Анжела Тайхом - Пути любви
Она вдруг икнула, и в испуге зажав рот рукой, отвернулась от него.
- Гейл, ответь мне! Тебе больно?
Она отрицательно замотала головой:
- Уйди-и! Ик... Ради Бога, ик... уйди! Ик... Уу-у-у...
- Хватит рыдать! Успокойся, это нормальная человеческая реакция... - В его голосе послышись искорки смеха, и она еще пуще сжалась, стыдясь своей икоты. - Ну, все, хватит!
Он притянул ее к себе, и поцеловал в лоб.
- Все будет хорошо, слышишь? Сейчас мы тебя помоем, причешем, напоим... и ты придешь в норму. Да, моя девочка?
Стараясь не причинять ей боли, он аккуратно раздел ее, а потом положил в теплую ванну. Вода приятно сомкнула вокруг ее разбитого тела свои объятья и Гейл прикрыла глаза...
Ей пришлось подождать, пока нагреется вода и за это время, она уже успела успокоиться. Икота прошла.
Как она и не протестовала, но Джослин твердо решил послужить ей сегодня вместо горничной, так что ей пришлось смириться и с этим. Но почему-то, теперь ей уже не было стыдно оказаться перед ним голышом. В конце концов, он действительно все уже видел, а уж после того, как они перед ним икала и подавно!
Мягкой льняной тряпкой, он осторожно смывал грязь с ее разбитого лица. Гейл оставалось только морщиться и чуть постанывать от боли. При каждом стоне, лицо Джоса приобретало такой мученический вид, словно он своими движениями убивал ее, что Гейл уже больше притворялась, и с некоторым любопытством наблюдала на неожиданной реакцией своего странного мужа.
Вымыв ее с головы до ног, тот осторожно отнес ее на кровать и начал вытирать ее мокрое тело.
Полу прикрытыми глазами, Гейл наблюдала за тем, как Джос вытирает ее волосы. Он делал это старательно, но не ловко. Сам он был, чуть более чище, чем она сама была до купания. Но даже с растрепанными волосами в грязной белой рубашке, он по-прежнему напоминал золотистого бога.
Закончив с волосами, он принялся за ее плечи и руки, уделив особое внимание ладоням, а затем, с непроницаемым видом обтер ей грудь, талию и ноги.
Но в тот момент, как он начал вытирать внутреннею поверхность ее ног, состояние Гейл изменилось. Расслабленное до этого тело скрутила такая сильная волна желания, что Гейл непроизвольно вздрогнула и по ее телу пошли приятные мурашки, заставившие отвердеть ее соски.
Джослин, только что закончивший с ее ногами, и теперь внимательно оглядывавший ее тело, в поисках еще каких-нибудь ушибов, вдруг удивленно застыл, наблюдая за тем, как по ее телу прошла сладкая судорога.
Медленно, так медленно, что хотелось взвыть, он скользнул взглядом по всему ее обнаженному телу, а потом посмотрел ей в глаза. Томная, обольстительная улыбка украсила его губы. Его горячие руки, обхватили ее лодыжки и ласкающими движениями, начали подниматься вверх...
Гейл задержала дыхание, а Джослин понимающе улыбнулся. Он всегда наблюдал за ее реакцией на его ласки, только на сей раз, это ее не смутило, а лишь усилило ее возбуждение.
Раздвинув ее ноги, и очутившись между ее обнаженными бедрами, он навис над ней, опуская свою голову к ее груди. Но Гейл, обхватила его голову обоими руками и притянула к своему рту.
Ее изголодавшиеся по поцелуям губы, с силой впились в его рот, раздвигая его языком. Джос моментально ответил ей, придвинувшись ближе и подсунув руки ей под ягодицы. Обхватив их, он перевернулся на спину, захватив с собою и Гейл, при этом, она оказалась лежащей на нем сверху, плотно обвивая его бедра своими ногами.
Не отрываясь от его рта, ее руки лихорадочно сдирали на нем рубашку. Он же, гладил ее ягодицы и спину, а его язык, дразняще то входил, то ускользал из ее рта.
Джос вновь перевернулся, подмяв ее под себя, и оторвавшись от ее рта, поцеловал вздымающиеся груди. Вначале одну, затем вторую... и вдруг отстранился. Гейл протестующе пискнула, но он лишь ухмыльнувшись, начал медленно снимать с себя ботинки и брюки.
Она еле удерживала себя от того, чтобы в нетерпении, как маленький ребенок, не забить руками и ногами по кровати, требуя вернуть свою "игрушку" обратно. Ее кожа пылала, ее тело жаждало его прикосновений, а он все медлил и медлил, своими неторопливыми движениями сводя ее с ума.
Но едва он выпрямился во всю длину своего великолепного, обнаженного тела, как ей задохнулась от восхищения. В горле образовался дурацкий комок.
Он был прекрасен! Самый красивый человек на свете, при виде которого, все внутри сжимается в тугой узел. Высокий, гладкий, с приятными выпуклостями и впадинками, обозначающими натренированные мускулы... и с легкой полуулыбкой на лице, он направился к ней!
Их тела вновь сплелись, склеились между собой. В порыве страсти, Гейл закинула свои ноги на бедра Джоса и сильно обвила их. Его разбухший от желания член, коснулся ее повлажневшего естества, слегка вторгшись в него, но, не доходя до конца. От подобной пытки, Гейл вновь застонала, пытаясь сильнее двигать бедрами, чтобы почувствовать его еще больше. Но он вновь дразняще остановился, доводя ее до безумства. Гейл стукнула его по плечу, но он лишь рассмеялся.
- Нет, попроси меня...
- Иди ты к черту!
- Попроси меня...
- Никогда...ах! - воскликнула она, почувствовав новое движение, и тут же огорченно замолчала, поняв, что он лишь дразнит ее. - Ну, давай же! приказала она ему.
Он расхохотался от ее приказного тона, и так, не переставая смеяться, вошел в нее. И тут же улыбка померкла на его лице, хохот оборвался... Его лицо преобразилось, приняло столь чувственное выражение, что Гейл, не выдержала и закрыла глаза, погружаясь в омут наслаждения...
Они не отрывались друг от друга два часа, а потом потные и уставшие, одновременно заснули.
Глава 17
Ей снился кошмар.
Она была одна. В самом центре мрачного холла Мейдстон-хауса и в ужасе глядела на то, как тот сужается в размерах... Старые каменные стены медленно, но неотвратимо сдвигались между собой, грозя расплющить ее под своей тяжестью. Она озирается, надеясь найти выход, но дверей почему-то нет. В бессильной попытке остановить стены, она вытягивает руки вперед и пытается заставить двигаться камни обратно. Но тщетно. Еще чуть-чуть и ее вытянутые руки были прижаты к бокам, и вот она уже всем телом ощущает шершавость холодного камня. Камень так сильно сдавливает грудь, что ей уже нечем дышать, она задыхается, но как силится вздохнуть поглубже, не может.
Больно. Страшно. Холодно. Очень холодно. Она повернула голову, но старый многовековой камень все равно царапает щеку. Она силится закричать, позвать на помощь, но поздно...
Поздно. Последний судорожный вздох и она умирает...
Гейл вздрогнула всем телом и проснулась. Открыв глаза, она прямо перед собой увидела лицо Джослина.
- Привет. - Шепнул он и улыбнулся ей медленной, чувственной улыбкой. Проснулась?..
Она еще не отошла от кошмара. Ее всю еще трясло от пережитого ужаса, а сердце стучало так сильно, что ей казалось, оно вот-вот разорвется.
Как он может ей улыбаться?!
Гейл отвернулась, постепенно приходя в себя.
Разве этот сон не напоминание? Разве можно так просто забыть дни унижений? Отбросить горькие воспоминания, как ненужный хлам и... простить? Принять, как само собой разумеющееся их новые отношения и начать все с нуля?
Она смогла бы, да и, наверное, уже давно простила ему, их грустную свадьбу, ехидные перешептывания за спиной и молчаливые обвинения в глазах родственников, ведь отчасти была виновата во всем и сама. Но дни, проведенные в Мейдстон-хаусе? День за днем, когда за ней следили и унижали, когда ее чурались, ибо считали сумасшедшей, дни, когда она взывала о помощи, а он лишь подсмеивался над ней в своих письмах... Забыть?! Тогда, за каждое уничижительное слово, за каждый презрительный взгляд, она клялась самой себе, что Джослин ей за все ответит, радуясь в глубине души, хотя бы этой призрачной надежде. Нет, она не могла забыть все это, ради пары беспечных улыбок, и внезапно проснувшейся в нем и не понятной ей нежности.
То, что произошло между ними чуть ранее, было лишь... очередным порывом. В конце концов, она всего лишь слабая женщина. Слабая, испуганная женщина, готовая броситься на шею своему спасителю... на время. Понятная, пусть и глупая, и постыдная слабость.
Нет, не будет она отвечать на его улыбку. Не будет изображать томных и благодарных взглядов, которые он, по-видимому, от нее ожидает.
- Я хочу встать. - Сухо ответила она и, отодвинувшись от него как можно дальше, попыталась откинуть с себя одеяло.
Но он не позволил, верно, не распознал ее тон, или не захотел распознать, и своей рукой придавил ее обратно к постели.
- Зачем? Уже поздний вечер, добропорядочные граждане давно уже спят.
Она взглянула в окно, решив, что он обманывает ее. Но нет, сумерки в комнате были не из-за плотно задрапированных гардин, а из-за спустившейся ночи на город. Оттого и камин, затопленный с утра, давно погас, вот ей приснился этот дурацкий сон, отчего она так отчаянно мерзла.
