Дэвид Лоуренс - Белый павлин. Терзание плоти
Она воскликнула:
— О, почему ты не уехал? Зачем ты вернулся?
— Ты поцелуешь меня перед тем, как я уеду? — спросил он. Она стояла, отвернувшись и не отвечая. Его лоб прорезали морщины.
— Летти! — позвал он.
Она ничего не ответила и не сдвинулась с места. Продолжала смотреть куда-то в сторону, так что он видел только ее профиль. Немного выждав, он вспыхнул, быстро повернулся, зашагал к машине и завел мотор. Через мгновение он уже ехал по дороге, обсаженной деревьями.
Глава III
ПОЦЕЛУЙ, КОГДА ОНА ПЛАЧЕТ
Наступило воскресенье. Неделя закончилась, та неделя, когда состоялся визит Лесли. Для нас это была несчастная неделя. Все мы были грустные, недовольные. Хотя наступила весна, никто из нас не обращал на это внимания. Но вот однажды я засмотрелся на ряды тополей, сквозь листву которых проглядывали кроваво-красные лучи солнца. А вскоре я нашел место у воды, где лебеди отложили яйца. Потом увидел бледно-желтые нарциссы, свешивавшиеся с покрытых мхом деревянных стен лодочного сарая. Я смотрел на все это — мох, бледно-желтые нарциссы, воду с розовой шелухой бутонов вяза. Сломал ветку сикоморы и увидел, что терн становится серебристо-серым на фоне вечернего неба. Больше ни на какие прекрасные картины весны я не обращал внимания, поскольку очень уж неприятная выдалась неделя.
А воскресным вечером после чая Летти вдруг обратилась ко мне:
— Пойдем со мной вместе на ферму Стрели-Милл, заглянем на мельницу.
Я удивился, но повиновался, не задавая вопросов. Когда мы подходили, то услышали веселую болтовню девушек, и тут же раздался голос Алисы, приветствовавшей нас:
— Хэлло, Сирил, любовь моя! Хэлло, Летти! Проходите, здесь собрание богинь. Проходите, и тогда будет все по правилам. Ты — Юнона. А вот она, Мег, она Венера. А я, ну, кто я? Скажи быстро! Минерва? Да, Сирил, дорогуша? Правильно! А теперь, Парис, поспешай. Он облачился в свои воскресные одежды, явно чтобы вывести нас на прогулку. Хорошо — Мег здесь, а теперь и Летти. Как здорово! Я мудро все угадала. Думаю, он позволит мне завязать ему галстук. А теперь, куда мы пойдем? Наверное, по следам славы.
— В Ноттингем… Тебе нравится? — спросил Джордж, имея в виду свой галстук. — Хэлло, Летти… Ты пришла?
— Да, это собрание богинь. Где твое яблоко? Есть? Давай его сюда! — сказала Алиса.
— Какое яблоко?
— О Боже, какая неосведомленность! Яблоко Париса… Разве ты не видишь, мы явились сюда, чтобы ты нас выбрал.
— О, ладно… но у меня нет яблока… я съел его.
— Какой простофиля… он как кипящая магнезия, которая может кипеть неделю. Ты что, всех нас поведешь в церковь?
— Если хотите.
— Ну, тогда пошли. А где Обитель Любви? Посмотри на Летти, она смущена. Прости, старая подружка…
— Ты сказала «любовь»? — спросил Джордж.
— Да, я сказала, правда, Мег? И ты сказала «любовь», правда?
— Я даже не знаю, о чем ты, — засмеялась Мег, покраснев.
— «Amor est titillation» — «Любовь — это нечто веселое и щекотное»… Правда, Сирил?
— Откуда я знаю.
— Конечно, нет, конечно, старый приятель. Оставь это девушкам. Смотри, как понимающе смотрит Летти… о, Летти, почему ты такая грустная?
— Из-за любви, — предположил Джордж, повязывая новый галстук.
— Держу пари, — это «degustasse sat est», не так ли, Летти? «Один раз попробовать — и хватит»… «И проклят будь тот, кто первый крикнет: довольно!..» Которая из нас тебе нравится? Ты, что, нас всех поведешь в церковь, Джордж, дорогуша? По одной или всех вместе?
— Ну, что мне делать, Мег? — спросил он.
— О, я не возражаю, веди нас туда.
— А ты, Летти?
— Я не собираюсь идти в церковь.
— Давайте пойдем куда-нибудь погуляем… Прямо сейчас, — сказала Эмили, ей явно не нравилась вся эта бессмыслица.
— Ну вот, Сиб, ты получил приказание. Не бросай меня, — захныкала Алиса.
Эмили вздрогнула и куснула себя за палец.
— Пойдем, Джорджи, а то ты напоминаешь палец, на котором висят две чашечки весов. Куда же качнешься?
— Туда, где тяжелее, — ответил он улыбаясь и не глядя ни на Мег, ни на Летти.
— Ну, тогда это Мег, — воскликнула Алиса. — О, я хотела бы быть полнее. У меня нет никаких шансов с Сибом против Пем.
Эмили вспыхнула возмущенно, Мег покраснела и смутилась. Летти начала оттаивать и улыбнулась, и мы отправились на прогулку двумя трио.
К сожалению, вечер выдался чудесный, поэтому на дорогах было полным-полно прогуливающихся мужчин, одетых в светлые брюки и черные пиджаки с маленькими подозрительными собачонками. Попалась нам навстречу и группа молодых бездельников, вполне возможно, галантных мужей. Повстречали мы и влюбленную парочку. Мать с двумя маленькими золотоволосыми девочками в белых шелковых платьицах, весело протопали по дорожке, рядом отец неуклюже ковылял в своем воскресном костюме.
Мы поболтали о всякой чепухе. Джордж старался поддерживать беседу, рассказывал о ягнятах, об их разных породах. И тут Мег воскликнула:
— Ой, а они вовсе не черные, словно только что выползли из печки.
Он поведал, как выкормил двух малышей из бутылочки, вызвав восхищение Мег его заботливостью о ягнятах. Потом он перешел к чибисам-пигалицам. Принялся рассказывать о том, как они кричат и притворяются ранеными — «забавно, однако!» — а однажды, дескать, даже откатил в сторону яйца, когда пахал. И как мать преследовала его и как даже сторожила, когда он снова проходил мимо с плугом, следила за ним, пока он совсем не ушел с поля…
— Ну, она узнала тебя… Они всегда знают, от кого что нужно прятать, — принялись подтрунивать над ним.
— Да, — согласился он. — Ее маленькие яркие глазенки, казалось, говорили именно об этом, когда я проходил мимо.
— О, я думаю, это такие прекрасные малышки, верно, Летти? — воскликнула Мег восхищенно.
Летти согласилась. Мы гуляли по холмам, потом спустились вниз к Крейниду. Мег решила, что ей пора домой, к бабушке. И Джордж попрощался с ней, сказав, что зайдет через часок или около того. Девушка была разочарована, но ушла без всяких возражений. Мы оставили Алису с нашим приятелем и поспешили домой через Селсби, чтобы избежать толпы людей, возвращающихся из церкви.
Мы шли домой через Селсби, обогнули шахту на западе, ее вышки темнели на фоне заката. Дома у подножия этих высоких сооружений стояли такие неказистые, утонув в вечерних сумерках.
— Знаешь, Сирил, — сказала Эмили, — я должна навестить миссис Эннабел, жену сторожа. Она переехала в Бонсартс Роу. А дети пошли в школу… О, это все ужасно!.. Раньше они не посещали школу и вот теперь молчат на уроках.
— Зачем она переехала? — спросил я.
— Полагаю, так решил сквайр. Кеннелз, видно, ему понадобился. Господи, как же они живут… страшно даже подумать!
— А почему ты не побывала у них?
— Не знаю… я собиралась… Но… — Эмили запнулась.
— Ты не захотела? Или для тебя неважно?
— Нет, почему же… А ты пошел бы?
— Ой… Пошли-ка прямо сейчас… Это же рядом.
— Нет, не пойду, — ответила она резко.
— Пойдем. Проберемся через пырей. Только дай я скажу Летти.
Летти тут же энергично заявила:
— Нет!
— Ладно, — сказал Джордж, — я провожу ее домой.
Но это устраивало Летти еще меньше.
— Не знаю, куда это ты направился, Сирил, — сказала она. — Сегодня воскресенье. И вообще я хочу домой.
— Ну, и иди. Вон Эмили пойдет с тобой.
— Ха! — воскликнула Эмили. — Считаешь, что я уже раздумала повидать миссис Эннабел.
Я пожал плечами, а, Джордж покрутил усы.
— Ладно. В конце концов мне все равно, — заявила Летти.
И мы все двинулись гуськом. Нам пришлось проходить мимо целого ряда уродливых домов, выстроившихся рядом с шахтой. Все черные, покрытые копотью. У каждого дома был только один вход, из палисадника с жалкой растительностью. Ничего другого ожидать не приходилось, ведь вся дорога покрыта копотью, угольной пылью и золой.
На середине улицы, однако, мы увидели толпу женщин с ребятишками, без головных уборов, с голыми руками, в белых передниках и черных воскресных платьях. Двое мужчин прислонились к стене и громко смеялись. Женщины махали руками, что-то вопили, обращаясь к маленькой фигурке, засевшей на крыше соседнего дома.
Эмили и Летти слегка отстали.
— Посмотри, да это же плутишка Сэм! — изумился Джордж.
Действительно, за трубой прятался мальчишка в рубашке с закатанными рукавами. Я сразу узнал его рыжую голову. Он был босиком и теперь подбирался к самому краю крыши, при этом на ходу всем показывал нос и что-то насмешливо выкрикивал. Сэм вдруг сел, почти потеряв равновесие, а толпа качнулась, женщины снова завизжали.
К ним уже спешил деревенский констебль. Его тонкая шея торчала из мундира. Он потребовал, чтобы ему доложили о причинах переполоха.
