Любовь Шапиро - Дневник романтической дурочки
Странное сочетание романтических иллюзий в отношении к Мите и четкого прагматичного ума составляли две равные части моего характера. На протяжении всей двадцатипятилетней жизни эти половинки раздирали меня, перетягивая то в одну, то в другую сторону, и я чувствовала себя, как на палубе качающегося на волнах корабля. В этот страшный момент прагматичность перевесила и определила мое поведение вплоть до нынешней минуты…
Оля последнее время была сильно раздражена и вспыхивала по любому поводу. Мы все несколько устали от ее надрывного отношения к простым вещам. Митя и предложил ей после очередного взрыва плохого настроения расслабиться пару дней. Надо сказать, что я с облегчением вздохнула, несмотря на то что вся работа теперь ложилась на меня. Но передохнуть было просто необходимо. Именно поэтому два дня мы не виделись, и я даже не звонила подруге. Жила Оля одна. Ее раздражительный характер отдалил ее от семьи, и как она сама говорила, ей необходимо одиночество. Так я и сказала милиции. Мою информацию подтвердила и труппа. Наличие же точной Ольгиной копии, которая постоянно находилась за кулисами, лишь подчеркивало правдивость наших показаний. Кукла поначалу всех пугала и ее старались пересаживать подальше от людей — чтобы не попадалась на глаза, чтобы никто лишний раз ее не тормошил, пытаясь посмотреть, как она устроена. Все это устраивало детективов, но по-прежнему оставалось непонятно, кому выгодна смерть актрисы. Случайность? Но Ольга была задушена. Рассказывать о призраках, которые преследовали меня, мне показалось глупо, и я смолчала. Но глюки появились не только у меня…
— Я не понимаю, почему вы раскисли. Надо работать, — услышали мы раздраженный голос железобетонной старухи.
Руфа была в своем репертуаре. Митя кинулся к бабушке. Растерянный и жалкий, он только что не плакал.
— Я тебя предупреждала, Дмитрий. Этот способ не приведет ни к чему хорошему. Не знаю, кому так досадила Ольга, но все ваше предприятие затонет, если вы не возьмете себя в руки. Расходитесь. Идите одевайтесь, начнем прогон.
— Лера, кто это мог сделать? — тихо и как-то тоскливо спросила она, когда все разошлись.
В голове пронеслась безумная мысль, и я вскрикнула:
— Нет, Руфочка, вы не можете так думать! Да, они ссорились, Митя старался как можно реже сталкиваться с сестрой, но…
— Тогда кто? Какая причина? Актрисы-завистницы?
Я с трудом могла себе представить, кто мог покуситься на Ольгино место. Она по положению находилась в таком отрыве от всех… Не думаю, что кому-либо пришло в голову убирать ее с дороги таким ужасным способом.
К нам подошла Леночка, извинилась перед Руфой и отвела меня в сторону:
— Мне раньше не хотелось говорить об этом. Но, кажется, мы в театре не одни, здесь бывают посторонние.
Я сразу сообразила, что она тоже либо слышала странные звуки, либо видела кого-то.
— Что там у вас за тайны? — ворчливо поинтересовалась Руфа, закуривая.
— Руфина Константиновна, я несколько раз задерживалась в театре, оставалась одна после репетиции, — взволнованно начала художница свой рассказ. — Мне теперь пришлось доделывать декорации, это занимает много времени. Так вот, я часто слышала какие-то шаги. Сначала думала, что само старое здание дышит, но потом увидела — то декорации немного сдвинуты, то реквизит переставлен… Ничего не могла понять и решила, что переутомилась, что мне просто надо отдохнуть.
— Понятно. — Руфа горько улыбнулась. — Пожалуй, я знаю, в чем дело. Ладно, девочки, идите на репетицию. Давайте работать.
Зная Руфу, я не стала спорить, пошла собирать труппу.
Ни у кого не было особого желания начинать репетицию. Напуганные актеры собирались в кучки и ждали объяснений.
— Долго от нас будут все скрывать? — не выдержала Катя, которая, внезапно став примадонной, получила право первого голоса.
«Может, это она устранила Ольгу, а сейчас пытается отвести от себя подозрения», — растерянно подумала я, но тут же благоразумно решила, что в таких случаях можно подозревать любого, так мы не сможем работать…
— Не стоит доводить себя и других до истерики, — услышала я внятный, жесткий голос позади себя. — Для выяснения обстоятельств существует милиция. А кликушество лишь помешает и ей, и спектаклю.
Руфа сидела с сигаретой в зубах и величаво сбрасывала пепел в услужливо подставленную уборщицей пепельницу.
— Но где гарантии? — не унималась Катя.
Вслед за ней стали шептаться и остальные.
— Гарантии? В чем, мои дорогие? Все под Богом ходим, так что…
Я понимала, у Руфины нет ответа, но она держит фасон и выпустит это шоу во что бы то ни стало. Неужели ее любовь к Мите так сильна, что она готова прикрывать любую ситуацию? А может, она мечтает выйти через много лет на большую столичную сцену и показать высокий класс мастерства? Но не до такой же степени…
— Лера, давай начнем от начала пролога. Поехали! — приказала она, и мы поехали. Шикарный, золотой поезд появился на сцене, и из каждого окошка высовывались актеры-персонажи, которые по одному, по два выходили из состава и играли, пели и танцевали в сценках, сопровождаемые знаменитыми мировыми шлягерами XX века. Зрелище было настолько завораживающим, что лично я забыла об окружающем мире, о несчастной любви, о тех кошмарных событиях, которые свалились на нас в последнюю неделю. Великая сила искусства, так часто упоминаемая всеми знаменитыми и посредственными деятелями искусства, сразила всех, кто участвовал в этом процессе. Мои восторги требовали выплеска. Хотелось броситься кому-нибудь на шею, нет, обнять всех и поделиться необузданной радостью. Я оглянулась в поисках, с кем бы объединиться в душевном порыве, и увидела…
То, что предстало моему взгляду, показалось мне не реальной жизнью, а призраком. Я, как завороженная, направилась в конец зрительного зала. По дороге Руфа пыталась остановить меня, вернее, пыталась достучаться до моего сознания, но я больше ее не слушала. Она все врала, они обманули меня…
Я сейчас понимаю очень хорошо, что обвести вокруг пальца легко того, кто сам рад обманываться. Я не хотела вылезать из убежища, которое строила столько лет. Никто не смел разрушать мой придуманный мир. И вдруг, в одну секунду, все рухнуло. Я убежала от них от всех с их ложью и правдой. Я нашла другое маленькое, убогое пристанище, но здесь я, возможно, сумею во всем разобраться. К сожалению, для этого придется раскрыть глаза…
— Ты опять прячешься? — услышала я хорошо знакомый голос. — Не ожидала меня увидеть?
Это был Саша. Я похолодела от ужаса.
— Уже и не знаю. Находки в доме меня действительно удивили и насторожили.
Я старалась держаться как можно спокойнее и даже с достоинством, чтобы не показать своего слишком большого страха.
— Ты, видимо, действительно хороший декоратор. Так профессионально обставить все.
— Ну, для этого не нужно большой фантазии. Немного воображения… Люди, как правило, не слишком внимательны, когда они напуганы или у них горе.
— Меня ты тоже придушишь?
— Вообще, это не входило в мои планы, но как-то нейтрализовать тебя придется.
— Зачем ты все это сделал?
— Зачем?! — взбесился мой собеседник. — Я ненавижу, когда мной манипулируют. Ты еще не знаешь, что я на самом деле сделал. Я всех вас переиграл. Так как я пока не решил, что с тобой делать, пожалуй, расскажу все. Кому-нибудь я должен все объяснить.
— Попробуй.
Я обрадовалась, что хоть ненадолго моя безвременная кончина отсрочена. Авось что-нибудь произойдет. Именно так происходит в романах. Только кто тот прекрасный принц, что придет меня спасать?
Саша стал нервно ходить по комнате, отбрасывая ногами вещи, встречающиеся на его пути. Я видела, что он заводится все больше и больше, будто распаляет свою ненависть. Несколько раз, заикаясь, пытался начать свое, видимо, нелегкое повествование.
— Тебя твои родители любили? — неожиданно спросил он.
— Надеюсь, что очень…
— Вот! — Он выставил вперед указательный палец. — И так отвечают практически все мои знакомые… А меня — нет.
Я молчала, стараясь не раздражать его вопросами.
— Моя драгоценная мамочка родила ублюдка, то есть меня. Я появился на свет неизвестно от кого. И как только стал хоть что-нибудь понимать, мне об этом сообщили. Какой позор для академической семьи! Нет, мамочку не выгнали, меня не отослали в приют. Бывают пытки и поизощренней. Нас гнобили. Изо дня в день. Надеюсь, ты понимаешь, какие чудовищные комплексы стали рождаться во мне. Я даже не знаю, кого я ненавидел больше — мать, отца, деда с бабкой… У меня хватило ума все это терпеть. Я еще не знал — как, но точно понимал, что отомщу им. Это была моя мечта. Вот у тебя же была мечта — завоевать Митьку. На мой взгляд, идиотская, но все же мечта.
