Николай Семченко - Что движет солнце и светила
- У тебя какие-то неприятности? - Семен Александрович попытался заглянуть в её глаза, но Нина Андреевна засмеялась и с размаху плюхнулась в кресло у телефонного столика. Сиденье под ней прогнулось, стягивающая сетка лопнула, издав оглушительный звук: пу-у-ук!
Нина Андреевна вскочила и, швырнув недокуренную сигарету в пепельницу, подбоченилась уже обеими руками:
- Неприятности? Да, неприятности! - закричала она. - Из-за тебя, дорогой! Не было тебя - их тоже не было.
Ошарашенный такой логикой, Семён Александрович молчал. А Нина Андреевна, распаляясь, продолжала голосить:
- Дура я, дура! Размечталась: будет мужчина - проблем не станет. А ты даже ни одного гвоздя не вбил!
- Куда? - удивился Семён Александрович. - Ты мне ничего не говорила...
- Молчи!
- Да что случилось?
И тут Нина Андреевна выдала:
- Ничего! Ничего у нас с тобой не случилось. Мало того, что по дому ничего не делаешь, так ещё и в постели...
- Молчать! - взревел Семен Александрович. - Это не только моя проблема!
- Да? - Нина Андреевна язвительно хмыкнула. - Да я уж перед тобой и так, и этак, а у тебя одна мелодия: " Что-то устал я сегодня ", - она прищурилась и, покачав головой, не сказала - припечатала:
- Импотент!
Семён Александрович обиделся и наговорил дерзостей; Нина Андреевна в долгу не осталась, и так они бы ещё долго пререкались, если бы с вешалки не упала шляпка. Просто Семён Александрович слишком темпераментно размахивал руками и нечаянно её задел.
- Ах! - воскликнула Нина Андреевна и, подхватив шляпку, прижала её к груди. - Чуть не затоптал самое лучшее, что у меня есть. Слон!
Семён Александрович неожиданно успокоился, прошёл в комнату и сел на диван. Нина Андреевна робко заглянула в дверной проём:
- Что, сердце прихватило?
- Пустяки, - отмахнулся Семен Александрович.
- Может, дать таблетку валидола?
- Знаешь, наши проблемы решила бы совсем другая таблетка, - сказал Семен Александрович и неловко улыбнулся. - "Виагра" называется...
- Что ж ты раньше-то молчал?
- Думал, что в нашем возрасте это уже не обязательно...
- Нам рано жить воспоминаниями! - воскликнула Нина Андреевна и, водрузив шляпку на голову, закружилась перед ним. - Какие наши годы, дорогой!
У русских женщин от любви до ненависти один шаг, но, бывает, от ненависти до любви - ещё меньше, особенно, если есть надежда, что этот истукан, это чудовище, трутень, бесчувственный чурбан, сидень телевизионный всё-таки наконец расчувствуется.
"Виагра" стоила дорого. Нина Андреевна прикинула: если взвесить эту голубоватую таблеточку, то по стоимости она, пожалуй, потянет как золотая. Если не больше.
Если бы "Виагра" была в её аптеке, то Нина Андреевна уж как-нибудь бы изловчилась, что-нибудь придумала, чтобы взять эти таблетки если не задарма, то хотя бы по себестоимости. Однако даже на базе межаптечного объединения их не было. Вышестоящее начальство, видно, не относило "Виагру" к жизненно важным лекарственным средствам. Но зато её продавали в одной коммерческой аптеке, которой владела бывшая сослуживица Нины Андреевны. Просто удачно вышла замуж. Хотя все думали, что неудачно: её муженёк, отсидев в тюрьме три года за мошенничество, торговал в овощной палатке на рынке - ну, пара ли симпатичной дипломированной провизорше? А он вдруг выбился в люди. Ни в жизнь не догадаетесь, на чём. На куриных окорочках! Как-то подсуетился, заключил выгодный контракт с американской фирмой, говорят, не без помощи местных "авторитетов". Но мало ли что говорят! Зато купил муженёк своей любимой Олюшке небольшую, уютную аптечку, где она стала полновластной хозяйкой.
С Олюшкой у Нины Андреевны были кое-какие деловые связи. Ну, например, поступала Нине Андреевне партия анальгина или парацетамола - прямиком с завода, без всяких посредников, цена - просто смешная, таких уже и не бывает. Ну и почему бы всё это целиком не переправить той же Олюшке? И каждая свою выгоду имеет!
В общем, Ольга помогла с "Виагрой". Деньги, конечно, взяла, но по-божески, чтобы хоть мало-мальски покрыть свои расходы: не бесплатно же посредники везли эти таблетки аж из Калифорнии.
Семён Александрович, увидев "Виагру", несколько смутился, но после сытного ужина как-то повеселел и даже стал напевать громовым голосом своё любимое:
- "Никто не сравнится с Матильдой моей..."!
- Ну и как? - спросила любшая подруга Римма Петрова.
- А никак, - сказала Нина Андреевна. - Результат нулевой!
- А трезвону-то по всему белу свету: ах, "Виагра", ух, "Виагра", ох, "Виагра" ! - ехидно сморщила свою и без того обезьянью мордочку Римма. -Может, он что-то не так сделал? Ну, до еды таблетку выпил, а надо, допустим, после еды...
- Да всё он делал, как надо! - рассердилась Нина Андреевна. - По инструкции! Лежим пятнадцать минут - ничего, полчаса - ничего, я уже Маринину дочитала и заново начала - ничего! А через час Семён захрапел...
- Значит, Ольга тебе подделку всучила, - решительно заявила Римма. Вот бестия мафиозная!
- Нет, клянётся, что на других мужиках проверено: всё отлично, сказала Нина Андреевна. - Может, Семён - исключение?
- Ну да! Тот ещё ходок был. Тебе что, память отшибло?
- То давно было...
- Слушай, а может, у него в организме совсем не осталось нейропептидов? - осенило Римму. - И недостаточно амфетаминов, а?
- Забудь про свою химию! Тут - любовь, а не химические реакции. Поняла?
- Хочешь - верь , хочешь - не верь: любовь - это исключительно химический процесс, - Римма поправила свои круглые очочки и от волнения шмыгнула носом. Она так всегда делала, когда хоть в чём-то чувствовала превосходство над подругой.
- Ерунда!
- Нет, ты не спорь, - вскинулась Римма. - Что вызывает любовный полёт души? Эти самые нейропептиды и вещества, сходные с амфетаминами! Соединяясь, они вызывают в организме что-то вроде аврала. А люди думают: о, взрыв страсти! Ах, любовь! И ведь действительно: человек опьянён, но не любовью, а всего-навсего амфетаминами. Недаром они относятся к классу лёгких наркотиков...
- Ну, начала лекцию читать! - растерянно сказала Нина Андреевна. - Ты такая занудливая и перед студентами? Они тебя с твоими амфетаминами не освистали ещё?
- В отличие от тебя сидят с раскрытыми ртами, - обиделась Римма. - Уж они-то знают, что торнадо, именуемое страстью, зарождается именно на химической фабрике организма. Это всего-навсего амфетаминовая зависимость, поняла?
- Пусть твои лабораторные мыши это понимают, - отрезала Нина Андреевна. - А я - человек, и у меня в отличие от них душа имеется. А ты всё к своей химии сводишь...
- Ты будешь смеяться, но мышки очень даже умеют чувствовать: какого-то самца и на дух не переносят, нос воротят, а к другому - так и рвутся, хоть он на них и внимания не обращает, - сказала Римма. - У мышек тоже есть любовь...
- Амфетаминовая? - язвительно улыбнулась Нина Андреевна. - Но Семён то не мышь!
Римма надулась и замолчала. Она всегда считала, что наука может объяснить всё на свете, даже то, что, кажется, не поддаётся никакой логике. И всю свою жизнь вдалбливала это своим студентам.
На кафедре химии Римма Ильинична считалась блестящим специалистом, публиковала в научных журналах до двух десятков статей в год, с утра до поздней ночи самозабвенно колдовала над колбами-ретортами, что-то высчитывала на компьютере и спать ложилась не иначе, как с охапкой книг и ксерокопий.
За всю жизнь лишь несколько раз вместо научной литературы в её постели оказывался какой-нибудь приблудный автор монографии или статьи, поразившей её воображение. Но они, как правило, были женатыми, скучными и не такими интересными, как их тексты. Во всяком случае, выходили не полновесные романы, а, скорее, краткие конспекты. Римма докладывала о них Нине Андреевне более определённо: "Всё, подруга, опыт завершён. Результат отрицательный!"
Нина Андреевна в этом и не сомневалась. Если бы Римма почаще смотрела на себя в зеркало и делала соответствующие выводы - ну, за кожей бы следила, на косметичку и массажистку денег бы не жалела, - то, может, нашёлся бы какой-нибудь доброволец, чтоб надолго вытеснить умные книжки из аккуратной постели этой старой девы. А так что ей оставалось делать? Уйти в науку, как в монастырь, и потихоньку там скукоживаться и подвяливаться - как сухофрукт. Толку-то, что она выбилась в профессора, если так и не пожила всласть, курочка нетоптаная!
- Ладно, не дуйся! - сжалилась Нина Андреевна. - Ты, профессор, конечно, права. Но какая, скажи пожалуйста, может быть любовь в нашем-то возрасте!
- Может! - Римма азартно тряхнула своими кудельками и сверкнула бирюзой глаз. - Гёте в старости влюбился в молоденькую, и - представляешь? - у них было даже это, - она смутилась и слегка порозовела. - А Мольер, говорят, вообще скончался во время любви...
- Гёте, Мольер... Да это ж титаны! А у Семена только брюхо титаническое, - вздохнула Нина Андреевна. - Мне от него если что и нужно, то только гормоны...
