Джеки Коллинз - Бедная маленькая стерва
Иногда мне кажется, что наша собака Эми Уайнхауз скучает по Джошу даже больше, чем я. Эми мы подобрали, когда гуляли вместе по Венис-бич. Голодная и грязная, она явно потерялась (а может быть, ее вышвырнули как беспородную), поэтому мы взяли ее домой, вымыли, накормили и назвали в честь моей любимой певицы, поскольку рычала Эми точь-в-точь как она. Когда Джош ушел, Эми осталась со мной. «Никаких посещений, ясно?» — холодно сказала я ему на прощание, хотя больше всего мне хотелось крикнуть этому типу что-нибудь обидное. Мне все еще не верилось, что Джош меня бросил. Конечно, недостойно было использовать собаку, чтобы сделать ему больно (мы оба любили Эми, поэтому, запрещая ему навещать псину, я надеялась, что заставляю его страдать), однако в глубине души я считала: Джош получил то, что заслуживал. Хочешь уйти? Вали и не жалуйся. Спасать отношения любой ценой, отдаляя неизбежный разрыв, не в моем характере. Когда чувства остыли, лучше расстаться как можно скорее.
Моим решением осталась недовольна не только Эми, но и мама. Джош ей нравился, как, впрочем, и трем моим старшим братьям, но я дала им понять, что это не их дело. Быть может, он устраивал их в качестве друга и собутыльника, зато не устраивал меня в качестве мужчины, с которым мне хотелось бы прожить остаток моих дней.
А кстати, интересно, каким должен быть такой мужчина и где его найти? До сих пор мне такие что-то не попадались, и я даже начала склоняться к мысли, что найти свой идеал в Лос-Анджелесе мне будет непросто. Большинство мужчин, с которыми я сталкиваюсь более или менее регулярно, это клиенты нашей фирмы, а все они либо «голубые», либо женатики. Есть еще процветающие адвокаты, которые разъезжают на сверкающих «Порше» или «мерсах», но эти предпочитают двадцатилетних грудастых блондинок, моделей или актрисочек, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Нет, я бы не сказала, что я уродка. Если бы я только жила не в Лос-Анджелесе, я бы считалась, наверное, очень и очень привлекательной молодой особой. У меня длинные темно-каштановые волосы с естественным золотым отливом, длинные ноги и большие карие глаза. Роста во мне пять футов и семь дюймов, а платья я ношу восьмого размера. По стандартам Беверли-Хиллз это, наверное, многовато, но по стандартам всей остальной страны — в самый раз.
Ну ладно, согласна, я — не Памела Андерсон, но вот вам мое честное слово: я вовсе не стремлюсь ею быть. Мне претит все фальшивое: подкачанные губы, силиконовые груди, подтянутые скулы и подбородки, над которыми потрудилась не одна бригада пластических хирургов. Бр-р!.. О чем только думают эти женщины? Да и мужчины, которые на них вешаются, — тоже.
Но вернемся к Джошу. По правде сказать, если бы он не ушел, рано или поздно я бы сама его бросила. Регулярный секс — это хорошо, но только на время. Потом, как я уже говорила, рутина надоедает, да и я ощущала себя достаточно молодой и все еще мечтала о страсти — о настоящей страсти. И я верила, что смогу ее найти… ну, когда-нибудь, когда у меня будет больше свободного времени, поскольку я, кажется, уже упоминала: я — настоящий трудоголик, а это нравится не всем мужчинам.
Кстати, с Джошем мы расстались три месяца назад, но я краем уха слышала, что мой бывший уже завел себе новую подружку — блондинистую, анорексичную парикмахершу (или мозолистку) из салона для звезд, с которой он познакомился в каком-то клубе. Как видно, Джош решил ковать свое счастье, не откладывая дело в долгий ящик, и я могла только пожелать ему удачи, потому что, если отставить в сторону мое уязвленное самолюбие, мне было ровным счетом наплевать, с кем он стакнулся. Сама-то я никуда не спешила — в данный конкретный момент времени сколько-нибудь серьезные отношения меня нисколько не прельщали. Про себя я уже решила, что могу немного поразвлечься, пока буду ждать своего Идеального Мужчину. Набраться опыта никогда не помешает — по крайней мере, так я не буду выглядеть слишком наивной и не нюхавшей жизни.
— Ты опоздала, — с упреком сказал мой босс, ожидавший меня у дверей особняка.
Моего шефа зовут Феликс Сондерс — или Мистер Челюсти, в честь одноименного фильма. Свое прозвище он получил после того, как обзавелся полным комплектом новеньких зубов, которые сверкали у него во рту, словно маленькие маяки. Ну, точь-в-точь как в рекламе отбеливающей жевательной резинки. Выглядит мой босс достаточно оригинально: у него прямой римский нос, острый взгляд и непокорные седые волосы, которые торчат дыбом, делая его похожим на белого Дона Кинга. Феликс обожает светлые костюмы от «Бриони», рубашки ярких расцветок и мягкие остроносые туфли из кожи игуаны, выкрашенной в самые невероятные цвета. Большинство людей считают его весьма колоритным персонажем, однако адвокат он замечательный.
Фирма, на которую я работаю, называется «Сондерс, Филдз, Симмонс и Джонсон». Меня взяли туда секретарем, еще когда я училась в юридическом колледже, и сделали помощником адвоката, как только я получила диплом. А еще через три года я стала старшим помощником.
Не хочу хвастаться, — правда не хочу! — но мне иногда кажется, что Мистеру Челюсти я нравлюсь. Не как женщина, разумеется, а как человек, на которого он всегда может положиться. Я уже говорила, что юрист он просто блестящий! У него гибкий, изворотливый ум, и нет такой мелочи, которую он бы упустил из вида. За это я год за годом прощала ему и неестественно белые зубы, и торчащие дыбом волосы, и пристрастие к дорогим костюмам, и клоунские туфли всех цветов радуги. У Феликса было чему поучиться, и я училась, училась изо всех сил. Он, со своей стороны, показал себя превосходным наставником — благодаря ему мне удалось довольно быстро овладеть профессиональными секретами, которым не учат в колледже, что принесло пользу нам обоим. Вскоре, если не случится ничего из ряда вон выходящего, меня должны сделать младшим партнером фирмы.
Наверное, Джош все-таки был прав, когда утверждал, что карьера для меня важнее всего. А когда он отчалил, у меня и вовсе не осталось ни одной мало-мальски весомой причины не ставить работу на первое место.
Я бросила взгляд на свои часы от «Картье» — подарок ко дню рождения от Мистера Челюсти. По большому счету, мне наплевать на фирменные ярлыки, но другие люди — особенно в Беверли-Хиллз — придают им большое значение.
— Две минуты — это не опоздание, — твердо возразила я.
Феликс приподнял кустистую бровь.
— Не можешь не спорить, — сказал он, с трудом обуздывая раздражение.
— Я не спорю, просто констатирую факт, — откликнулась я.
— Вот девушка, которая видит мир только в черном или белом цвете, — сухо пробормотал Феликс и поскреб подбородок согнутым пальцем.
— И что в этом плохого? — тут же парировала я. Что поделать — я люблю оставлять за собой последнее слово, хотя эта моя привычка многих доводит до белого каления. Я, впрочем, не обращаю внимания. Мне нравится настаивать на своем, к тому же — пусть это и прозвучит нескромно — в большинстве случаев я действительно оказываюсь права.
— Ну ладно, иди за мной, — милостиво кивнул Феликс. — Нас ждет работа.
Я считаюсь крутым адвокатом, потому что за последние полтора года мне довелось защищать в суде двух очень известных клиентов, причем оба были оправданы.
Клиент номер один был знаменитым режиссером, которого некая звезда телевизионных сериалов обвинила в изнасиловании. Понятно зачем — ее карьера клонилась к закату, а ей все еще очень хотелось известности. Сообщения о грядущем суде не сходили с первых полос газет в течение месяцев, хотя на сами слушания ушло всего-то пять дней — одна рабочая неделя.
Актриса-истица не пользовалась особой популярностью даже в свои лучшие годы. На протяжении долгого времени она играла на телевидении роли разнообразных стерв, и мне не составило большого труда убедить жюри, что эти роли более чем соответствовали ее характеру, внутренней сущности и чему хотите. Что касалось режиссера, то я настаивала на том, что он давно и счастливо женат, искренне любит жену и детей и глубоко сожалеет о случившемся. Половой акт между ответчиком и истицей я не отрицала, однако в свете всего вышесказанного мне удалось представить его как единичный и случайный. Кроме того, я особенно подчеркнула, что в последнее время вышедшая в тираж актриса остро нуждалась в популярности, которую мог дать ей только громкий скандал. Ergo[1], она могла намеренно спровоцировать ответчика на действия, способные послужить ее целям.
«Вы все, вероятно, видели фильм «Наваждение», — так завершила я свою речь, окидывая присяжных долгим внимательным взглядом, который, как мне говорили, обладал определенным гипнотическим воздействием. — Дело, по которому вам предстоит вынести решение, как две капли воды напоминает сюжет этой ленты, поэтому суть происшедшего должна быть вам предельно ясна. Прошу вас только об одном: не забывайте, что мы не в кино и что от вашего решения зависят судьбы реально существующих людей. Поставьте себя на место ответчика…»
