — какие еще нужны доказательства? И какая это адская мука, грезить о той, которая каждое утро просыпается в постели твоего друга, дарит ему свою любовь. А ведь Вадим наверняка не знает, что с этим богатством делать. Он — баловень, воспринимающий заботу, внимание как нечто само собою разумеющееся. Оно должно быть и все, несмотря на то, что он не прикладывает к этому никаких усилий. Ведь не прикладывает — Андрей был уверен, что не ошибается. Слишком часто грустны ее глаза, натянута дежурная улыбка. Она сияет, но зачастую этот теплый, искрящийся свет едва теплится, едва заметен. Он едва выживает, задавленный холодом, равнодушием любимого человека. Это ведь пытка, самая настоящая! Андрей не мог позволить, чтобы эта женщина незаслуженно страдала. Она не получает и сотой доли того, на что вполне обоснованно может рассчитывать. Он должен дать ей понять, что она заслуживает гораздо большего.
Закревский придумал повод для встречи: якобы необходимо обсудить детали предстоящей поездки в столицу и кое-какие мелочи. «Мелочи» содержали в себе его признание в любви, признание, которое обжигало, рвалось изнутри. Конечно, Валя согласилась встретиться сразу. Все, что было связано с ее картинами, притягивало женщину магнитом. Хотя, слушая неуверенный голос Андрея по телефону, она чувствовала, что дело не только в ее работах. Она догадывалась, что в разговоре будет как бы официальная и неофициальная часть.
«Пусть так, я могу позволить себе посидеть в кафе или в ресторане с хорошим человеком. Конечно могу!» — Валя не долго уговаривала себя. Встречу Андрей назначил в небольшом ресторанчике в центре Горинска. Она ни разу не была там. Она вообще не любила всех этих посиделок, но на этот раз перспектива провести время именно в уютном полумраке небольшого ресторана радовала Валю. Она не узнавала себя, когда так спокойно готовилась к встрече, которую свободно можно было назвать свиданием. Ей было немного смешно, когда она дотошно рассматривала себя в зеркале перед выходом. Димка многозначительно поднял вверх большой палец.
— Ну, если тебе понравилось, значит, все в полном порядке! — улыбнулась Валя, потрепав мальчика за волосы. Она собиралась отвезти сына к родителям Вадима. Галина Матвеевна всегда была рада видеть внука, а Петр Петрович предвкушал шумный, веселый вечер с этим непоседой.
Вадиму Валя решила оставить записку, хотя могла позвонить на работу и сама обо всем сказать. Ей не хотелось услышать недовольный голос мужа. Это наверняка будет потом, так пусть «счастливые» минуты подобия ревности отодвинутся подальше, как раз к моменту ее прихода. От сознания того, что она впервые поступает с Беловым не как с идолом, Валентина почувствовала необыкновенный прилив энергии, настроения. С лица сошла постоянная задумчивость — молодая женщина шла навстречу забытой романтике. Она постаралась на эти несколько часов выбросить из головы домашние заботы, ворчание Вадима, удивленные глаза Галины Матвеевны, увидевшей невестку при полном параде, просьбы Димки не задерживаться и забрать его не поздно. Все это оставалось там, за порогом маленького ресторанчика, куда Валя забежала, взволнованно поглядывая на часы. Немного не рассчитав с транспортом, она опоздала к назначенному часу. В вестибюле она бросила последний взгляд на свое отражение в огромном овальном зеркале, обворожительно улыбнулась швейцару. Она так не любила опаздывать.
Пятнадцать минут, которые Андрей ждал ее, сидя за маленьким столиком у окна, показались ему вечностью. Ждать и догонять — два самых изматывающих занятия, когда от тебя мало что зависит. Закревский собирался нервно прикурить очередную сигарету, когда на пороге появилась Валя. После приветственных слов официант тут же показал ей столик. Андрей поднялся, облегченно выдохнув.
— Здравствуй. Я боялся, что ты передумала, — улыбаясь, сказал он.
— Извини, терпеть не могу опаздывать, — Валя села на предложенный стул. Быстрым движением провела рукой по гладко уложенным волосам, расстегнула пиджак. — Отвыкла от выходов из дома.
— Отвыкла от свиданий? — хитро сощурился Андрей.
— Деловых встреч?
— Можно и так. Я не стал делать заказ без тебя. Я не знаю, что ты любишь, — Андрей протянул ей меню и увидел, как грустная улыбка скользнула по лицу женщины. — Я сказал что-то не то?
— Нет, просто меня никто не спрашивал, что я люблю. У меня нет определенных пристрастий ни в еде, ни в одежде. Я разочаровываю тебя?
— Отнюдь.
— Тогда давай полагаться на твой вкус.
— Хорошо. Сегодня пятница. День не рыбный, но я предлагаю дары моря. Идет?
— Согласна, — Валя нетерпеливо заерзала на стуле. — По правде говоря, я сегодня так заработалась, что с самого утра кроме чашки кофе у меня во рту ничего не было.
— Вот это мне нравится!
Когда официант поставил на их столик все заказанное, Валя развела руками.
— Какая красота. Эти омары — что-то невероятное. А что вот это?
— Фирменное блюдо: перепелиные яйца, фаршированные красной и черной икрой. Называется «Гнездо». Посмотри, вот зелень, вот и оно из картофеля-фри, сплетенное так мастерски.
— Красиво, даже жалко есть.
— Рад, что тебе понравилось. А есть мы все это будем. По Павлову — не только вкусно, но и красиво. Помнишь, в школе проходили?
— Помню, — Валя смотрела на Закревского, чувствуя, что нет никакой скованности. Она словно очень давно знала этого человека. Он тоже вел себя свободнее обычного и от этого выглядел намного привлекательнее.
— Приступим, — Андрей разлил по бокалам белое вино. — Как у тебя со временем?
— Почему ты спрашиваешь?
— Хочу продлить удовольствие: сначала просто вкусить еду, а потом — деловые разговоры.
— Мы сможем все это сочетать.
— Легко, — подняв бокал, Андрей пристально посмотрел Вале в глаза. — За тебя, за твой успех. За удачу! За «Вечность», в которой хотелось летать, парить вместе с твоими облаками.
— Спасибо.
— Кстати, почему ты назвала эти работы именно так?
— Небо — оно будет всегда, — улыбнувшись, ответила Валя.
Они едва притронулись к вину. Отдавая должное отменной кухне, поддерживали непринужденный разговор. Андрей не хотел ни о деле говорить, ни о своих чувствах. Он боялся спугнуть ту удивительную атмосферу, которая царила за столом.
— И все-таки давай сочетать приятное с необходимым. Хотя разговор о столице, кажется, не сможет испортить нам аппетит, — заметила Валя.
— Хорошо. Ты не возражаешь, если я закурю?
— Кури.
— Я знаю, ты не любишь запаха табака.
— Да, когда он — единственное, что делает мужчину мужчиной, — отводя взгляд, ответила Валя. Быстро осмотрелась по сторонам. — Хотя, наверное, я не права. Вон сколько женщин с сигаретой. Одним словом, кури, пожалуйста.
— Ты так интересно говоришь. — Закревский покрутил сигарету в пальцах, разминая ее, но положил обратно в пачку. Валя подняла брови, а он молча поджал губы. Мол, вот так-то будет лучше.
