Мэриан Кайз - Не горюй !
Когда я вела себя как антихрист, Кейт в клинику возили мама и папа.
Бог мой, передать не могу, как мне теперь было стыдно!
Как могла я так небрежно относиться к своему замечательному ребенку?! Меня утешало только одно: ни один мужчина не сможет расстроить меня так, как Джеймс.
Кейт прошла свою проверку первой.
Сестра оказалась рыжей красоткой из Галуэй.
Почему медсестры всегда хорошенькие и сексуальные?
Уверена, что существует старая легенда, которая объясняет это непонятное явление.
Давным-давно жило племя женщин, каждая из которых была невероятно красива. Мужчины умирали от страсти к ним, и все остальные женщины чувствовали себя униженными. Рушились счастливые семьи, когда женатые мужики влюблялись в этих красоток.
Женщины из других, некрасивых племен кончали жизнь самоубийством, потому что не могли соперничать с этими сиренами.
Надо было что-то делать.
Вот господь и распорядился, чтобы все хорошенькие женщины стали медицинскими сестрами и носили ужасные туфли на шнуровке и отвратительные халаты, в которых зад выглядел огромным. Таким образом их привлекательность сильно уменьшилась.
И по сей день симпатичные женщины должны идти в медсестры, чтобы их красота скрывалась под ужасной спецодеждой.
Хотя как моя история согласуется с супермоделями и их потрясающими туалетами, я объяснить не могу.
Ладно, проехали.
Сестра плотно закрыла за нами дверь, но рев в приемной все равно был слышен, прерываемый время от времени жалобным вскриком:
- Хоть на пять минут, о большем я и не мечтаю!
- Вас этот гвалт с ума не сводит? - с любопытством спросила я сестру.
- Нет, что вы, - сказала она. - Я уже давно ничего и не слышу.
Она начала осматривать Кейт.
Моя умная дочка даже не плакала.
Я ею очень гордилась.
Мне хотелось открыть дверь в приемную и сказать всем орушим детям:
- Смотрите, вот как надо себя вести!
Я смотрела, как сестра проверяет основные реакции Кейт.
Все было в норме.
- Она хорошо поправляется, - сказала сестра.
- Спасибо, - просияла я.
- Идеально здоровый ребенок, - улыбнулась медсестра.
- Спасибо, - еще раз поблагодарила я.
Я открыла дверь, и меня едва не опрокинула новая волна визга и рева. Мы с трудом пробились сквозь толпу красномордых и вопящих детей. Насколько я смогла понять, часть из них пришла делать прививки и вносила свою лепту в общий крик и гам. Когда я со вздохом облегчения закрыла за собой дверь, последнее, что я услышала, было жалобное стенание:
- Хоть три минуты! Я согласна на три...
Нам пришлось подождать моей очереди к врачу.
Я пролистала журнал "Уоменз Оун", датированный примерно началом столетия (кринолины этой осенью явно не в моде). Кейт немного поспала. Такая славная девочка!
Наконец вызвали меня, и я вошла в кабинет.
Доктор Китинг оказался милым старичком - серый костюм, седые волосы, приятные манеры.
- Привет! Ага, значит, это Клэр и ее дочка Кэтрин, - сказал он, прочитав историю болезни, лежащую на столе. - Идите сюда и садитесь.
Через несколько секунд он поднял глаза и, не обнаружив меня на стуле напротив, с беспокойством оглядел кабинет, удивляясь, куда это я подевалась.
Я поставила корзинку с Кейт на пол и оказалась в гинекологическом кресле со снятыми трусиками с такой скоростью, что у него, очевидно, закружилась голова.
Старые привычки живучи. В следующий раз, когда мне придется идти к врачу - неважно, по какому поводу: из-за боли в ухе или сломанной кисти, мне с трудом придется сдерживать себя, чтобы не снять трусы и не начать оглядываться в поисках знакомого кресла.
Доктор произвел все необходимые манипуляции с помощью моей старой подруги - смазанной вазелином перчагки.
Извините за отвратительные подробности.
Честно, я вам очень сочувствую.
А ведь было время, когда я чуть не падала в обморок при одной мысли, что мне надо сдать мазок на анализ. Теперь же, после беременности и родов, я спокойно перенесу операцию по удалению матки под местным наркозом, причем буду жизнерадостно обсуждать с хирургом последнюю передачу по телевизору.
Но я забыла, что не у всех такой богатый опыт, как у меня.
- У вас все прекрасно зажило, - возвестил доктор с таким видом, будто это небывалое достижение.
- Спасибо, - ответила я, улыбаясь ему между своих задранных ног.
- Да, никаких осложнений, - продолжил он. - Кровотечения больше нет?
(Извините, я скоро закончу.)
- Да, кончилось неделю назад, - сообщила я.
- И швы прекрасно зарубцевались, - сказал он, продолжая что-то щупать и дергать.
- Спасибо, - снова улыбнулась я.
- Все, можете слезать, - сказал он, и я мгновенно соскочила с кресла.
- Все остальное в порядке? - спросил он, когда я оделась.
- Прекрасно, - ответила я. - Замечательно! - И внезапно выпалила: - А когда я снова смогу заниматься сексом?
(Зачем я об этом спросила?)
- Ну, шесть недель прошли, так что когда пожелаете, - расщедрился он. Можете начать хоть сейчас.
Он откинул голову и громко захохотал, потом неожиданно смолк. Наверное, ему привиделось заседание медицинского совета и предложение его уволить.
- Гм, - откашлялся он, успокаиваясь. - В любое время.
- Будет больно? - с беспокойством спросила я.
- Вначале может наблюдаться некоторый дискомфорт, но больно наверняка не будет. Попросите вашего мужа быть поосторожнее.
- Моего мужа? - удивленно спросила я.
Мужа я и в мыслях не держала.
- Да, своего мужа, - подтвердил он тоже с некоторым удивлением. - Вы ведь замужем, миссис... да, миссис Уебстер, - сказал он, снова заглянув в записи.
- Да, конечно, - покраснела я. - Но это я так, вообще интересуюсь. Я пока не планировала с кем-то пере-спать.
Мне казалось, если я скажу "переспать" вместо "заняться сексом", то это как-то смягчит неловкую ситуацию, в которую я вляпалась.
- Вот как?.. - отозвался он.
Молчание. Изумление доктора Китинга тяжело повисло в воздухе.
"Пора делать ноги", - решила я.
- Пошли, Кейт!
И мы поехали домой.
- Ну, как все прошло? - спросила мама, открывшая нам дверь.
- Прекрасно, - ответила я. - Сестра сказала, что Кейт хорошо набирает вес.
- А как дела у тебя? - спросила она.
- Судя по всему, лучше некуда, - ответила я. - Я в прекрасном состоянии. Могу гордиться своим влагалищем.
Мама с неудовольствием взглянула на меня.
- Совсем не обязательно быть вульгарной, - заметила она.
- Я вовсе не вульгарна, - возразила я.
Бог мой, уж если бы я взялась быть вульгарной, она бы узнала все подробности моего визита к доктору Китингу!
- Пойдем попьем чаю, - предложила мама, - а то скоро по телевизору "Соседи" начнутся.
- Мне никто не звонил? - спросила я с напускным безразличием, направляясь за ней в кухню.
- Нет.
- Понятно.
- А что, ты ждешь от кого-то звонка? - спросила она, присматриваясь ко мне.
- Да нет, - сказала я, ставя корзинку с Кейт на кухонный стол.
- Тогда почему ты спрашиваешь? - Тон напомнил мне, что, как бы глупо она себя ни вела иногда, дурой моя мать не была, это точно.
- И убери ребенка со стола, - велела она, шлепая меня по руке кухонным полотенцем. - Здесь люди едят.
- Она абсолютно чистая! - возмутилась я.
Я пила чай и думала: "Значит, Адам мне не позвонил".
Может быть, он все еще на меня сердится?
Кто знает, возможно, он вообще мне никогда больше не позвонит.
И винить его в этом трудно: ведь я вела себя как психопатка, спорила с ним без остановки.
И я не знаю номера его телефона, так что сама позвонить не могу.
Так что скорее всего это конец.
Роман, который не состоялся.
Страсть, не приведшая ни к чему.
Друзья по духу, разделенные обстоятельствами.
Любовники, которые любят друг друга издалека...
"Но ведь день еще только начался, - сказала я себе. - Дай ему время".
Но он не позвонил.
Я бродила вокруг телефона, тосковала и раздражалась. Я не хотела ничем заниматься. Я даже не могла читать. Кейт плакала и вертелась, но у меня не хватало терпения ее успокоить.
Я без всякого желания просмотрела несколько сериалов вместе с мамой, поскольку не сумела придумагь убедительной причины, чтобы отказаться. К тому же я решила, что лучше смотреть третьесортную мыльную оперу, чем ввязываться в очередной разговор с мамой по поводу того, как повлияло мое университетское образование на мою самооценку.
К тому же она чувствовала, что я почему-то переживаю.
- Ты какая-то мрачная, - заметила она.
- Ничего подобного! - огрызнулась я.
- Прости, - сказала она. - Видит бог, тебе приходится нелегко.
Что ж, тут с ней трудно было спорить. Но она, по-видимому, имела в виду ситуацию с Джеймсом, а не мои страдания по поводу отсутствия оной с Адамом.
- Это ты извини, - сказала я, чувствуя себя последней негодяйкой из-за того, что сорвалась.
